-   Усоседей сын вернулся из армии, хлеб-соль дела­ли. Я помогала. А бабушка у нашейучительницы сов­сем слабая, со дня на день ждём...

Мужмолчит.

-   Чтос тобой, Аслан? Ты не в себе будто.

-   Сядь.- Аслан до боли сжал её руку, она ойкнула, села.

-   Яхочу тебе сказать, Лейла, очень важную вещь. Мне ещё долго мотать мой срок. 10лет - это почти жизнь. А ты молода. Я решил... я решил, что тебе надоустраивать свою жизнь - выйти замуж. Да, да! - Ас­лан почти крикнул на неё,когда она отчаянно замота­ла головой.

-   Тебенадо выйти замуж. Найди человека вдовца и будь ему женой. Перейди к нему в домхозяйкой, а наш дом заколоти. Я буду спокоен, что ты не одна, не пропадёшь.

Лейла тихонькоплакала. Худенькие плечи её вздрагивали, она вцепилась в Асланову руку. Совсемнедавно отпраздновали они свадьбу. Старики ещё вспоминают, какое отличное виноподавали на ней. Лейла - сирота, у неё никого нет. А Аслан человек, несмотря намолодость, очень самостоятельный. Кол­хоз выделил молодым дом, корову купили,сад манда­риновый, виноград, живите-радуйтесь. Да только не успелипорадоваться. Аслан с другом возвращался с поминок, друг слегка ослаб отвыпивки, Аслан ре­шил его выручить, сел за руль. И - на полном ходу врезался вовстречную «Волгу». Водитель «Волги» насмерть, женщина, сидящая сзади, смногочисленны­ми переломами, еле спасли.

Слёзы молодойжены, суд, приговор. Сначала всё было как во сне, но теперь, когда позадиполгода, понял Аслан почём тюремная баланда и что хлебать её ему очень и оченьдолго. А Лейла? Она совсем не приспособлена к жизни, она пропадёт одна. Асланрешил спасти Лейлу от одиночества. Знал, она не захочет слушать, но знал также,если он настоит, она не ослушается, не посмеет, абхазские обычаи этого недопускают. Долго не решался. Сегодня -сказал.

- И ещё - отнынене приезжай ко мне. Считай, что мужа по имени Аслан у тебя в твоей жизни небыло. Если не послушаешь, зря время потеряешь, я к тебе не выйду.

Жестокийразговор. Аслан понимал, что рвёт по-живому, но знал также, что лучше сразу,отплачет, отскорбит, жизнь возьмёт своё, Лейла молодая, почти девочка, куда ейдесять лет тянуть лямку вдовы. Нет, не допустит он этого.

Лейла не помнит,как доехала до дома. Ровно через месяц она, конечно же, опять подходила ктюремной проходной. Только напрасно ждала на солнцепёке, напрасно вглядываласьв небольшую щель в заборе. Аслан не вышел.

Как плакала она,обняв свою подругу Гунду. Рас­сказывала, перескакивала с одного на другое,Гунда успокаивала, а потом вдруг сказала:

-   Я знаю такогочеловека. Он живёт недалеко отсю­да, сразу за ущельем небольшое село. Год назаджену схоронил, детей у них нет. Его зовут Элизбар. Он со­сед моего старшегобрата, брат с ним поговорит.

-   Гунда, я не хочузамуж! У меня есть муж, я люб­лю его.

Опять плакала,опять причитала. Да только - успо­коилась.

Элизбар увереннойпоходкой вошёл в просторный двор. Сел под инжиром в холодке. Лейла вышла к немус кувшином вина и стаканом. Он пил вино большими глотками. Сам большой,широкоплечий, основательный.

-   Вот что, Лейла.Твой Аслан прав, негоже тебе, та­кой молоденькой, одной оставаться. Да и явдовец, мне хозяйка нужна. Переходи ко мне. Только я сейчас кры­шу у амбараперекрываю, вот закончу и приду за тобой. А пока здесь помогу. Как, кукуруза-тоуродилась?

Наутро он ужевовсю цапал кукурузу на Лейлиной делянке. Через день вычистил ей коровник,починил проводку. Он приходил утром, переодевался, шёл в огород, выгонялскотину - мало ли забот в деревен­ском доме, оставшемся без мужских рук.

Спустя время онопять завёл с Лейлой разговор о женитьбе:

-   Дом у менянебольшой, с вашим не сравнить. Да­вай так - мне тут по нормальной цене доскипредлага­ют, я сделаю пристройку к дому, тогда тебя к себе и заберу.

Затеялпристройку. Но Лейлу по-прежнему не за­бывал, приходил, помогал, брал на себясамую тяжё­лую работу. Она успокоилась немного, даже стала без Элизбараскучать. Он собрал по осени её кукурузу, отвёз на мельницу, затащил тяжёлыемешки с мукой в подвал. Подошло время сбора винограда. Рано ут­ром, обвешанныйкорзинами, он уже входил во двор к Лейле, подставлял лестницу, принималсясрезать грозди. Пристройка продвигалась медленно, куплен­ных досок не хватило,пришлось ещё подкупать. А время бежало, неумолимое, проворное время.

Кое-как, с горемпополам одолел пристройку. Но влез в большие долги. Надо отдавать.

-  Вототдам, тогда...

Долги отдавалисьмедленно, время шло быстро. Потом случилась беда - умер двоюродный брат Элиз­бара,и он держал траур. Но по-прежнему был правой рукой Лейлы, брал на себя всю мужскуюработу, вот уже в который раз собрал её кукурузу, виноград, на­молол муки,сделал вино. Корова Лейлы разрешилась телёночком. Очень слабеньким. Элизбарвыхаживал его как ребёнка. А Лейла, та настолько привыкла, что Элизбар рядом,что даже стала слегка ворчать на него, если что не так. Совсем, совсемпо-семейному. Так и шло. А Элизбар, наработавшись в своём дворе, шёл к Лейле,косил, таскал воду из ручья, латал крышу... И всё сокрушался, что никак неможет взять её хозяй­кой в дом.

- Видишь, теперьтраур... А это год, не меньше. И почему мне так не везёт, встретил хорошуюженщи­ну, намаялся один, мне бы хозяйку в дом, а опять от­кладывается. Сколькомы будем жить на два дома?

Лейла слушала егои удивлялась. Действительно, всё что-то мешало, всё не складывалось. И непоймёшь теперь, чья она жена, Аслан от неё отказался. Элизбар не берёт...

Она месила тестодля мамалыги и тихонечко пела. Песня была грустная, но не очень, хорошо ейпелось под взмахивание рук, хорошо дышалось утренней прохладой. Она уже многоеуспела. Вымести двор, покрыть новой клеёнкой стол под инжиром, достать изпогреба кувшин с вином. Несколько розочек сорва­ла, поставила их в вазу, меситтесто и любуется - кра­сиво. «Теперь вот ещё мамалыги наварю - и хоть гос­тейвстречай, всё готово...»

- Принимайгостя.

В воротах стоялАслан. Постаревший, ссутулив­шийся. Она хотела броситься к нему, даже несколькошагов сделала навстречу да остановилась, не зная, не понимая, что ей делать.Муж? Но ведь Аслан просил забыть, что он ей муж... Аслан смотрел на неё испод­лобья:

-   Почему ты здесь,Лейла, в моём доме? Разве ты не поняла, что я просил тебя выйти замуж и уйти вдом к мужу, а вы, значит, остались в моём...

-   Нет, - Лейлазаволновалась, стала поправлять косынку запачканными мамалыгой руками, - ты про­ходи,это твой дом.

-   Мой дом? Тогдачто ты делаешь в нём, чужая же­на...

-   Я не чужая жена, твоя. Элизбар, он, он домстро­ил, потом доски покупал...

Аслан вошёл водвор. Оглядел его, прибранный, ухоженный. Задержал взгляд на небольшом розовомкусте, усеянном алыми небольшими цветочками. Сел. Тяжело положил руки на новуюклеёнку.

- Рассказывай,что-то я ничего не понимаю.

Она рассказалаему всё. Что не ослушалась, нашла человека, вдовца. Что он вроде как и взял еёв жёны, да только все эти годы жили они врозь, каждый в своём доме... Элизбарприходил, помогал, но ночью уходил к себе. Долго сидели друг против друга Аслани Лейла. Уже и вечер опустился в их двор, пришло время зажи­гать свет.

Через день ониустроили хлеб-соль и созвали всех соседей, даже самых дальних, с того краядеревни. За­резали бычка, наварили мамалыги, достали большую бочку вина,сделанного Элизбаром в самый первый год. Аслан сам пошёл к Элизбару и пригласилего. Тот пришёл, сел с краешка стола. Аслан при всех подошёл к нему, крепкообнял. А потом громко объявил:

- Мояжена-сирота. У неё нет ни брата, ни сестры. Вернее, не было. Теперь у неё естьбрат. Человек, кото­рый оказался очень мудрым и очень добрым. Беда мояподсказала мне отчаянную мысль, а ему она подсказа­ла мысль добрую. Я знаю,почему у Элизбара не хвата­ло времени ввести в дом жену, он берёг её для меня,он хитрил, он откладывал. Своим мужским сердцем он понял другое мужское сердце.Он был чужой мне чело­век, а теперь... теперь он брат моей жены.