— Зак, — прошептала я. — Прости.

Лицо Зака ничего не выражало. Он даже не взглянул на меня, когда сказал:

— Мне нужно идти.

Я упёрлась ладонью ему в грудь, стараясь не думать о том, как жалко это выглядит.

— Нет, пожалуйста, выслушай меня. Пожалуйста, поговори со мной.

— Ну и что ты хочешь, чтобы я сказал?

Была только одна вещь, которую я по-настоящему хотела услышать, но он был слишком обижен, чтобы произнести её.

— Почему вы с Эллиотом перестали быть друзьями?

Зак вскинул голову и тупо заморгал. Прекрасно, я застала его врасплох. Очевидно, такого вопроса он не ожидал.

Он пожал плечами.

— Это уже неважно.

— Нет, важно. Эллиот сказал, что если мне нужны ответы, я должна обратиться к тебе.

Зак провёл подошвой по полу, поднимая пыль. Я ждала, затаив дыхание, но он ничего не говорил.

— Пожалуйста. Я не хотела тебя обижать.

И тут его прорвало.

— Не хотела обижать? — его голос эхом отражался от окруживших нас шкафчиков.

К этому моменту коридор был уже наполовину пуст, но студенты, которые ещё не успели разойтись, начали на нас оборачиваться. Я шагнула вперёд, надеясь, что Зак не устроит для них развлекательное шоу.

— Прошу тебя, Зак… — прошептала я. — Мне нужны были деньги на Коста-Рику, и я не думала, что у меня возникнут к тебе чувства. Это была просто… работа….

— Моя жизнь для тебя просто работа? — лицо Зака исказила мука, словно от сильной душевной боли.

— Нет, я не это имела в виду…

— Мои чувства и мысли просто грёбанная работа? Просто способ заработать пару лишних баксов, чтобы отправиться в поездку и почувствовать себя выше остальных?

Я отшатнулась, как от пощёчины.

Практически так оно и было, когда я поняла: я ничем не лучше своей матери. Она принесла папе, мне и Иану больше боли, чем кто бы то ни было ещё. А теперь я то же самое сделала с Заком. Я потратила жизнь на то, чтобы стать идеальной и не быть на неё похожей, но оказалась её полной копией. И всегда ей была, только не хотела этого признавать.

— Танцы на День святого Валентина в девятом классе, — произнёс Зак, внезапно меняя тему. — Все тогда говорили, что Эллиот изменил Лиле, поцеловавшись с Мелани. На самом деле я был влюблён в Лилу и, пока Эллиота не было, я решил признаться ей в своих чувствах. Я признался и… поцеловал её. Никто этого не видел, кроме Эллиота, который в этот момент вернулся с напитками. Эллиот страшно разозлился и в отместку поцеловал Мелани.

Он замолчал, не в силах смотреть мне в глаза.

— Все видели, как он сделал это, и начали распускать слухи. Но на самом деле во всём виноват только я.

Я уставилась на Зака, не зная, что сказать. Всё это время Эллиот хранил не только мою тайну, но и тайну Зака, взяв на себя вину за произошедшее.

— Эллиот никогда никому не рассказывал правды, — продолжил Зак. — Но и дружить со мной после той ночи он перестал. Я знал, что сделал ему больно, но даже не догадывался насколько, пока не узнал правду о тебе. Потому что теперь я знаю, каково это, когда тебя предает тот, кто тебе небезразличен.

Люди наблюдали за нами, стреляли в нас глазами и притворялись, что не подслушивают. Люди никогда меня не обсуждали. Я старалась оставаться невидимой. Я чувствовала на себе их взгляды, но продолжала смотреть на Зака.

— Зак, пожалуйста, пойми, — сказала я, подавляя рвущийся наружу всхлип. Я знала, что если сейчас расплачусь, то долго не смогу успокоиться. — Я не хотела ничего подобного, я не собиралась делать тебе больно…

— О да, и ты отлично преуспела в этом. — Никогда раньше я не слышала, чтобы он говорил таким низким колючим тоном. — Последние несколько недель я был с тобой настоящим, искренним. А ты всё это время пыталась извлечь из этого выгоду. Я уже не знаю, где настоящая ты, а где нет.

Он провёл рукой по волосам, взъерошив их.

— Ты хотела выйти из бизнеса по сводничеству? Прекрасно. Я тебя отпускаю. Можешь и дальше не делать другим больно или чем ты там занимаешься. Наше общение и партнёрство окончены.

С этими словами, он отпихнул мусорную корзину и зашагал прочь по коридору.

— А как насчёт не уходить? — крикнула я ему вслед. Теперь у нас появились настоящие зрители, которые уже даже не притворялись, что не смотрят и не подслушивают. Мой голос надломился, но я старалась сдержать его, старалась быть прежней, сильной и твёрдой Эйвери Джеймс.

Зак замер на середине шага, его плечи напряглись. Он слегка обернулся так, что я смогла видеть его профиль.

— Может, ты всё это время была права, — сказал он. — Может быть, не всё можно исправить.

Меня душили рыдания, пока я смотрела, как он уходит. Чтобы попасть в классы, остальным приходилось огибать меня, но я не могла пошевелиться. Мне казалось, сделай я хотя бы шаг — тут же провалюсь в небытие.

Я ожидала, что Зак разочаруется, когда узнает правду, но во мне жила маленькая надежда на то, что, в конце концов, всё будет хорошо. Что, возможно, он будет так благодарен мне за разоблачение Ханны, что простит то, что я сделала. Что посчитает такой способ заработка находчивым и забавным. Но он прав. Я предала его, и после такого мы не можем быть вместе.

Чья-то рука, дотронувшаяся до моего предплечья, заставила меня подскочить. Я обернулась и увидела Молли.

Я бросилась прямо в её раскрытые руки. По щекам побежали слёзы, но меня не волновало, что кто-то может их увидеть. Я не могла усмирить дрожь в плечах, пока рыдала на плече у Молли, а она всё сильнее меня обнимала.

Когда прозвенел звонок, она отвела меня в женский туалет. До этого я никогда не прогуливала уроки, потому что это разрушило бы образ безупречной ученицы. Но сейчас у меня не хватало мужества смотреть другим в лицо.

Мы долго сидели на полу рядом с раковинами и молчали. Как хорошо снова быть рядом с лучшей подругой.

— Мне жаль, что я не верила Эллиоту, — сказала я, наконец.

— Знаю, — ответила Молли.

— Перед ним я тоже извинилась.

— Да, он говорил. Не могу поверить, что ты шпионила за ним. Это же моя прерогатива.

— Ну, у меня был хороший учитель, — я выдавила из себя слабую улыбку.

— И как только Иану удалось сфотографировать нас без моего ведома? Если бы я была настоящим агентом ЦРУ, моё прикрытие оказалось бы под угрозой, — она помолчала и добавила: — А ты прости, что я не сказала, что встречаюсь с Эллиотом.

— Почему кстати?

Молли махнула рукой.

— Думала, ты скажешь, что я веду себя глупо. Ты не желала принимать, что люди могут меняться, а я не хотела заморачиваться, пока определялась со своим отношением к нему. Мне нужно было самой в этом разобраться, понимаешь?

Я кивнула.

— Тебе следовало приказать мне заткнуться. Если ты хочешь быть с Эллиотом, будь с ним. И неважно, что я об этом думаю.

Она хлопнула ладонями по коленям.

— Нет, это важно, потому что ты моя лучшая подруга. Как я могу встречаться с парнем, которого моя подруга не переваривает?

Комок, который я пыталась подавить в горле, должно быть был моей гордостью. Я вытянула из рюкзака торчащую нить.

— Есть кое-что, о чём я давно хотела тебе рассказать.

Молли выглядела заинтригованно.

— И что же?

— Раньше мы с Ханной и Эллиотом были друзьями. Лучшими друзьями. Дружили семь лет, ещё до школы.

Её глаза округлились от удивления.

— Почему ты не говорила мне об этом раньше?

— Потому что не хотела, чтобы ты меня ненавидела, — я сделала глубокий вдох. — Это ещё не всё. Ты же знаешь, что моя мама уехала как раз перед окончанием седьмого класса. Я просто проснулась однажды, а её нет. С того момента я совершенно раскисла и отталкивала от себя Эллиота и Ханну. Трудно привязываться к кому-то, когда понимаешь, что тебя могут бросить в любой момент.

Я закрыла глаза, вспоминая тот тёплый летний день в подвале Эллиота.

— Ханна влюбилась в Эллиота и он, похоже, отвечал ей взаимностью. Меня это бесило. Бесило, что между ними может что-то быть, а я оказалась недостаточно хороша для того, чтобы Эллиот влюбился в меня. Поэтому как-то я пошла в подвал к Эллиоту, где они обычно сидели, и выключила свет. Я заставила его думать, что я — это Ханна. А потом поцеловала…