Твои Antoine.
11 янв.
Поссе В. А., 12 января 1900*
2999. В. А. ПОССЕ
12 января 1900 г. Ялта.
12 янв.
Многоуважаемый Владимир Александрович, вчера я послал рукопись и письмо*, ездил нарочно на пароход, чтобы корректура пришла к Вам поскорее (корреспонденция с парохода идет потом в курьерск<ом> поезде, а не в почтовом). Итак, название повести осталось прежнее. Повесть делить никак нельзя, она пойдет вся в январ<скую> книжку. Еще что? Сделайте распоряжение, чтобы корректор не ставил запятых и кавычек*. Кстати сказать, в шрифте, каким набирается «Жизнь», человеку с зрением средней силы трудно различить точку от запятой. Шрифт немножко изысканный, недостаточно простой.
Что еще? А больше, кажется, ничего. Гонорар посылайте переводом по почте. Банка здесь нет, но есть Казначейство, которое оперирует, как банк. Стало быть, деньги Вы сдадите в Госуд<арственный> банк, а мне пришлите в заказном письме вексель. Или еще лучше пришлите переводом через Азовско-Донской банк на Ялтинское общество взаимного кредита. Это лучше, так как возни меньше.
Будьте здоровы и благополучны.
Преданный А. Чехов.
Шенбергу (Санину) А. А., 14 января 1900*
3000. А. А. ШЕНБЕРГУ (САНИНУ)
14 января 1900 г. Ялта.
14 янв.
Милый Александр Акимович, большое Вам спасибо, что вспомнили и прислали письмо*. И я тоже поздравляю Вас с новым годом и желаю, чтобы во всем главном жизнь оставалась по-старому, как была, а в мелочах, буде угодно Вам, — пошла по-новому. Каким интересным, полезным и значительным человеком Вы до сих пор были, таким и оставайтесь. Вашему театру желаю новых пьес и собственного помещения, в остальном же пусть всё остается по-старому.
Я жив и почти здоров, но скучаю без культуры, без московского звона. Дорого дал бы, чтобы провести хотя один день в Москве и повидать всех вас.
Не приедете ли в Ялту после Пасхи? Взяли бы пять полных сборов*, а главное, здешний театр выстроен нарочно для того, чтобы Вы наняли его для репетиций. Репетировать и отдыхать.
Будьте здоровы, крепко жму Вам руку, шлю лучшие пожелания из глубины сердца.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Москва. Александру Акимовичу Санину.
Каретный ряд, Художественный театр.
Чеховой М. П., 15 января 1900*
3001. М. П. ЧЕХОВОЙ
15 января 1900 г. Ялта.
15 янв.
Милая Маша, ключ отдай Кирову. Воззвание послал сегодня*.
Получил сегодня письмо от «Курьера» — приглашение участвовать в 20-летнем юбилее Гольцева*; собирают капитал для устройства библиотеки его имени в Старой Рузе (такая есть деревня). Эта глупая московская сантиментальность поставит в фальшивое положение прежде всего самого В. А. Никто никогда не празднует 20-летних юбилеев, и если бы какой-нибудь чиновник или актер стал праздновать свой 20-летний юбилей, то первый осмеял бы его «Курьер». О, как это хорошо, что никому неизвестно, когда я начал писать.
«Новостей дня» мы не получаем. Похлопочи, чтобы высылали. Если даром нельзя, то заплати шмулям сколько нужно. Мать скучает без газеты.
Я купил кусочек берега с купаньем и с Пушкинской скалой около пристани и парка в Гурзуфе*. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево — шелковица. Вчера я был в Гурзуфе, обедал у той очень красивой (такой красивой, что даже страшно) дамы*, с которой познакомила нас M-me Бонье. Кучукой продается. Для новой дачи понадобятся венские стулья. Бабакай прислал столы и высокие табуреты. Недурно. Лампы не покупай. Я сам привезу ее, когда поеду в Москву.
Всё обстоит благополучно. Будь здорова. В Ялте дожди. На нашем шоссе такая грязь, что ни ездить, ни ходить. Ставят ворота.
Кланяйся Ольге Леонард<овне> и Гургуле*.
Твой Antoine.
Харкеевич В. К., 16 или 17 января 1900*
3002. В. К. ХАРКЕЕВИЧ
16 или 17 января 1900 г. Ялта.
Многоуважаемая Варвара Константиновна!
Не знаю, как благодарить Вас за подарки и за Ваше внимание*, которое, верьте мне, я умею ценить. Здоровье мое превосходно. Всё обстоит благополучно.
Еще раз крепко благодарю и кланяюсь Вам и Манефе Николаевне.
Искренно уважающий и преданный
А. Чехов.
Вчера в десятом часу Даша вдруг подала самовар. Какова любезность!!!
Куркину П. И., 18 января 1900*
3003. П. И. КУРКИНУ
18 января 1900 г. Ялта.
18 янв.
Милый Петр Иванович, д-р П. П. Розанов уже взыскал с меня 5 р. и записал в члены Пир<оговского> с<ъезда>*. Спасибо Вам за письмо*; давно хочется написать Вам, да всё некогда, завален деловой и офиц<иальной> перепиской. Вчера было 17-е янв<аря> — мои именины и избрание в академики*. Сколько телеграмм! А сколько еще будет писем! И на все надо отвечать, а то потомство обвинит в незнании светских приличий.
Бываете ли у Маши? Пили у нее вино? Есть кое-что новое, но сообщу не теперь (некогда!), а когда-нибудь после. Немножко нездоровится. Вчера весь день хворал. Крепко жму руку. Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Москва. Доктору Петру Ивановичу Куркину.
Тверская, мебл. к-ты «Гельсингфорс».
Неизвестному, 18 января 1900*
3004. НЕИЗВЕСТНОМУ
18 января 1900 г. Ялта.
18 янв. 1900 г.
Милостивый государь Сергей Феоктистович!
Я не отвечал так долго на Ваше письмо*, потому что всё наводил справки и придумывал, нельзя ли как-нибудь Вас устроить. Здесь в Ялте, есть «Попечительство о приезжих больных», оно помогает приезжим, рассчитывает устроить когда-нибудь санаторию, но средства у П<опечительст>ва крайне скудны, так что помогать приходится только немногим и понемногу, а санатория будет построена еще очень, очень нескоро. Когда Вы приедете в Ялту и поближе познакомитесь с положением дела, то удивитесь здешней, прямо можно сказать, бедности. У П<опечительст>ва нет и тысячи рублей, которыми оно могло бы располагать в течение зимы, а всё, что могла дать местная благотворительность (жители Ялты), всё давно уже исчерпано.