Около 20 мая 1894 г. Москва.
Токарев из Талежа должен прислать цены на лес. Если бревна в 9 арш. (девятерик), осиновые, дешевле рубля, то взять у него 13 штук, из 10 сделать столбы по 4½ арш. числом 20 и закопать их на глубину 1½ арш., с тем расчетом, чтобы новая рига была в полтора раза длиннее старой. Столбы должны быть вышиною в сажень, ибо для сена нужна рига высокая. Остальные 3 дерева пойдут на ворота. Можно взять не 13, а 16 дерев, и из них 3 пойдут на крышу в новом флигеле (связи для стропил).
Если бревна осиновые в 7 аршин (семерик) не дороже 55 коп., то взять их 6 штук для верха во флигеле и 5 для переводов, всего 11; но желательно, чтобы вторые были шире на ½ вершка, тогда как ширина первых равна 3½ верш.
Вот и всё.
А. Чехов.
Без меня сеней не делать.
Чехову Ал. П., 21 мая 1894*
1426. Ал. П. ЧЕХОВУ
21 мая 1894 г. Москва.
21 маїя.
Неблагодарный брат!
Я не отвечал тебе так долго*, во-первых, из гордости, так как у меня есть собственность, ты же бедный, и, во-вторых, из незнания, что и как ответить по главному пункту, ибо: в «Артисте» происходят в настоящее время те же пертурбации, что в «Севере»*, и никак не разберешь, кто там редактор. В «Артисте» был редактором Куманин, который теперь ушел и передал бразды Новикову; редакция перебралась на Арбат. Как бы ни было, журнал существует и работать в нем можно (я даже получаю в нем по 40 рублей ежемесячно*), но не разъешься в нем: всем новым сотрудникам он платит пятачок, т. е. по 50 за лист.
Погода хорошая. Если вздумаешь приехать ко мне, то премного одолжишь: я заставлю тебя пасти бычка и гонять на пруд уток. Жалованья не дам, но харчи мои.
Все здравствуют. Отец философствует и ворчит на мать, у матери кусок «вот тут остановился» и т. д.
Кланяйся своим и будь здрав. Не будь, однако, гвоздиком.
Твой А. Чехов.
Я положил в сберегательную кассу 23 рубля. Накопится большой капитал. Но когда я умру, ты не получишь ни копейки, так как завещание написано не в твою пользу.
Горбунову-Посадову И. И., 26 мая 1894*
1427. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ
26 мая 1894 г. Мелихово.
26 май.
Многоуважаемый Иван Иванович, спасибо Вам за книги*. Чужие сочинения принимаю с великою благодарностью, со своими же — не знаю, что делать. Так называемые «авторские экземпляры» всегда приводят меня в уныние.
Одолели дожди.
Желаю Вам всего благ*.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Москва, Зубово, д. Нюниной Ивану Ивановичу Горбунову.
Кондратьеву И. М., 26 мая 1894*
1428. И. М. КОНДРАТЬЕВУ
26 мая 1894 г. Мелихово.
26 май. Ст. Лопасня.
Многоуважаемый Иван Максимович!
Будьте добры прислать мой счет, а если можно, то и гонорар, в контору «Русской мысли» (Леонтьевский пер.) для передачи мне.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Шехтелю Ф. О., 26 мая 1894*
1429. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ
26 мая 1894 г. Мелихово.
Ст. Лопасня, 26 май.
Милый Франц Осипович, сибирское зелье*, восхищавшее меня пышностью своего роста, в ночь под 14е мая пало жертвою мороза. Теперь из земли вновь показались крепкие членики, но думаю, что <…>[37] не успеет уже вырасти вновь.
А на Мадейре я не был, можете себе представить. Денег не хватило. Март провел я в Крыму, но и для такого в сущности пустяка, как поездка в Крым, мне понадобилось обращаться к кредиту.
Как Вы живете? Как Ваше здоровье? Не отразилась ли Ваша бывшая болезнь и операция на самочувствии Вашем телесном и душевном? Напишите мне. Если бы я знал, когда Вас можно застать дома, то побывал бы у Вас. Я теперь часто бываю в Москве.
Живу я у себя в Мелихове, сею, сажаю, сплю, ем и гоняю кур из сада. Изредка пишу. Мечтаю о поездке в Испанию, в Египет или в Корфу, но мечты остаются мечтами и такими останутся, вероятно, до самой дохлой смерти.
Жму Вам руку и желаю здравия всей Вашей фамилии. Пишите же.
Ваш А. Чехов.
Как-то я провожал редактора «Русской мысли» Лаврова с женой на Брестский вокзал. Оная жена сломала зонтик. Зонтик сей я взял и с ним пошел к Вам. Завтракал. Когда уходил после завтрака, Вы взяли у меня оный зонтик, сказавши, что отдадите его в починку. Если он цел, то пошлите его в редакцию «Русской мысли» Лаврову (Леонтьевский пер.), независимо от того, починен он или нет; если же он пропал, то чёрт с ним.
Суворину А. С., 22 июня 1894*
1430. А. С. СУВОРИНУ
22 июня 1894 г. Мелихово.
22 июнь.
Где Вы? С одной стороны, Вы должны были еще в субботу уехать за границу, с другой же — у меня предчувствие, что Вы еще не уехали и сидите в Петербурге. Как бы ни было, нехорошо, что Вы так скоро забыли меня. Вернувшись вчера домой*, я не нашел ни письма, ни телеграммы, которую Вы обещали послать в Отраду Московскую.
После Вашего отъезда я был в Центральных банях, простудился там и два дня потом просидел, как филин, у себя в номере, скучая и ругаясь. Теперь же здоров вполне. Собираюсь писать трезвые мысли по поводу блуда и рукоблудия*.
Пусть Ваш книжный магазин* пришлет мне ответ на вопрос: сколько экземпляров моих книг всех названий, считая в том числе «Детвору» и «Каштанку», было продано за всё время? А также было бы весьма интересно получить счет, дабы я знал, сколько еще, к прискорбию моему, я должен магазину? Скажите, чтобы типографские расходы за последние издания при счете были разлагаемы, как мы когда-то решили, на каждую проданную тысячу экземпляров, чтобы мне платить не сразу за все 4 тысячи. Например: если напечатано 4 тыс., а пока продана только 1 тысяча, то чтобы, получая за эту тысячу, я платил бы в типографию только за эту тысячу, а не за все 4. Затем, пока еще не наступило то блаженное время, когда я буду получать из магазина жалованье 100 рублей в месяц, скажите в телефон, чтобы мне прислали 300 руб. Я издержался в дороге* и хочу заказать себе новое пальто. Для меня удобнее всего было бы получить через московский магазин или по адресу: Москва, «Русская мысль» для передачи мне. Первый адрес лучше.
За границу я поеду в сентябре*. Напишите мне Ваш адрес, и я тогда буду Вам телеграфировать. Мне хочется жить, и куда-то тянет меня какая-то сила*. Надо бы в Испанию и в Африку. С 16 июля сажусь писать пьесу, содержание которой я рассказывал Вам*. Не знаю, что выйдет. Боюсь напутать и нагромоздить подробностей, которые будут вредить ясности.