О них особая речь.Ребята частенько заглядывают в дом Ивановых. И нередко именно к Рите. Здесь,мне кажется, они дополучают недополученное внимание, реализуют потребности вфантазии, чувстве долга и совестливости. Тонкий и умелый дирижёр, Рита,руководит этим оркестром умело. Кого надо - похвалит, кого надо - пожурит, скем надо - поспорит. Её авторитет высок и в школе, где девочки учатся. Непотому, что обе они на хорошем счету, а ещё и потому, что хватает Риты и надругих детей, не обретших, к сожалению, своего дома и своего места в нём.

Она торопится с работы сбольшой хозяйственной сумкой, оттягивающей руку. В сумке нехитрые гостинцы длядетей. Сегодня у них дома литературный вечер, и надо успеть всё приготовить.Володя уже дома. Задвинут в угол стол, собраны со всей квартиры стулья,расставлены чашки. Юля встречает одноклассников, Оля разливает чай, Рита - ито, и другое, и третье. Заполняя собой все пространство, она умудряется бытьнезаметной, читаться между строк. Качестно истинного интеллигента, а потомуочень редкое в нашей жизни.

Теперь-то я знаю, какони познакомились. Обычный, на первый взгляд, курортный роман, а для нихвстреча, уготованная Богом. Я тоже думаю, что уготованная. Даже психологи,используя всяческие тесты, в один голое заявляют, что Маргарита и ВладимирИвановы идеальная пара, очень редкий, исключительный случаи...

Бесспорно, это дар. Новедь им надо умеючи распорядиться. Можно пустить с молотка, а можно превратитьв надежный капитал с большими процентами. Первое труда не стоит. Второе требуетвеликих сил. Какое счастье, что мои Ивановы не стали тратить время и энергию набесконечную дискуссию, кто в семье главным. Уверена, спроси я об этом Юлю иОльгу, они в недоумении пожмут плечами. И вот ведь чудо: их семья, где каждыйиз четверых неповторим, единствен в своём роде, ярок и по-своему интересен,воспринимается как единым организм, одно неразрывное целое. Я не разгадаю этутайну, и слава Богу. Неразгаданная тайна - наше самое большое на сегодняшнийдень достояние. Их очень мало, неразгаданных тайн.

Мы были очень нужны другдругу в детстве и юности. Нам казалось, это навеки, и ничто и никто не разлучитнас Но диктатура взросления была неумолима. Она толкала каждого по своей тропе,и разбегались стёжки мелкими морщинками от костра на берегу Клязьмы, в разныестороны, к разным поворотам судьбы Жизнь текла, тропки терялись, вместе с нимитерялось что-то очень для всех важное. И от этого, теперь я знаю точно, чувствовины и смущённая улыбка.

Много говорим сейчас окорнях, об ответственности за то, чтобы сохранить их в душевной почве. Но ведьдетская дружба - те же корни. И мы обязаны их беречь, не сохранить ихнепростительно. Какое счастье, если рядом с тобой человек, понимающий иразделяющий это. Рита понимает и разделяет.

Володька восстанавливаютнашу порушенную церковь в Черкизове. Вспомнить стыдно, на танцы туда бегали,отплясывали.

Не ведали, что творили,дураки.

А давайте обзвоним всех,разыщем. Скажем, церковь восстанавливают, помощь нужна. Поедем да поработаем,детей возьмём, давайте?

Конечно, это Рита.

Смотрю на Володьку.Тихая радость переполняет сердце, радость за друга, которому очень хорошо. Онсмотрит на меня торжествующе. Мол, не хотела идти в гости, знаю, а всё потому,что с Ритой знакома не была. Теперь захочешь.

Теперь захочу. И ещё свеликим нетерпением, как ждали мы весёлую ёлку с блестящими в фольгемандаринами, буду ждать встречи с теми, с кем клялись быть вместе навек. Вотобзвоним всех и отправимся смывать вековую грязь с многострадальных церковныхстен. И под вековой пылью, краской и облупившейся штукатуркой, обнажатсяпрекрасные фрески...

ГОРЬКИЕ СЛЁЗЫНЕПРИКАЯННОЙ ДУШИ

Три года назад, получивписьмо от читательницы из Краснодарского края, я тихо ахнула от рассказанной внём истории. Начало обычное - не за что в нём зацепиться жаждущемунеобыкновенного сердцу. Жила-была женщина. Растила ребёнка, обихаживала мужа и,хотя была инвалидом и передвигалась исключительно в коляске, слыла хорошейхозяйкой, заботливой матерью - варила на зиму варенье, просиживала ночами укровати приболевшего сына Вовки, стирала, гладила, штопала. Да только недолгимбыло её желанное женское счастье. Сравнялось Вовке пять лет - ушёл муж кдругой, молодой и здоровой, со своими достоинствами и недостатками, со своимпредставлением о женском счастье. Поплакала, поскорбела да и утешилась в сыне -смышлёном, здоровеньком, живом малыше.

А Вовка привязался кчёрному приблудному щенку немудрёного «дворянского» происхождения. Назвал Вовкащенка Дружком. И не расставался с ним день-деньской. Так и бегали вместе подвору, соседи их порознь и не видели. А папа по Вовке скучал, брал его напрогулки, вместе сидели они в городском парке под высокими елями,разговаривали, а Дружок мирно лежал у Вовкиных ног. Пару раз приглашал папаВовку к себе, и разлучница ублажала его шоколадными конфетами, а Дружка кусочкамиподсохшей колбасы. Папа отводил Вовку домой, а потом грустил. Плохо ему былобез сына. А разлучнице плохо было от гадюки- ревности, свившей гнездо вбеспокойном сердце, ревность к малышу лишала отдыха и сна. А ну как вернётся кжене, к ребёнку, а ну как пролетит мимо неё птица счастья, махнувшая было своимбелым крылом над окном её одинокого дома? За счастье надо бороться. Так училинас, так впечатывались в наши мозги идеи великих борцов за светлое будущее.

И разлучница решает -бороться. И выбирает самую действенную, на её взгляд, форму борьбы. Онаприглашает Вовку (с Дружком, конечно) прогуляться в ближайший лес. «Там уже ичерника поспела, возьмём ведёрко, наберём, вкусно...» У небольшого озерцаприсели отдохнуть. Или сейчас или никогда... Сейчас. Она накидывает ребёнку нашею камень, толкает его с небольшого обрыва в чернеющую глубину. А он сраскрытыми от ужаса глазами прижимает к себе истошно визжащего Дружка. Вместе искрываются они под водой.

Трёх дней хватило, чтобывсё тайное стало явным. Убийцу опознали. Мальчика выловили. Он так и умер,цепко прижав к себе любимую собачонку. Мать свалилась от горя, почернела.Соседи думали, что уже и не оправится, пойдёт следом за единственным сыном. Оназамкнулась в себе, никого в квартиру не пускала.

Только вдруг заметилисоседи: повеселела женщина. Приветливо улыбалась, ожила, стала хлопотать поДому. Пройдёт несколько лет, и она признается соседке» что её Вовка, еёсынок... приходил к ней по ночам.

Мама, я кушать хочу...

Сейчас, сейчас, вотпирожки горяченькие...

Они сидят на кухне,разговаривают. Потом Вовка уходит. Можно отнести это к галлюцинациям убитойгорем матери. Но давайте вспомним, что нередко усопшие являются в свои отчиедома и духовно опытные люди, священники, призывают относиться к этому осторожно,дабы не проглядеть в сих явлениях происки врага рода человеческого, длякоторого возможно принять любую личину, прельстить человека, нанестинепоправимый вред его страдающей душе. А ещё говорят святые отцы, что своимявлением усопшие просят молитв и необходимо сразу же заступить на молитвеннуювахту, которая, по сути, и есть наш долг перед усопшими.

Но я не сказала вамсамого главного: Вовка умер некрещёным. Любящая мать не придала значения этомуобстоятельству как пустячному, несущественному, и он ушёл в мир иной, лишённыйэтой самой молитвенной ниточки. Душа неприкаянная... Вот он, смысл привычныхслов, прочно вошедших в наш лексикон. Душа, обречённая мыкаться без молитвы занеё, душа мятущаяся, страдающая, растерянная.

Но я не сказала идругого. Мать Вовки, Ольга Борисовна, тоже была некрещёная. Пропасть междумиром земным и загробным, пропасть между двумя душами — материнской и сыновьей.Утешение в молитве было этим душам неведомо.

Помню, когда я прочиталаписьмо из Краснодарского края, ужаснулась от мысли: как же мы ответственны засвоих детей! И в этой жизни, и в той. Как преступно нерадивы, как убоги нашипредставления о счастье детей и их благополучии! Накормить, одеть, обуть,напичкать впечатлениями, дать в руки ремесло, дабы не пропал в земном, суетномкруговороте. И всё. И — долг выполнен. Но в ту другую жизнь, которой ещё никомуне удалось избежать, идут неподготовленные, идут страдающие души. Страшносказать - некрещённые. Перед ними закрыты наглухо двери небесных жилищ, и они,как побитые, бездомные души-бомжи, тычутся в массивные засовы. Неприкаянные...