-  Сергиев,Сергиев!

Это стало какпароль. Имя игумена земли Русской грозно предупреждало... Даже собственныхворов да бандитов, промышлявших по лесным дорогам, отгоня­ли, бывало, этимименем. И случилось монаху Диони­сию возвращаться поздним вечером из Ярославля.Не один шёл, с боярином-попутчиком. Страшно и темно.

-   Давай назовёмсяСергиевыми. Если что, так и кричи: Сергиев, Сергиев и молись, - вразумлял Дио­нисийструхнувшего вконец попутчика, - даст Бог, дойдём.

Он-то самСергиевым не был, подвизался в другом, Старицком монастыре. Вернее, уже был,сам того не подозревая. Проехали самые опасные, гиблые места, перекрестились. Ана повороте широкого большака их догоняют:

-  Стойте,кто такие?

-  Сергиевя, - поклонился незнакомцу Дионисий.

-   Сергиев... -растерялся незнакомец, - что-то я та­ких Сергиевых не знаю, сам я из Лавры, нету нас та­ких чернецов.

-   А ты-то куда, милчеловек, из Лавры в столь позд­ний час?

-   В Старицкиймонастырь, к архимандриту Диони­сию, грамота у меня к нему от Самодержца ипатриар­ха, что назначен он к нам в Троице-Сергиеву обитель настоятелем.

-  Яи есть Дионисий.

Вот и сталСергиевым. А был Давидом Зобниновским. В Тверской губернии, в Кашинском уездебыло село такое - Зобнино. Скорее всего, оттуда и происхо­дили родители Давида.Впрочем, Давидом не пришлось ему долго быть. Господь распорядился так, что,женив­шись и приняв священнический сан, Давид за шесть лет потерял жену и двухдеток и ушёл в монахи, став Дионисием. В Старицкой обители был на послушанииказ­начея, а вскоре братия пожелала видеть его в настояте­лях. Удивительнымсмирением отличался. Один раз зашёл на базар, ходит между рядами,приценивается. Молод был, удивительно красив, ясноглаз. Все на него смотрят, любуются.Да нашёлся один обличитель:

-   Ты монах, а порынкам болтаешься, монашеское ли это дело?

Базарная публикабросилась за инока заступаться. А он поклонился обидчику до земли:

-   Спасибо тебе, милчеловек, что указал на моё мес­то. Твоя правда, не для монашеских прогулокрыноч­ные ряды. Моё дело в келье сидеть да молиться. Спа­сибо и прости меня,невежду.

Обидчик и сам нерад, хотел догнать монаха, по­просить прощения. Да только тот как сквозь землюпровалился.

...Сергиев чернецподошёл к Святым вратам Троиц­кой обители. Сейчас он войдёт в них, чтобы всюсвою жизнь, до последнего благословлённого Господом ды­хания служить великомуимени игумена земли Рус­ской. Архимандрит Дионисий. В синодикахТроице-Сергиевой Лавры он записан после игумена Иосафа, после смерти которого ибыл сюда назначен. С чего начал? С трупов, которые собирал по близлежащимдорогам и хоронил по православному чину, как поло­жено. Много было работы.Лихолетьем назовут это время историки. В Москве бесчинствовали поляки.Измученные, затравленные люди бежали лесами в Троице-Сергиеву обитель, гдехотели найти защиту и пристанище. На дорогах их грабили и убивали те же поляки.Голодные, больные, израненные люди бук­вально приползали к Троицкому монастырю.Молили о помощи. А многие не добирались. Дионисий благос­ловляет монахов с утрадо вечера копать могилы и хо­ронить, хоронить... Летопись сохранила слова собор­ногоключаря Иоанна: «...ходили мы по окрестным слободам и по воле Дионисиевойсосчитали, что в 30 недель погребли более трёх тысяч». Раненых, боль­ных,ослабших везли на телегах в монастырь. Запасы продуктов, лекарств таяли, вот исовсем уже ничего не осталось в монастырских погребах. Квасу не стало, а телегивсё скрипели по монастырскому двору, а лю­ди на телегах стонали иизголодавшимися глазами смотрели на чернецов.

-   Что делать, отецархимандрит, нам и самим есть нечего?

Дионисий собираетбратию. Он встал перед черне­цами, сам исхудавший, измученный от бессонных но­чей.Когда исповедал и причастил несчастных, он поклонился им, как поклонился тогдана базаре не­знакомому обидчику:

-   Братия, - сказал,- во славу Божию и с воды не помрём. Есть у нас немного хлеба и кваса, всёотдать надо, а уж сами как-нибудь...

Промолчала братиямонастырская. Потуже затя­нула ремни на подрясниках, испив студёной водицы изколодца, шли они кормить с ложечки деток, стирать спекшиеся от крови повязки,исповедовать умираю­щих, утешать выживших.

А Смутное времятекло по Руси разором Москов­ского государства. Дионисий вновь собирает братию.Исхудавшие иноки кружком садятся вокруг архима­ндрита, готовятся внимать,слушать, соглашаться. А он сказал им о том, о чём все они хорошо знали. Чтобыизбавить Русь от захватчиков, надлежит наро­ду нашему собраться вместе. Поотдельности не побе­дить. А победить надо. Иначе Русь наша святая станетдобычей нехристей, какой русский вправе это допус­тить? Что делать? Писатьвоззвания. Когда? По ночам. Во все уезды рассылать, звать народ:«Объединяйтесь, защищайте родную землю от разора». Поклонились чернецы,принимая благословение архимандрита на сие дело праведное. Ночью, падая отусталости днев­ных подвигов - кормить, мыть, лечить, исповедовать, они зажигалисвечу и склонялись над бумагой, стара­тельно выписывая слова составленногоархимандри­том Дионисием воззвания: «Пусть служилые люди без всякого мешканьяспешат к Москве... Смилуйтесь, сде­лайте это дело поскорее, ратными людьми иказною помогите, чтоб собранное теперь здесь под Москвой войско от скудости неразошлось...»

Троицкие грамоты- именно под таким названием войдут в историю эти писанные голодными монахамипри скудном свете свечи небольшие листочки, кото­рые гонцы лаврские поспешноразвозили по Руси. И вот уже в далёком от Сергиевой обители Нижнем Новгородевнимательно вчитывается в текст воззва­ния немолодой продавец мяса, простосердечныйчело­век. «Ратными людьми и казною помогите...». Мы зна­ем его имя - КозьмаЗахарович Минин. Именно он читает воззвание к нижегородцам. Пошла по кругурусская шапка - колечко, серёжки, золотой, храни­мый на чёрный день - всё вшапку. Потому что нет чер­нее дня, когда в опасности Родина. Потому что лю­битьеё - значит ради неё жертвовать.

Ополченцы шли наМоскву. Шли через Троице-Сергиеву обитель. Дионисий встретил их у Святых врат,определил на отдых и благословил на брань. Каждый ополченец подошёл кархимандриту и поце­ловал крест в его руках. Каждый подставил своё об­ветренноев дороге лицо под холодные капли святой воды. Вперёд. На Москву. Умирать?Побеждать? Бог ведает.

Уже пошли, даприлетела весть о княжеском немирии. Князь Пожарский и князь Трубецкой,соединив­шиеся под Москвою, затеяли брань. Архимандрит Дио­нисий пишет имписьмо-увещевание. Напоминает им о грехе нелюбви и необходимости примирения, отом, что спросится с каждого, и суд тот лицеприятным не будет. Всё вродеобошлось, да опять искушение. В табо­ре казаков, на которых очень рассчитывалиополченцы, пошла ругань. Одни ни копейки не имеют, другие лопатой гребутзолото. Где справедливость? Нет спра­ведливости. Отнять у разбогатевших всё,разделить, разбежаться. Ополченцы лишались серьёзного под­крепления. И Дионисийраспахивает двери лаврской ризницы, нагружает подводы расшитыми, в жемчугахоблачениями, церковной утварью. Посылает гонцов в казачий табор: «Берите, ноОтечества не предавайте, не время сейчас делить добро и злобиться друг на дру­га!»Устыдились. Отвели глаза от гружёных подвод.

- Поезжайте,верните всё на место, - только и ска­зали посыльным.

И вот Москваосвобождена от поляков. Юный царь Михаил Романов едет из Костромы в Москву. Цар­скийпоезд делает остановку в Троице-Сергиевой оби­тели. Михаил припадает к ракепреподобного Сергия Радонежского и подходит под благословение на спа­сённоецарство к лаврскому архимандриту. Дионисий благословляет. А проводив царя,возвращается на мо­настырский двор. Оглядывает полуразрушенные сте­ны и башни,кельи без крыш. Понимает, не пришло время отдыха. Придёт ли...

Наверное, именнотеперь наступают для Дионисия самые тяжёлые времена. У людей, которых называютсынами Отечества, всегда свой, неповторимый путь. Им не суждено учиться начужих искушениях, на них щедро сыплются свои. Дионисия оклеветали. Да-да,оклеветали свои же, лаврские чернецы. Что делать? Чёрные подрясники не спасаютот человеческих сла­бостей, если человек сам не прикладывает усилий к спасению.Царь Михаил Федорович, зная, что лаврский архимандрит и учён, и благочестив,пору­чил ему сделать исправления в богослужебных кни­гах. Книги переписывали отруки, и ошибок в них вкрадывалось множество. Видимо, какую-то ошибку допустилпри работе и Дионисий. Завистливые братья, один Лонгин, другой Филарет, решили,что их час настал. Они сообщили на Собор, что архиман­дрит - еретик и молчатьбольше они не могут. Собор отреагировал быстро. Дионисия лишили сана и зато­чили.Заточили в Московский Новоспасский монас­тырь. Если бы только заточили! Наддостойным чело­веком издевались самыми изощрёнными способами. Его морилиголодом, томили в дыму бани, заставля­ли класть по тысяче поклонов в день.Тысяча покло­нов! Какая спина выдержит эту нечеловеческую на­грузку? Что делаетДионисий? Дионисий сие послу­шание принимает со смирением и от себядобавляет... ещё тысячу поклонов.