Это что передача “Давайте поговорим о дне Эйвери”? Пора было сменить тему.

— Как там твой художественный проект? — спросила я брата.

— Отлично, — сообщил тот набитым ртом. — У меня получилось много хороших фотографий.

Перемена темы сработала. Триша повернулась к Иану, и ее глаза заблестели. С тем же успехом она могла оказаться подлизой.

— А что за проект ты делаешь?

Иан подскочил на своем сидении.

— Я покажу.

Он бросился в коридор и вернулся минуту спустя с коробкой из-под обуви. Отодвинув пустую тарелку в сторону, Иан открыл коробку и разбросал десятки фотографий по всему столу.

— Я хочу сделать коллаж из портретов городских жителей. “Повседневная жизнь Уиллоубрука”. Просто случайные люди, которых я вижу по всему городу за повседневными занятиями. Думаю, эта будет в центре, — он указал на пожилую хозяйку пекарни, ковыряющую в носу за прилавком.

Триша хихикнула.

— Что ж, это цепляет. Замечательные фотографии. Тебе отлично удается фотографировать людей в обычных обстоятельствах.

Иан просиял.

— Спасибо!

— Тебе так повезло, Митч, — сказала Триша, перебирая фотографии. — У тебя двое умных и талантливых ребятишек.

— Да, мне повезло, — отозвался он, широко улыбаясь всем нам.

Через пелену слез в моих глазах, Триша могла почти сойти за мою маму. У них было одинаковое телосложение — по крайней мере Триша была того же размера, который был у мамы, прежде чем она ушла. Это мог быть обычный семейный ужин, если бы на самом деле это не являлось пустой тратой времени.

В свои шестнадцать я четко усвоила одно: нельзя рассчитывать ни на кого вокруг. Раскроешь душу — жди беды.

И сегодня беда пришла к нам в откровенном платье.

Я внезапно встала и сказала:

— Я пойду в свою комнату. Мне нужно сделать домашнюю работу.

— Я думал, ты уже сделала ее, — сказал Иан. — Я видел, как ты делала ее за столом.

Еще одна причина, по которой мой брат не доживет до переходного возраста.

— У меня есть другая домашняя работа.

— Не слишком ли много домашки для одного человека? — Иан снова порылся в своих фотографиях и показал Трише еще два кадра. — Посмотрите на эти. Мне кажется, это мои лучшие снимки.

Никто не пытался остановить меня, когда я тихонько выскользнула из кухни и исчезла в коридоре. Все были сосредоточены на Иане и ненадолго забыли обо мне и моем плохом настроении.

Я направилась в свою комнату, чувствуя себя ужасно раздраженной. Мне хотелось хлопнуть дверью, избить стену или вытворить что-то в этом роде. «Сосредоточься», — приказала я себе, закрыв глаза и сделав глубокий вдох.

Я ходила туда-сюда по комнате, перечисляя кости своих рук.

— Дистальные фаланги, — бормотала я.

Почему папа позволяет своим гормонам разрушать нашу жизнь?

— Промежуточные фаланги, — сказала я, переходя к следующей кости.

Бросив нас, мама оставила после себя гигантскую зияющую пустоту. Потребовалось столько усилий, чтобы устранить последствия разрушений. Нам не нужен кто-то еще, кто войдет в нашу жизнь, а потом предаст нас. Все, что нам нужно — это ответы на вопросы, которые остались в прошлом.

Я дошла до конца комнаты, развернулась на каблуках и пошла в обратную сторону.

— Проксимальные фаланги.

Нам с Ианом не нужна мама на замену. Разве я недостаточно хороша в этой роли? Что не устраивает папу в сложившемся порядке вещей? Я сделала все возможное, чтобы исправить ситуацию. После маминого ухода Иану потребовался почти год на то, чтобы отпускать отца из дома без истерик и опасений, что он тоже нас бросит. Долгие годы мы не выбирались в отпуск, потому что не хватало денег. Я полностью посвятила себя учебе, получая отличные оценки, чтобы в будущем выбить стипендию на обучение в колледже и не напрягать этим папу. Затем я пошла работать, чтобы покупать вещи, в которых нуждалась, и не просить у отца. Когда я не работала, то готовила и убиралась, оплачивала счета, следила за тем, чтобы все в доме исправно работало, и чтобы Иан опрятно одевался и не ел только пиццу и чизбургеры.

— Пястные кости.

Это я штудировала ее старые журналы, письма и даже магазинные чеки, которые она оставила в ящиках, отбирая возможные места, в которых она могла быть, и сузила поиск до пяти стран, отмеченных на моей карте. Это я догадалась, что Коста-Рика — вероятнее всего то место, о котором она столько рассказывала и в котором мечтала жить, затерявшись в высоких горах.

Но этого недостаточно. Что бы я ни делала, этого никогда не бывает достаточно. Недостаточно для того, чтобы оградить папу от желания привести в семью новую маму и для того, чтобы заставить остаться мою маму.

— Запястья, — прошептала я, глубоко вздохнув. Это мама пробудила во мне интерес к медицине. Я помню, как в детстве рассматривала вместе с ней старые медицинские пособия, заучивая названия костей и органов. Это стало нашим ритуалом, и порой, она удивляла меня новой медицинской книжкой, которую мы могли изучить вместе. Когда-то мама сама хотела стать врачом, когда была маленькой.

— Я вышла замуж, — сказала она, когда я как-то спросила ее о том, почему ее мечта не осуществилась. — И у меня родились вы с Ианом.

Тогда я впервые почувствовала, что сделала что-то плохое, просто появившись на свет.

После ее ухода я изучала оставшиеся после нее медицинские пособия, в поисках ответа на вопрос, что произошло с мамой, которую я знала.

Я подвигала руками в определенном ритме, чувствуя, как работает каждая косточка. Плавно. Управляемо. В частях тела, которые можно было увидеть и изучить, есть смысл. Остальные же, такие как гормоны, непредсказуемы.

Если бы не я, мужчины в этом доме сломались бы. Для всех здесь я должна быть голосом разума и напоминать им о воздействии гормонов на способность ясно мыслить. Нам никто не нужен. Я могу быть отличницей, поступить в медучилище и самостоятельно оплатить поездку на Коста-Рику. Я должна найти ответы на все вопросы, дабы залечить раны и оставить прошлое позади.

Когда папа расстанется с Тришей, а я уверена, что так оно и будет, я буду собирать осколки и обо всех заботиться.

Снова.

— Доброе утро, солнышко, — поприветствовал папа, когда я появилась на кухне в субботу утром. Или, по крайней мере, мне показалось, что это был мой отец. Он сидел за столом, одетый в футболку, спортивные шорты и кроссовки для бега с белой повязкой на голове и надевал напульсники на запястья.

Я вскинула на него брови.

— Хэллоуин наступил раньше срока?

— Смешно, — сказал папа, допив остатки апельсинового сока. — Мы с Тришей идем на пробежку в парк.

Я открыла было дверцу холодильника, чтобы взять молоко с третьей полки, но застыла с зависшей в воздухе рукой.

— На пробежку? Ты?

Подобное заявление поразило меня так сильно, что я даже не обратила внимания на упоминание его девушки.

— Я бегаю, — настаивал папа.

— С каких пор?

— Ну ладно, я не бегал с колледжа, но это пойдет мне на пользу, — произнес он. И стукнул себя кулаком в грудь. — Вдохнем свежего воздуха в эти старые легкие.

— Думаю, тебе больше стоит беспокоиться о том, чтобы в твои старые легкие вообще воздух не попадал. Без обид, пап, но ты же не спортсмен. С тех пор как ты забросил регулярные тренировки, прошло больше двадцати лет.

Я наполнила тарелку хлопьями и села за стол напротив него. Папу мои сомнения в его атлетических способностях возмутили до глубины души.

— Я бегал кроссы в старшей школе, — сказал он. — Небольшая пробежка не убьет меня.

— Пробежка? — спросил Иан, вползая на кухню с наполовину закрытыми глазами. — Ты собрался на пробежку?

Папа хлопнул по столу.

— Почему вы двое думаете, что я не справлюсь с такой простой задачей, как бег? Я ведь не марафон бежать собираюсь.

Чтобы не отвечать, я засунула полную ложку хлопьев в рот.