В Москве есть поэт Пальмин, очень скупой человек. Недавно он пробил себе голову, и я лечил его*. Сегодня, придя на перевязку, он принес мне флакон настоящего Ilang-Ilang’а, стоящий 3 р. 50 к. Это меня тронуло.
Ну, будьте здоровы и простите за длинное письмо.
Ваш А. Чехов.
Федорову (Юрковскому) Ф. А., 8 января 1889*
580. Ф. А. ФЕДОРОВУ (ЮРКОВСКОМУ)
8 января 1889 г. Москва.
8 января.
Многоуважаемый Федор Александрович!
М. Г. Савина согласилась играть в моей пьесе Сашу*, а между тем роль Саши чрезвычайно бледна и представляет из себя скудный сценический материал. Когда я писал ее 1½ года тому назад, то не придавал ей особого значения. Теперь же ввиду чести, какую оказывает моей пьесе М<ария> Г<авриловна>, я решил переделать эту роль коренным образом и местами уже переделал так сильно, насколько позволяли это рамки пьесы. Прошу Вас убедительно не торопиться перепискою ролей и возможно скорее выслать мне копию моей пьесы. Роль для III акта почти уже готова, для IV же я могу сделать ее, только имея под рукой пьесу. Все поправки и варианты Вы получите через двое суток после того, как мною будет получена пьеса. Так, если копию я получу 15-го, то поправки будут доставлены Вам 17-го — никак не позже. Но было бы желательно иметь копию пьесы раньше 15-го.
Все поправки и варианты будут своевременно процензурованы. В этом отношении можете быть совершенно покойны. Я не задержу.
Мой адрес: «Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева». Копию пьесы благоволите выслать заказною бандеролью по этому адресу или же отошлите ее А. С. Суворину с надписью: «для скорейшей отсылки А. П. Чехову».
Уважающий
А. Чехов.
Суворину А. С., 8 января 1889*
581. А. С. СУВОРИНУ
8 января 1889 г. Москва.
8-го янв.
Посылаю Вам, Алексей Сергеевич, письмо Никулиной*. Я ответил ей, что режиссер получит желаемое не позже 12-го января. Имейте сие в виду и скорее привозите цензурованные монологи. Ваша пьеса пойдет 16-го, о чем я телеграфировал Вам сегодня*. Может случиться, что отложат.
Насчет репетиций я ответил Никулиной так: «После 10-го приедет сам Алексей Сергеевич и ответит Вам на все интересующие Вас вопросы». Меня зовут на репетицию не ради советов или чего другого, а ради сокращений, уступок и т. п. Пойду я на репетицию только в том случае, если Вы сами почему-либо не приедете до спектакля, что, надеюсь, не случится. Пошел бы я завтра, но боюсь напутать и поддаться пению сирен.
Ленский, по-видимому, взял верный тон и будет играть хорошо*. Я сегодня был у него. Он сердился, горячился и читал мне места из монологов. Сердится он, что в его говорильной роли мало движения, что Вы заставляете в III акте подбирать черепки битой посуды. Черепки не подбирают (их никто не жалеет), а отбрасывают ногой. Сердится за пионера и пивомера. Одним словом, за роль принялся сердито и будет играть ее горячо. Он и Ермолова в I акте говорят и брызжут. «Я ей: брррр!.. А она мне: брррр!» Я сказал, что так и нужно. Он, по-видимому, боится за себя; но я его успокоил. Я сказал ему, что I акт мне не нравился ни в чтении, ни на репетиции — меня пугала фельетонность и сухость, но что во время спектакля я был поражен тою редкою внимательностью, с какою публика прослушала этот акт. Я сказал ему искренно, и он повеселел и перестал сердиться. Это актер, с которым можно говорить и спорить. О сокращениях не было сказано ни одного слова. Я хорошо сделал, что задержал у себя последние поправки. Актеры пугаются их. Дайте им понять и выучить роли, тогда делайте хоть миллион поправок. Тогда у актеров для поправок и вариантов будет в голове фон, которого теперь еще пока нет.
Обязательно и непременно приезжайте. Умоляю Вас. Если оттого, что Вы уедете из Петербурга, произойдут протори и убытки, то скажите конторе, чтобы она записала их в мой счет: 10 лет буду даром работать. Если не приедете, то все мои планы расстроите! Поручите газету Алексею Алексеевичу и с богом. Надо Вам отдохнуть и Москву поглядеть поближе.
Жду копию своей пьесы. Написал Федорову льстивое письмо* с просьбой поспешить высылкой пьесы. Иначе многое не будет исправлено. Знаете? У меня Саша в III акте волчком ходит — вот как изменил! Совсем для Савиной. Скажите Савиной, что мне так льстит то, что она согласилась взять в моей пьесе бледную и неблагодарную роль, так льстит, что я живот свой положу и изменю роль коренным образом, насколько позволят рамки пьесы. Савина у меня будет и волчком ходить, и на диван прыгать, и монологи читать. Чтобы публику не утомило нытье, я изобразил в одном явлении веселого, хохочущего, светлого Иванова, а с ним веселую Сашу… Ведь это не лишнее? Думаю, что попал в точку… Но как тяжело быть осторожным! Пишу, а сам трепещу над каждым словом, чтобы не испортить фигуры Иванова.
Давайте летом напишем по второй пьесе!* Теперь у нас есть опыт. Мы поймали чёрта за кончик хвоста. Я думаю, что мой «Леший» будет не в пример тоньше сделан, чем «Иванов».* Только надо писать не зимой, не под разговоры, не под влиянием городского воздуха, а летом, когда всё городское и зимнее представляется смешным и неважным. Летом авторы свободнее и объективнее. Никогда не пишите пьес зимой; не пишите ни одной строки для театра, если он не за 1000 верст от Вас. В зимние ночи хорошо писать повести и романы, что я и буду делать, когда поумнею.
Да хранит господь бог Вас и всю Вашу фамилию! Если не приедете, нет Вам моего благословения! Приезжайте, умоляю Вас! Все мои Вам кланяются.
Ваш А. Чехов.
Сахаровой Е. К., 13 января 1889*
582. Е. К. САХАРОВОЙ
13 января 1889 г. Москва.
13 янв.
Уважаемая Елизавета Константиновна!
Прежде всего большое Вам спасибо за память и за новогодний сюрприз — так я называю Ваше письмо. Оно тем более приятно, что среди моих старых знакомых очень много тех самых людей, про которых еще Лермонтов сказал:
Теперь о деле. Всей душой готов быть полезен Вам и Вашему мужу*. К сожалению, я не такой сведущий и сильный человек, как Вы пишете. В Москве я знаком только с одним художником — с Левитаном, которого Вы знаете, да, пожалуй, еще с десятком дилетантов. Знаком я близко и коротко только с Питером, в Москве же я чужой и непризнанный. В Москве я изображаю из себя доктора и больше ничего. Человек я непрактический и проч. и проч. Я могу сделать для Вас очень немногое, а именно: 1) посоветовать Вашему мужу не покидать идеи о поездке с картиной в Москву; в Москве он будет иметь основательный успех и может заработать немало. Для выставки самое подходящее время, как мне думается, великий пост, 2) поскорее приехать в Москву лично и поискать помещение; помещений в Москве много; я рекомендую одну из зал Общества искусств и литературы в доме Малкиеля на Тверской, где прежде был Пушкинский театр. Общество всплошную состоит из очень милых и обязательных людей, которые, я думаю, охотно помогут Вашему мужу, если он обратится к ним. По приезде в Москву Вашему мужу следует обратиться прежде всего к артисту Малого театра А. П. Ленскому*, с которым я уже говорил о картине; он очень близко стоит к Обществу, мой приятель и вообще милый человек. Он возьмется познакомить Вашего мужа с Обществом и похлопочет. 19-го янв<аря> я уезжаю в Петерб<ург> ставить свою большую пьесу*. Если Ваш муж не найдет меня в Москве, то прошу его обратиться к сестре М<арии> П<авловне>: она познакомит его с Ленским. Если же и сестра уедет в Петербург, то полномочия будут даны студиозу Мише.