И Армину:

— Ты что ли, не знал, маркиз, кого берёшь? Олли не просто полукровка ба-инхсани, а помесь из самых драгоценных.

Девушка невольно повторила слова, какие говорились мамой Орри о папе Рауди и предназначались маме Галине.

А чуть позже все разговоры стали неактуальными, потому что все — и люди, и лошади — встали и разом глянули вверх.

Они находились у подножия огромного утёса, похожего на монумент. Река, в среднем течении буйная, резала скалу пополам и с гулом ударялась в гранитные берега ущелья. Наверху высилась цитадель — две одинаковых восьмигранных башни из того же серого камня, что и скалы. Обе части крепости соединялись мостом-перемычкой, в полутьме похожим на яркую белую нить.

— Оль, красота какая. Цельнокаменная. Видишь? — прошептала Барбара.

— Вижу. А что именно — о том как-нибудь погодя доложусь, — так же тихо ответила сестра.

— Прекрасные сэнии! Мы находимся у подножия замка Шарменуаз, — проговорил Армин учительским тоном. — Он куда более сохранен, чем замок Октомбер. Вверх, как вы видите, ведёт удобная лестница с перилами, вырубленная в боку горы. Это путь для господ. Лошадей и экипаж слуги заведут вниз, в конюшню, и уже оттуда перенесут вещи наверх. Сэниям не стоит беспокоиться — наряды, посуда и кушанья на первое время вам приготовлены.

Указал вверх — и все четверо начали карабкаться по гранитным ступеням, посередине выгнутым и источенным сотнями ног: Армин — вперёдмотрящим, девицы — следом за ним и Сентемир — замыкающим шествие.

Окованная железными лентами дубовая дверь в полтора человеческих роста была гостеприимно распахнута. Крытая галерея вела ко второй двери, решётчатой и довольно ржавой. За ними обеими гостей уже поджидали гостеприимные сквозняки.

— Ух ты, какой воздух свежий! — сказала Олли, подрагивая плечами, как цыганка. — Прямо как на воле. А прислуга здесь имеется?

— Кастеллан готовит для нас второй замок — мой, — объяснил Сентемир. — Мы решили пока жить там, чтобы не создавать дамам неудобства своим присутствием. Друг к другу вполне можно ходить по мосту.

Выдали совместный церемонный поклон и удалились.

Некоторое время девушки, оставшись наедине в восьмигранной комнате со сводчатым, затканным паутиной потолком и прахом гобеленов на стенах, изучали боковые двери, особенно ту, за которой без следа исчезли женихи. Было их ровно восемь, как и следовало ожидать, но открывались явно не все.

— Оль, тут и в самом деле нет лишних ушей, — наконец сказала Барба. — Я бы учуяла. Помнишь, па Барбе на корабле говорил, что у меня нюх как у эльфа или него самого — собачий?

— Ну конечно, нет — отмёрзли бы сразу, — ответила сестра, потирая свои собственные. — Лишние или не лишние — всё равно. И потайных ходов тоже нет? Тех, какие камнеточцы сверлят?

— Не думаю. Монолит очень твёрдый, кремнем пахнет. Сухая кладка. Ма Гали ведь чертила нам примерные схемы Замка-на-Скале. Скондских братцев-синоби, понимаешь? Ну, где она до твоего рождения училась. Там нарочно внутри стены кирпичные — для патерн.

— Отлично, Барба. То есть тут и на стены потихоньку не поднимешься и в тылы врага не зайдёшь?

— Почему же. Ты разве не поняла, что каждая башня двойная и там внутри чего только не может быть? Между внешней стеной и основным корпусом где-то четыре мужских шага — и тайный отряд проведёшь, и отличная ловушка для незваных пришельцев. Но акустика там, пожалуй, скверная — звук уходит наружу. Вот. А теперь говори, что снаружи увидела.

— Да никакой это не секрет, — ответила Олавирхо. — Мост нависает над боевыми ходами или чем там ещё, ведёт из донжона в другой донжон и узкий, двум обыкновенным людям не разминуться. Перила ниже, чем на внешней лестнице.

— А на ней спасибо если до пояса, — кивнула Барба.

— И насчёт сохранности — не скажу. Кавалеры что — полагают, мы к ним на пузе приползём?

— Или вообще не явимся нарушить их уединение. Единение.

— Ладно, это задача номер два. Стратегическая. А перед нами — тактическая: проверить насчёт гигиены и комфорта, — решительно сказала Олли. — И, пожалуй, носильных тряпок.

Интерьер их более или менее удовлетворил: никаких необъятных зал и пыльных коридоров — крошечные (или таковыми кажущиеся) клетушки, вытянутые кверху. Вопреки опасениям неоштукатуренные, лишь кое-где по отполированным глыбам — мазки смутной белизны. Спальня: двойная кровать с опускным пологом, чтобы в холода согреваться своим теплом, с медвежьим покрывалом и даже кое-какими пледами и простынками. Столовая над с погребом, в такое время, как сейчас, вроде бы и не нужным. («Лето в этих местах вообще-то гостит? — ворчала Олавирхо. — Или постояло чуточку и дальше пошло?» «Так камень же кругом, — ответствовала младшенькая. — Могильный».) В столовой — буфет с надбитым фарфором, двумя-тремя разнокалиберными серебряными пиалами и вязанкой ножей и вилок, небольшой круглый стол на одной ноге (три других ампутированы) и четыре табурета разной вышины и сложения: да одном питаться, на двух сидеть, в недрах четвёртого (четыре стойки, между которыми закреплены полки) — там держать скудную снедь.

В данный момент там находилось полкаравая чёрного хлеба, предусмотрительно нарубленного острым тесаком на тонкие ломти, скляница домашнего вина и головка плесневелого овечьего сыра на треснутом глиняном блюде.

— Барб, а мы уже хотим есть или пока нет? — подумала вслух Олли, созерцая картину.

— Нет. Захотим — спустимся вниз. Вообще-то сыр похож на благородный камамбер и явно местного приготовления. Кажется, я видела в долине пастуха с герлыгой, пока ты изображала из себя бурлака навыворот.

Гардероб, занимающий отдельную каморку, удовлетворил девиц куда больше — дамские наряды, пребывающие в строгом заточении за дверцами полированных шкапов из морёного дуба, напомнили им мама-Галины драгоценные раритеты, только были слегка трачены молью и посеклись по швам.

— Как по-твоему, стоит осквернить своим немытым телом одежды предков? — спросила Барба у своей старшей.

— Если не будет другого выбора. В нашем пеньковом полотне, признаться, холодновато, — ответила Олли. — И кое-какой иной морозец по коже пробегает. Здесь привидения водятся, не знаешь? В порядочном замке должны быть тени предков, стоны, зубовный скрежет, лязг цепей, скелеты в шкафу и тому подобные развлечения.

Но тут они одновременно обнаружили за четвёртой дверью ванную, оборудованную не хуже, чем во дворце. Круглый бассейн никак не менее знаменитого иудейского «медного моря», с двумя кранами и эмалевой облицовкой, наполнялся холодной водой из колодца, расположенного где-то на уровне скалы-основания, и горячей — из подземного озера глубоко внизу. Девушек учили распознавать такое по звуку работающих насосов.

— Фортификация, — глубокомысленно произнесла Олли. — Во время осады пить одно и лить на головы противнику другое.

— А помои куда? — спросила младшая. — Тоже на него, прямо из окошка? Не вижу камня-поглотителя.

Поискав, обнаружили в полу лючок с натянутой в глубине частой решёткой. Поискав ещё — кусок недурного мыла и морскую губку размером с детскую голову. Полотенец явно не полагалось, но было решено, что оботрутся своим старым тряпьём. Или так обсохнут.

Потом они быстренько сбегали за одеждой, выбрав себе по тугой сорочке, обтягивающей формы, и суконному платью из тех, что кроем попроще и без дырок от моли: для старшей винноцветного, для младшей — цвета пуганой блохи. В просторечии — бледно-янтарного и рубинового. С туфлями было куда хуже: от времени все они ссохлись и были куда меньше, чем надобно. Пришлось оставить свои башмаки в надежде, что юбки всё скроют.

После мытья, которое длилось в общей сложности два часа, расчёсывания и укладки кос с помощью костяного гребня, отысканного в гардеробе, полностью экипированные барышни почувствовали нехилый аппетит. Который кстати придал и вину, и сыру, и даже хлебным сухарям оттенок старомодной изысканности.

— Ну что, пойдём дальше смотреть владения? — спросила Олли, сыто ковыряясь костяной шпилькой в крепких зубах. — Пожалуй, меж двух слоёв кожи пока лезть не будем — глянем сверху, что там во внутреннем дворике.