Жму Вам руку и пребываю уважающим
А. Чехов.
На обороте: Ярославль,
Губернская земская управа
Его высокоблагородию
Леониду Николаевичу Трефолеву.
Кондратьеву И. К., 21 октября 1887
322. И. К. КОНДРАТЬЕВУ*
21 октября 1887 г. Москва.
21 окт.
Уважаемый Иван Кузьмич!
Большое Вам спасибо за Вашу готовность сделать мне приятное. Иметь картину г. Саврасова я почитаю для себя за большую честь*, но дело вот в чем. Хочется мне иметь «Грачей». Если я куплю другую картину, тогда придется расстаться с мечтою о «Грачах», так как я весьма безденежен.
Жму Вам руку и прошу поклониться Николаю Аполлоновичу*.
Ваш А. Чехов.
Чехову Ал. П., 21 октября 1887
323. Ал. П. ЧЕХОВУ*
21 октября 1887 г. Москва.
Гусев! Твое письмо получил, прочел и, откровенно говоря, развел руками: или ты дописался до зеленых чёртиков, или в самом деле ты и Суворин введены в заблуждение. Пушкинская премия не может быть мне дана*. Это раз. Во-вторых, если бы мне и дали ее, во что я не верю, то я наживу столько нареканий, особливо в Москве, столько хлопот и недоумений, что и пяти стам рад не будешь. Премию я мог бы взять только в том случае, если бы ее поделили между мной и Короленко, а теперь, пока еще не известно, кто лучше, кто хуже, пока во мне видят талант только 10–15 петербуржцев, а в Короленко вся Москва и весь Питер, дать мне премию — значило бы сделать приятное меньшинству и уколоть большинство. Не говори этого Суворину, ибо он, насколько помнится, не читает Короленко, а потому и не поймет меня.
Роман еще не переписан*. Вместо него посылаю сейчас большой, фельетонный рассказ*, который не понравится, ибо написан (по свойству своей темы) боборыкинскою скорописью и специален. На случай могущих быть сомнений предваряю тебя, аки члена (с<…>) редакции, что описанные в рассказе безобразия так же близки к истине, как Соболев пер<еулок> к Головину пер<еулку>*.
Пьеса моя пойдет у Корша в конце ноября или в начале декабря в чей-нибудь бенефис. Условия: проценты со сбора — не менее 8%*. Полный сбор у Корша = 1100–1500, а в бенефисы — 2400. Пьеса пойдет много раз. Похвалы, ей расточаемые, равно как и надежды на предстоящий гешефт, несколько прибодрили меня. Всё-таки чего-то ждешь… Если не пропустит ее цензура, что сомнительно, то я… вероятно, не застрелюсь, но будет горько.
При рассказе я приложил письмо к Суворину* с просьбой выдать тебе сейчас 100 руб. для пересылки мне. Чахну от безденежья.
Где Григорович?
Отче, пошли или снеси мои «Сумерки» в редакцию «Русского богатства». Вложи в пакет, напиши: «Редакт<ору> „Русского бог<атства>“» и, если до редакции далеко, снеси в магазин Цинзерлинга, что на Невском, и попроси в оном магазине передать Оболенскому. Надпиши: «по поручению автора».
Поручения мои исполняй не морщась. Ты будешь вознагражден отлично: тебя упомянет в моей биографии будущий историк: «Был-де у него брат Алексей, к<ото>рый исполнял его поручения, чем немало способствовал развитию его таланта». Для моего биографа не обязательно знать, как тебя зовут, но по подписи «Ал. Чехов» ему будет нетрудно догадаться, что тебя зовут Алексеем.
Посылаю тебе 2 марки. Лопай!
Неужели ты серьезно веришь в Пушкинскую премию? Ее не дадут уж по одному тому, что я работаю в «Нов<ом> времени».
А Суворину и Полонскому спасибо*. Их хлопоты и стремления увенчать мое чело лаврами для меня дороже премий (рассуждая духовно).
Я скоро напишу такой субботник, что ты не только почувствуешь <…> и разобьешь его о пол.
В «Развлечении» появились литературные враги. Кто-то напечатал стихотв<орение> «Тенденциозный Антон»*, где я назван ветеринарным врачом, хотя никогда не имел чести лечить автора.
Вернеры лошадей свели с жилеток в конюшни* и теперь гарцуют по улицам. Женька ужасно похож на Федора Пантелеича*. Бывают оба у меня. Очень приличны и комильфотны. Рассуждают дельно. Шехтель женился. Одна из Эфросов выходит замуж*. Что еще? Был на кладбище и видел, как хоронили Гилярова.
Гиляй издает книгу «Трущобные люди»* — издание неплохое, но трущобно. Прощай и пиши.
Тенденциозный Антон.
Президент Академии наук не Грот*, а гр. Толстой, министр внутр<енних> дел. Грот только академик, ведающий словесную часть. Газетчику это надо знать. Здравие мое лучше. Я снялся в таком же формате, как Марья, и, если желаешь, могу продать тебе одну карточку. Скажи Буренину, что субботник я пришлю очень скоро*. Есть ли у Петерсена «сумерки»? Отчего он о них не пишет?* Хоть он и скверно пишет, а все-таки реклама.
Кто кому нос утер: Пржевальский Георгиевскому или наоборот?* Поди разбери их… Чтоб сказать, кто из них прав, надо самому ехать в Китай. Пришли что-нибудь в «Сверчок». Напечатают и заплатят аккуратно.
* Кроме 5 р. с акта, к<ото>рые забираются агентом Общества драмат<ических> писателей.
Чехову Ал. П., 21 октября 1887
324. Ал. П. ЧЕХОВУ*
21 октября 1887 г. Москва.
21.
Гусев! Случилось недоумение. Я написал тебе письмо, вложил в него карточку Марьи и, надписав «заказное», послал его с Мишкой в почтовое отделение. Мишка же, заглазевшись, просто прилепил к письму одну марку и опустил его в почтовый ящик. Получил ли ты это письмо? Если нет, то спеши уведомить, дабы оный Мишка* побёг в почтамт и навел справку.
В письме я ответил на твои запросы. В «Нов<ое> вр<емя>» послан рассказ*. Жду от тебя письма. Будь здрав и кланяйся Анне Ивановне с цуцыками.
А. Шаповалов*.
* За дурной головой ногам больно.
На обороте: Петербург,
Пески, 3-я улица, 42, кв. 8
Александру Павловичу Чехову.
Чехову Ал. П., 24 октября 1887
325. Ал. П. ЧЕХОВУ*