6 апреля 1892 г. Мелихово.

6 апрель. Ст. Лопасня.

Радуйтесь, «Михаил Иванович» нашелся. Вы приложили только две марки, а надо было пять, потому-то пакет Ваш увезли в Серпухов и прислали мне оттуда повестку, чтобы оштрафовать меня на 42 коп.

Вас же следует оштрафовать на 42 рубля за то, что Ваш писатель проповедует безнравственные идеи. Он говорит Михаилу Ивановичу: «И помните, что богу всякие люди нужны». Ну нет, брюнеты, живущие на дамский счет, богу совсем не нужны*. По существующим понятиям бог есть выражение высшей нравственности. Ему могут быть нужны только совершенные люди. Если химик или биолог говорит, что в природе нет ничего нечистого и всё существующее необходимо, то это понятно; тут точка зрения естественника, а не моралиста. Ваш же Репин морализует*.

Рассказ написан по обыкновению мило и со вкусом, герой — живое лицо, но архитектура немножко подгуляла. Герой то лежит в кресле и качается, то обедает, то играет, то гуляет — короче, так много мест и времени, что приходится ожидать очень много действия, а действия-то и нет. Лежанием в кресле Вы начали, а обедом следовало бы закончить.

Поздравляю Вас с Пасхой. Брат, который гостит у меня, кланяется и вместе со мной желает Вам всего хорошего.

Преданный

А. Чехов.

На конверте:

Здесь, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

Лейкину Н. А., 7 апреля 1892*

1158. Н. А. ЛЕЙКИНУ

7 апреля 1892 г. Мелихово.

7 апр. Ст. Лопасня.

Посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, обещанные мелочишки*. Употребите, буде годятся. Под рассказом я подписался псевдонимом*, ибо Чехонте уже упразднен мною, а Чехова позвольте оставить для рассказов иного тона.

Фруктовые деревья буду сажать непременно, и весной и осенью. Яблонь у меня много, слив тоже.

М. А. Суворину написал*.

За обещание приехать благодарю. Когда будете в Москве, не забудьте побывать в книжном магазине «Нового времени» и справиться, где я: в Москве или в деревне. Весною буду часто бывать в Москве.

Жду к себе Лазарева и Ежова.

Желаю всего хорошего. Храни Вас бог.

Ваш А. Чехов.

Получил в подарок пару выездных лошадей*.

Суворину А. С., 8 апреля 1892*

1159. А. С. СУВОРИНУ

8 апреля 1892 г. Мелихово.

8 апрель.

В Москве я буду в среду и в четверг на Фоминой неделе. Это непременно. Едучи в Москву, телеграфируйте: «Москва, Тверская застава, Миусское училище, Чехову». Это адрес Ивана. Я бы и раньше приехал, но рассказ еще не готов*. С пятницы Страстной до сегодня у меня гости, гости, гости… и я не написал ни одной строки.

Если бы Шапиро подарил мне гигантскую фотографию*, о которой Вы пишете, то я не знал бы, что с нею делать. Громоздкий подарок. Вы говорите, что я был моложе. Да, представьте! Как это ни странно, мне уже давно перевалило за 30, и я уже чувствую близость 40. Постарел я не только телесно, но и душевно. Я как-то глупо оравнодушел ко всему на свете и почему-то начало этого оравнодушения совпало с поездкой за границу. Я встаю с постели и ложусь с таким чувством, как будто у меня иссяк интерес к жизни. Это или болезнь, именуемая в газетах переутомлением, или же неуловимая сознанием душевная работа, именуемая в романах душевным переворотом; если последнее, то всё, значит, к лучшему.

Вчера и сегодня головная боль, начавшаяся мельканьем в глазу, — болезнь, которую я получил в наследство от маменьки.

У меня гостит художник Левитан. Вчера вечером был с ним на тяге. Он выстрелил в вальдшнепа*; сей, подстреленный в крыло, упал в лужу. Я поднял его: длинный нос, большие черные глаза и прекрасная одежа. Смотрит с удивлением. Что с ним делать? Левитан морщится, закрывает глаза и просит с дрожью в голосе: «Голубчик, ударь его головкой по ложу…» Я говорю: не могу. Он продолжает нервно пожимать плечами, вздрагивать головой и просить. А вальдшнеп продолжает смотреть с удивлением. Пришлось послушаться Левитана и убить его. Одним красивым, влюбленным созданием стало меньше, а два дурака вернулись домой и сели ужинать.

Жан Щеглов, с которым Вы проскучали целый вечер, большой противник всяких ересей, в том числе и женского ума. А между тем, если сравнить его, например, хотя бы с Кундасовой, то перед нею он является маленькой монашенкой. Кстати, если увидите Кундасову, то поклонитесь ей и скажите, что мы ее ждем к себе. На чистом воздухе она бывает очень интересна и гораздо умнее, чем в городе.

Был у меня Гиляровский*. Что он выделывал, боже мой! Заездил всех моих кляч, лазил на деревья, пугал собак и, показывая силу, ломал бревна. Говорил он не переставая.

Будьте здоровы и благополучны. До свиданья в Москве!

Ваш А. Чехов.

Смагину А. И., 10 апреля 1892*

1160. А. И. СМАГИНУ

10 апреля 1892 г. Мелихово.

10 апрель.

Милый друг, граб не выносит московских морозов. Кстати сказать, морозы прошли, снега уже нет, пруд полон, скворцы поют и по полю можно гулять, яко по суху*. Весна форменная. В субботу мелиховские мужики уже выгоняют скот в поле.

Накладную на овес получил и очень Вам благодарен за то, что Вы не послали ее заказным письмом, а то бы она залежалась в Серпухове. Благодарю и за овес. Мешки будут возвращены немедленно.

На сих днях уезжаю в Москву за деньгами. Зело обнищал.

У меня гостит художник Левитан, с которым я каждый день хожу на тягу. В первый день Пасхи приезжал Гиляровский; творил он чудеса: ломал бревна и гарцевал без седла на моих голодных клячах. Теперь в Москве, вероятно, хвастает, что выездил у меня пару бешеных лошадей. Жду к себе еще пропасть гостей. На Фоминой приедет Суворин. Обещает приехать Лейкин. По сему случаю в мае начну строить флигель. Моим бедным гостям до такой степени тесно и нудно от шума, что флигель сей явится спасением.

В честь самых любимых наших малороссиян — Вас и Наталии Михайловны, и в память Богдана Хмельницкого повелели мы насос в колодезе заменить хохлацким журавлем.

Извините великодушно: увидев на столе письмо Миши, адресованное Вам, я распечатал его, дабы вложить сие мое письмо, почтовой экономии ради.

Когда Вы приедете? Нам надо условиться насчет поездки на Кавказ.

Христоюсь и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Лазареву (Грузинскому) А. С., 11 апреля 1892*

1161. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: