7 (20) февраля 1901 г. Рим.
Rome, 20 февр. (7 февр.) 1901.
Милая моя, часа через два я уезжаю на север, в Россию. Очень уж здесь холодно*, идет снег, так что нет никакой охоты ехать в Неаполь. Итак, пиши мне теперь в Ялту.
От тебя ни одного письма насчет представления «Трех сестер»*, а между тем в «Новом времени» в телеграмме сказано, что ты играла лучше всех*, что ты отличилась. Напиши мне в Ялту подробности, напиши, дуся моя, умоляю тебя.
Писать трудно, паршивый электрический свет.
Ну, обнимаю тебя и целую крепко. Не забывай. Тебя никто не любит так, как я.
Твой Antonio.
Пиши теперь в Ялту.
Лаврову В. М., 7 (20) февраля 1901*
3292. В. М. ЛАВРОВУ
7 (20) февраля 1901 г. Рим.
Милый Вукол, корректура «Трех сестер» догнала меня в Риме*. Так как теперь уже 7-е февраля, то пьеса не поспеет для февральской книжки*. Сегодня я уезжаю в Ялту, откуда и пришлю ее, а ты пока вели выслать мне «действующих лиц», которых нет в корректуре и которых нет у меня*. В Ялте я буду через 4–5 дней, т. е. около 12 февр<аля>.
Желаю тебе здравия и спокойствия. Крепко жму тебе руку и остаюсь любящий тебя
А. Чехов.
7 февр.
На обороте:
Вуколу Михайловичу Лаврову.
Москва. Шереметевский пер., в редакции «Русской мысли». Mosca. Russia.
Чеховой М. П., 7 (20) февраля 1901*
3293. М. П. ЧЕХОВОЙ
7 (20) февраля 1901 г. Рим.
Rome, 7 февр. 1901.
Милая Маша, в Неаполь я не поеду, холод гонит домой, в Ялту, куда уже взят билет. Итак, пиши мне теперь в Ялту, где я буду* уже в тот день, когда ты получишь это письмо. Твое письмо о репетиции «Трех сестер» получил*, спасибо. Платки в Италии скверные, зонтики еще того хуже, так что поручение твое будет исполнено мною не ахти как. Вещей, кстати сказать, никаких с собой не везу, ничего не купил, кроме серых брюк, да и те коротки, так что в Ялте придется их бросить.
Я еще не читал газет насчет пьесы и ничего не знаю. Телеграмму от Немировича получил — вот и всё. Ну, будь здорова и благополучна, желаю всего хорошего.
Пиши же в Ялту.
Твой Antoine.
Поклонись Ивану с семьей его.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.
Спиридоновка, д. Раевской. Mosca. Russia.
Книппер О. Л., 11 февраля 1901*
3294. О. Л. КНИППЕР
11 февраля 1901 г. Волочиск.
Телеграфируйте Одесса, «Лондон»*. Еду Ялту. Кланяюсь.
Чехов.
На бланке:
Москва. Мерзляковский, дом Мещериновой.
Ольге Леонардовне Книппер.
Чеховой М. П., 16 февраля 1901*
3295. М. П. ЧЕХОВОЙ
16 февраля 1901 г. Ялта.
16 февр.
Милая Маша, я уже в Ялте*. Приехал ночью, не спал и ничего не знаю насчет Москвы, насчет пьесы и проч. и проч. Сейчас зашил и завтра утром посылаю тебе посылку* «с доставкой на дом»; скажи Маше*, чтобы она сообщила почтальону, когда ты будешь дома, или спросила, когда принесут тебе посылку, — иначе придется тебе ехать в почтамт. В посылке, между прочим, найдешь платки, купленные не во Франции, а в Италии, т. е. неважные, найдешь пакет, который передай Ивану.
Зонтик я привез тебе, он стоит в твоей комнате. Если не угодил, то извини; оправдываюсь тем, что покупка была сделана не во Франции, а в Италии, и притом холодище был отчаянный. Половину платков можешь выбросить.
Был за границей, но все же нового нет ничего, писать не о чем. Будь здорова и пиши, буде есть время.
Твой А. Чехов.
Сегодня у меня целый день народ, не дали отдохнуть.
Книппер О. Л., 19 февраля 1901*
3296. О. Л. КНИППЕР
19 февраля 1901 г. Ялта.
Жду подробной телеграммы* здоров влюблен скучаю без собаки. Посылаю письма. Как дела здоровье настроение.
Чехов.
На бланке:
Петербург. Панаевский театр.
Ольге Леонардовне Книппер.
Боярову П. Н., 20 февраля 1901*
3297. П. Н. БОЯРОВУ
20 февраля 1901 г. Ялта.
20 февраля 1901 г., Ялта.
Многоуважаемый Пантелеймон Николаевич!
Простите, без вины виноват перед Вами. Не отвечал так долго на Ваше письмо*, потому что только вчера вернулся из-за границы. Не сердитесь, пожалуйста. Спасибо Вам большое, что меня не забываете — я плачу Вам тем же, т. е. и я помню Вас очень хорошо.
Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку.
Преданный
А. Чехов.
Книппер О. Л., 20 февраля 1901*
3298. О. Л. КНИППЕР
20 февраля 1901 г. Ялта.
20 февр. 1901.
Милюся, мамуся моя дивная, я тебя обнимаю и целую горячо. Пятнадцать дней был в дороге, не получал писем, думал, что ты меня разлюбила, и вдруг теперь привалило — и из Москвы, и из Питера, и из-за границы*. Я уехал из Италии так рано по той причине, что там теперь снег, холодно и потому что стало вдруг скучно без твоих писем, от неизвестности. Ведь насчет «Трех сестер» я узнал только здесь, в Ялте, в Италию же дошло до меня только чуть-чуть, еле-еле. Похоже на неуспех, потому что все, кто читал газеты, помалкивают* и потому что Маша в своих письмах очень хвалит*. Ну, да всё равно.
Ты спрашиваешь, когда увидимся. На Святой. Где? В Москве. Куда поедем? Не знаю, решим сообща, моя замечательная умница, славная жидовочка.