Я же говорил тогда*, что труп Тузенбаха проносить неудобно по Вашей сцене*, а Алексеев стоял на том, что без трупа никак нельзя. Я писал ему, чтобы труп не проносили, не знаю, получил ли он мое письмо.
Если пьеса провалится, то поеду в Монте-Карло и проиграюсь там до положения риз.
Меня уже потягивает из Ниццы, хочется уехать. Но куда? В Африку пока нельзя, потому что море бурное, а в Ялту не хочется. Должно быть, во всяком случае в феврале я уже буду в Ялте, а в апреле — в Москве, у своей собаки. И потом из Москвы уедем куда-нибудь вместе.
Нового у меня нет решительно ничего. Будь здорова, дуся моя, актриса отчаянная, не забывай обо мне и люби меня хоть немножко, хоть на копейку.
Я тебя целую и обнимаю. Желаю счастья. А 400 р. в самом деле маловато*, ты заслужила гораздо больше.
Ну, оставайся здорова.
Твой старец Антоний.
Чеховой Е. Я., 20 января (2 февраля) 1901*
3268. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
20 января (2 февраля) 1901 г. Ницца.
Милая мама, Вы пишете, что не получаете от меня писем*, между тем я пишу Вам каждые три дня, а то и чаще. Благодарю Вас за письмо и за поздравление. Я жив и здоров, и всё обстоит благополучно. Газет здесь я не получаю*, очевидно, редакции не знают, где я, и потому не высылают Вам газет. Напишите Маше, пусть подпишется на «Новости дня»*. Скоро весна, в феврале уже будут в Ялте цвести абрикосы. Поклонитесь Варваре Константиновне и передайте ей мою сердечную благодарность за все. Будьте здоровы и богом хранимы, не скучайте, покупайте у Верне́ пирожные и почаще гуляйте. Марьюшке и Арсению поклон, а если И. А. Бунин еще у Вас*, то и ему поклон, самый нижайший. Здесь тепло.
Ваш А. Чехов.
20 янв.
На обороте:
Евгении Яковлевне Чеховой. Ялта. Jalta. Russie.
Книппер О. Л., 21 января (3 февраля) 1901*
3269. О. Л. КНИППЕР
21 января (3 февраля) 1901 г. Ницца.
Воскресенье.
Милюся моя, покаяние Маши в III акте вовсе не есть покаяние*, а только откровенный разговор. Веди нервно, но не отчаянно, не кричи, улыбайся хотя изредка и так, главным образом, веди, чтобы чувствовалось утомление ночи. И чтобы чувствовалось, что ты умнее своих сестер, считаешь себя умнее, по крайней мере. Насчет «трам-там-там» делай, как знаешь*. Ты у меня толковая.
Вчера я послал тебе телеграмму. Получила?
Я пишу, конечно, но без всякой охоты. Меня, кажется, утомили «Три сестры», или попросту надоело писать, устарел. Не знаю. Мне бы не писать лет пять, лет пять путешествовать, а потом вернуться бы и засесть. Итак — «Три сестры» не пойдут в Москве в этом сезоне*? Вы ставите их первый раз в Петербурге?* Кстати, имей в виду, что в Петербурге Вы не будете иметь никакого успеха. Это, конечно, к счастью, ибо после Петербурга вы уже не станете путешествовать, а засядете в Москве. Ведь ездить на гастроли — это совсем не ваше дело. В Петербурге сборы будут, но успеха — ни капельки, извини меня, пожалуйста.
Будь здорова, супружница милая. Остаюсь любящий тебя
Академик Тото.
Васильевой О. Р., 24 января (6 февраля) 1901*
3270. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
24 января (6 февраля) 1901 г. Ницца.
Вобла — это рыба*, похожая на тарань, сухая, продаваемая в лавках по пятаку за штуку. Завтра я буду у Вас*, вероятно, в 1–2 часа и дам ответ на остальные вопросы.
Вы уже спите? Спокойной ночи.
А. Чехов.
24 янв. 1901.
На обороте:
Mademoiselle Wassilieff. Hôtel Grimaldi.
Книппер О. Л., 24 января (6 февраля) 1901*
3271. О. Л. КНИППЕР
24 января (6 февраля) 1901 г. Ницца.
24 янв. 1901.
Дуся моя, замечательная женщина, я все не еду в Алжир, потому что море бурно и мои компанионы отказываются ехать*. Кончится тем, что я наплюю и поеду к себе в Ялту. Кстати же, там, пишут, хорошая погода* и, кстати же, там теперь мать в одиночестве.
Посылаю тебе свою фотографию*.
Получил письмо от М. Ф. Желябужской*, благодарит за цветы, которых я не посылал ей. Получил от тебя известие, что в III акте вы ведете Ирину под руки*…Зачем это? Разве это в твоем настроении? Ты не должна покидать дивана. И разве Ирина сама не дойдет? Что за новости? Полковник прислал мне длинное письмо*, жалуется на Федотика, Родэ и Соленого; жалуется на Вершинина, на его безнравственность; помилуй, он совращает с пути чужую жену! Думаю, однако, что сей полковник исполнил то, о чем я просил его, т. е. военные будут одеты по-военному. Трех сестер и Наташу он очень хвалит, кстати сказать. Хвалит и Тузенбаха.
Целую тебя крепко и обнимаю крепко. Зовут обедать. Пришел консул и советует в Алжир не ехать. Говорит, что теперь время мистраля. Я совершенно здоров, не кашляю, но скука ужасная. Скучно мне без Москвы, без тебя, собака ты этакая.
Итак, я тебя целую.
Иеромонах Антоний.
Чеховой Е. Я., 24 января (6 февраля) 1901*
3272. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
24 января (6 февраля) 1901 г. Ницца.
Милая мама, я жив и здоров, чего и Вам желаю. Скажите Арсению, чтобы он ничего не сажал без меня*, я скоро приеду*, должно быть, в начале поста. Пишут, что в Ялте теперь стало тепло. Не знаю, правда ли это.
Я привезу Вам иголок и мыла. И бабушке тоже будет подарок.
Нового ничего нет, всё по-старому. Будьте здоровы, богом хранимы; выходите почаще гулять, а то заболеете от сидячей жизни. Поклон Варваре Константиновне, бабушке и Арсению. Низко Вам кланяюсь и шлю тысячу пожеланий, самых лучших.