Вроде бы храм как храм: росписи не слишкомвысокого художественного достоинства, высокие деревянные кресла-стасидии повсему периметру, мощные низко висящие паникадила, откуда-то издалека раздаётсяголос отца А-ия, строго что-то вещающий. И в то же время что-то здесь не как вдругих известных мне церквах, что-то присутствует особенное. Густота какая-то,я бы сказал — прозрачная густота.

Это ощущение лично моё. Может, я, конечно, чегоне так воспринимаю, но уж раз взялся рассказать...

Вспомните, когда в тёмное помещение проникает изокна луч яркого света, в нём хорошо видны плавающие и перемещающиеся в воздухемириады мельчайших пылинок, невидимых в темноте. Причём чем более насыщенвоздух пылью, тем труднее дышится в таком пространстве. А тут...

У меня возникло ощущение обильной насыщенностипространства храма какими-то невидимыми «пылинками», проникающими в меня сдыханием, но не затрудняющими его, а, наоборот, «вентилирующими» всё моёсущество, оживляющими и насыщающими его. Эти «пылинки» были живыми и добрыми. Ябы даже сказал — любящими, или — любвеносными. В общем, вот так я это ощутил.

Приложившись к чудотворной иконе святоговеликомученика Пантелеимона (его честную главу обещали вынести из алтаря дляпоклонения после литургии в воскресный день), мы отправились вверх по лестницамбратского корпуса в расположенный на верху храм Покрова Пресвятой Богородицы.По дороге я успел выпить воды из крана-источника, находящегося в нише стены, иприложился к уже зацелованному братией и паломниками локотку преподобногоСилуана Афонского на стенной фреске промежуточной площадки. Тут я,задержавшийся со своим водопитием, увидел поддерживаемого под руку Игорем,задыхающегося от подъёма по крутым ступенькам Флавиана, левой рукойуцепившегося за перила и еле переводящего дух. Я подскочил.

— Отче! Ты как? Лекарство нужно? У тебя с собой?Воды принести?

— Всё в порядке, Лёша! Чуть-чуть задохнулся,лекарства я в келье оставил, обойдусь... Вы поднимайтесь в храм, а то всёинтересное прослушаете, я потихоньку догоню...

Мы с Игорем переглянулись, он подмигнул мне итихонько за спиной Флавиана передал ключ от его кельи. Под предлогом внезапнонастигшей меня естественной потребности я тут же рванул в архондарик.

Обернуться за Флавиановыми лекарствами вышломеньше чем за пять минут. Флавиан с Игорем за это время одолели ещё двалестничных пролёта и приближались к последнему подъёму перед храмовым этажом. Япосмотрел на Игоря, он успокаивающе кивнул, в ответ я показал пальцем наоттопырившийся лекарствами карман и купленную ещё на пароме нераспечатаннуюпластиковую бутылочку с питьевой водой.

Флавиан, так и не заметивший наших интриг, пыхтяи отдуваясь, всё-таки одолел последний лестничный пролёт, перевёл дыхание наплощадке, и мы все вместе вошли в застеклённые двери Покровской церкви.Флавиан, измождённый трудным подъёмом, присел в ближайшую стасидию, махнув намс Игорем рукой в сторону отошедшей к центру храма группы, возглавляемой нашимгрозным экскурсоводом. Мы подошли к ней.

— ...и, сейчас, пока в соборе святого Пантелеимонапроводятся реставрационные работы, все богослужения, и будничные и праздничные,совершаются в этом храме! А теперь вы можете пройти к «свечному ящику» изаказать сорокоусты и другие поминания! Они у нас стоят дорого, но...

Я не стал вдаваться в тонкости здешнего порядкаприёма поминовений и, отдав свои записочки Игорю, исполнявшему обязанностиказначея нашей покровской «команды», пошёл осмотреть храм и поприкладываться кего святыням.

— Лёша! Подойди-ка сюда! — тихонечко позвал меняФлавиан откуда-то слева. — Смотри, глава преподобного Силуана Афонского! Давайприложимся и помолимся ему, чтобы наше паломничество на Святой Горе дало намплод духовный во спасение! Он для меня особо значимый святой, сразу послепострига в Лавре мне подарили книгу его поучений, и глава «О монахах» стала дляменя «инструкцией по монашеской жизни», да и до сих пор остаётся...

Мы с благоговением приложились к честной главе великогоподвижника, стоящей в отдельном серебряном ковчеге, между двух таких женебольших ковчегов с мощами святых угодников Божьих, на некоем подобиипрестола, покрытом сверху сенью.

— Православные греки-афониты говорят, Лёша, чтоРоссия дала миру в последние времена двух столпов монашества вселенскогомасштаба: в девятнадцатом веке — преподобного Серафима Саровского, в двадцатом— преподобного Силуана Афонского.

— А вы, отче, обязательно мельницу посетите, гдепреподобный Силуан подвизался, — обратился к Флавиану незаметно подошедшийсбоку невысокий сухопарый монах, лет так сорока пяти — пятидесяти, с густойседеющей бородой и умными карими глазами. — Там домовая церковка, гдепреподобному Силуану Сам Господь явился, помолитесь там на святом месте.

— Спаси вас Христос, отче! А вы, часом, не отецК-ма будете?

— Он самый, а вы отец Флавиан? Благословите! Мнео вас звонили из России, сообщили, что приедете. Монахиня С-ия из Т-ска просилавстретить и помочь, в чём будет потребность. Кстати, как она там?

— Слава Богу! Подвизается в звании уставщицыправого клироса в своём монастыре, сестёр уставу и пению обучает, из храмапочти не выходит. Сестры её любят и уважают за терпение к их немощам, да и матьнастоятельница её очень ценит.

— Да, она и раньше, в миру, клиросом жила —Ангельским служением... Слава Богу, рад за неё! Чем могу помочь, отче?Пойдёмте, выйдем на балкон!

Мы, помолившись и поклонившись, вышли из храма.Прямо напротив дверей Покровской церкви оказался выход на неширокий, но длинныйбалкон, с которого открывался превосходный вид на монастырь и часть побережья.

— Расскажите, отец К-ма, как моим бойцам, —Флавиан показал на меня и подошедшего Игоря, — на вершину подняться, мне смоими ногами и тушей об этом и мечтать не приходится, а ребятам бы надо.

— Очень хочется! Можно прямо сегодня? — неутерпел я.

— По такой погоде на вершину не ходят, тольконедавно дождь перестал, а там, на горе, всё в облаках пока. Ваши если сейчаспойдут, то поднявшись метров на пятьсот в гору, дальше уже в сплошной воде идтибудут, да и с дороги сбиться могут в тумане, тем более что в первый раз... Атам пропасти! Нет, не стоит им сегодня идти!

— Отец К-ма, — вступил в разговор Игорь, — мнеговорили, что здесь можно арендовать машину типа джипа, чтобы по монастырям исвятым местам поездить. Как это можно сделать?

— Машину? В Дафни такси есть, по пятьдесят евров час, да и монастыри некоторые свои машины сдают в аренду паломникам... — ОтецК-ма задумчиво посмотрел во двор.

— Подождите-ка... Кажется, вам «белый рояль вкустах» припасён! Пойдёмте-ка вниз!

Внизу, во дворе, отец К-ма подошёл к какому-томолодому монаху с редкой рыжей бородкой и множеством ярких веснушек на кругломлице, стоящему у неработающего фонтана возле трапезной.

— Сергий, здравствуй! Ты здесь как оказался?

— Здравствуй, отец К-ма! Двух паломников изнашего скита к вам в Пантелеимон привёз.

— А ты их обратно когда повезёшь?

— Я их больше не повезу. Они сейчас вещи измашины заберут и на пароме в Уранополь отчалят, у них поездка закончилась.

— Так ты свободен?

— Вроде так. А что?

— Да вот у меня для тебя пассажиры есть,возьмёшь?

— Как благословят!

— Сейчас решим этот вопрос!

Отец К-ма достал из кармана безрукавки (полурясы— как её называют на Афоне) мобильный телефон, набрал номер.

Мы с Игорем удивлённо переглянулись — и здесьцивилизация!

— Отец А-н, благослови! Это тебя монах К-мабеспокоит из Пантелеимона! У тебя сейчас машина с послушником Сергиемосвободилась, благословишь моих паломников повозить? Цена та же? Спаси тебяГосподь!

Он передал трубку Сергию.

— Понял, отче! Благословите! — Послушникповернулся к нам. — Куда поедем?

— Сначала к Иверской, конечно, ХранительницеАфона. — Глаза Флавиана засияли. — Ну и удружил ты нам, отец К-ма! Спаси тяХристос!

— Это Матерь Божья так распорядилась, отецФлавиан, я здесь ни при чём, тут Она всем управляет. Значит, такова воля Божьяо вас! Езжайте с миром! Увидимся!