Яше и Лидии Ивановне привет.
Ваш А. Чехов.
Пишите!
На конверте:
Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову.
Магазейная, д. Петровой.
Терентьевой М. Ф., 28 января 1900*
3020. М. Ф. ТЕРЕНТЬЕВОЙ
28 января 1900 г. Ялта.
28 янв.
Многоуважаемая Мария Федоровна! Крестьянка с. Мелихова Лукерья Денисова, — проживающая в Москве на Канаве, Кадашовский пер., д. Королева, кв. 10, — прислала мне по старому адресу свой паспорт, очевидно, для того, чтобы я обменил его на новый. Так как письмо ее меня не застало в Мелихово, то его из Лопасни послали мне в Ялту. Посылаю Вам паспорт Денисовой с покорнейшей просьбой: будьте добры, передайте его старосте Прокофию и скажите ему, чтобы он распорядился поскорее сделать то, что нужно. Ему это дело видней.
Мать благодарит Вас за поклон, а я шлю сердечное спасибо за письмо.
За успехи в Вашей школе не беспокойтесь*, в них не сомневайтесь; Вы превосходная учительница.
Если увидите В. Н. Семенковича или Евгению Михайловну*, то скажите им, что я кланяюсь и все собираюсь написать им.
Кланяйтесь Вашей матушке и будьте здоровы.
Преданный
А. Чехов.
Марьюшка просит поклониться Пелагее и бабушке Анне*. Я тоже им кланяюсь, а также семье Андриановых*.
Чеховой М. П., 28 января 1900*
3021. М. П. ЧЕХОВОЙ
28 января 1900 г. Ялта.
Милая Маша, мать совершенно поправилась. Все благополучно. Шоссе всё еще делают.
Тот громадный участок, что против нас (там мы покупали осенью виноград), продается, и хозяин его Параскева обратился к Виноградову за содействием. Если Виноградов спросит тебя, то объясни, какой это участок. Это великолепная земля, вид оттуда замечательный.
Бабушка* жалуется на полноту. Арсений потолстел. Каштан ожирел и по целым дням лежит на стружках. Кошки не приходят.
Будь здорова. Кланяйся.
Твой Antoine.
28 янв. 1900.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешковой.
Иорданову П. Ф., 29 января 1900*
3022. П. Ф. ИОРДАНОВУ
29 января 1900 г. Ялта.
29 январь.
Многоуважаемый Павел Федорович, возвращаю прошение с подписью*. Очень рад служить.
Что касается книг, то вот Вам мой ответ*. По предпоследнему списку, Вами присланному, книжный магазин «Русской мысли» послал Вам всё, что было в списке, за весьма малыми исключениями. Последний же список, данный мне Вами, не относился к «Русской мысли». Вручая его мне, Вы сказали, чтобы я выбрал то, что найду нужным, и выслал. Я выбрал все издания Солдатенкова, издания Суворина и еще и еще кое-что и выслал Вам без замедления. Если в библиотеке записано то, что мною было выслано в августе из Москвы, то в записи Вы найдете более 50 томов (кроме тех, которых не было в Вашем списке). Солдатенков уступил 25%, а Телешова, Ходского, Мясницкого, Вальтера я приобрел с 100% уступки, «Русская мысль» со своих изданий уступила 25%… Я выслал не все из того, что было в списке, потому что 1) например, Гоголя не стоило покупать, так как уже было объявлено Марксом новое очень дешевое издание, во-2) полагаясь на Ваше разрешение, я позволил себе кое-что не приобретать и в-3) меня погнали из Москвы — это главное. Но все-таки я не чувствую себя очень виноватым по той причине, что чем меньше Вы будете тратить на книги, тем лучше. Копите деньги, чтобы строить помещение, а книги будут. Если бы от меня зависело, то я тратился бы только на журналы и выписывал бы их чертову уйму.
Конечно, и книги следует покупать, но только интересные. Нельзя ли потерпеть с книгами до лета?
Я сегодня послал «Воскресенье» и «Ченчи» в переводе Бальмонта.
Где д-р Гордон* — в Таганроге или в отъезде? И опять все тот же вопрос: как зовут г-жу Арбушевскую, вашу библиотекаршу? Я бы вступил с ней в переписку и попросил ее уведомлять меня всякий раз о получении от меня книг. Часто я посылаю книги с оказией, с полузнакомыми людьми — и мне всё кажется, что эти книги пропали.
Мне надоела зима, надоела Ялта. Все кругом киснет, и я кисну. Первый том рассказов своих изд<ания> Маркса я уже послал*. Получили?
Вам и Вашей семье желаю всего хорошего, крепко жму руку. Будьте здоровы.
Преданный А. Чехов.
Я написал в Одессу, чтобы Вам выслали каталоги*. Фруктовые деревья выписывайте от Дайбера, а все остальные — от Роше. Рекомендую пирамидальную акацию, пирамид<альную> шелковицу, пестролистный клен и берлинский тополь, а из кустов — айву (cydonia) и des-modium.
Коробову Н. И., 29 января 1900*
3023. Н. И. КОРОБОВУ
29 января 1900 г. Ялта.
29 янв.
Милый Николай Иванович, спасибо за письмо и поздравление*. Очень, очень радуюсь за Екатерину Ивановну*; когда она приехала в первый раз в Ялту и поселилась у Яхненко, мне было тяжело смотреть, как она тоскует, я жалел ее. Когда же я увидел ее в последний раз осенью, то был поражен переменой. Она не пополнела, а потолстела. Я же не пополнел и не потолстел, а всё в прежнем состоянии. В весе не прибавляюсь, кашляю по утрам. Альтшуллер слушал недавно; говорил, что в правом легком уже чисто; в левом же, вероятно, стало хуже, потому что он поставил мне под левой ключицей мушку. Известие об избрании в академики застало меня в некоторой прострации, когда скверно себя чувствовали и я, и мать, так что я и не разобрал как следует, в чем дело, какого вкуса это звание, а потом, когда выздоровел, то уже была привычка к новому положению, так что на вопрос твой, как чувствуют себя академики, ответить тебе ничего не могу.
В том, что печатается в газетах об академиках и Академии, достоверного мало*, так как газеты не осведомлены. «Бессмертными» считаются, как и во Франции, только одни писатели-художники, ординарными же академиками, составителями словаря*, будут, по-видимому, только одни ученые исследователи, которые одни будут работать, везти на себе отделение, — ergo получать жалованье. Звание академика, насколько мне известно из бесед с акад<емиком> Кондаковым, который живет здесь, — дает право неприкосновенности (нельзя арестовать) и право в случае поездки за границу получать от Академии особый «курьерский» паспорт (цензура, таможня), а больше, кажется, ничего.