Одним глотком допив чай, я сполоснул кружку и решительно направился искать ключи от машины. Участь параллельного мира была предрешена.

* * *

Сидящий напротив нас пожилой мужчина с неослабевающим интересом разглядывал меч, чуть ли не высовывая язык от усердия. Коллекционер, что с него взять. Ценитель.

Наконец, спустя очки на кончик носа, он перешел к делу.

— Молодой человек, позвольте полюбопытствовать, откуда у вас эта вещь? — спросил Макса оценщик, со старческим прищуром наблюдая за реакцией.

Макс фыркнул в ответ, скрещивая руки на груди, и пробормотал себе под нос: «От бабушки досталось, ага. В наследство».

На мой укоряющий взгляд эта орясина никак не отреагировала, смело отвернув голову в сторону. Пришлось принять сожалеющее выражение лица и, переведя взгляд на коллекционера, начать ездить по ушам:

— Мой друг пошутил. От моей бабушки мы действительно получили наследство, однако это был всего лишь земельный участок в деревне. Именно там, выкапывая глубокую яму под клозет, мы его и обнаружили. Вместе с немецкой каской и военным кинжалом он был зарыт в крепком деревянном ларце, по-видимому, еще со времен войны. Поэтому мы и решили принести его вам на оценку. Вдруг он редкий и дорогой?

По рассеянному взгляду старика нельзя было сказать, поверил он в эту байку или нет.

— Видите ли, в чем дело, молодые люди. Вы совершенно правы насчет уникальности этого предмета — он далеко не обычный. На своей памяти я впервые вижу такой меч, а, поверьте, за всю свою жизнь повидал их немало — вот уже пятьдесят лет как занимаюсь древним вооружением. Впрочем, именно поэтому вы и пришли ко мне, а не к кому-либо другому.

Пришлось изображать тупого современного подростка. Сделав удивленное выражение лица, я спросил:

— А что в нем такого необычного? Меч как меч. Вы целый час рассматривали, под лупами вертели, какой-то кислотой проверяли, чуть ли не кусочек себе на память отколоть пытались. По мне — так половина из старинных мечей одинаковые на вид. Что там может быть разного?

— Действительно. За этот конец берешь, этим концом рубишь, — не удержался и внес свою лепту Макс. И, помедлив немного, добавил: — Гы-гы.

Старика передернуло. О боги, ну зачем опять строить из себя идиота!

— Сказать, что все мечи одинаковы — точно то же, что и утверждать об идентичности китайцев: мол, все они на одно лицо. Каждый вид по-своему уникален. При должном умении вы никогда не спутаете жителей двух разных провинций. Точно то же и с мечами: масса признаков отличия. Например, различаются по месту создания: вы ни за что не спутаете короткий римский гладиус с немецким фламбергом или изящной тизоной. Отличаются по степени и области заточки, по типу — рубящие, рубяще-колющие и прочие им подобные. По рукояти, по хватке, по назначению и по весу в конце концов! — разошелся не на шутку ценитель, сжимая наш меч, как ребенок — новую игрушку.

— Конкретнее пжалста. Про наш ножичек, — опять смутил дедушку мой спутник.

Яростно сверкнув взором, старик уставился на Макса, словно желая прожечь в нем дыру.

— А ваш… ножичек — и не ножичек вовсе. По форме и параметрам он практически не отличается от скифского акинака, но… Во-первых, он сделан из неизвестного мне сплава стали, состав которого тут, в домашних условиях, определить попросту невозможно — необходима лабораторная экспертиза. Во-вторых, судя по методу обработки стали, его изготовили в позднем средневековье — ранее просто не было таких технологий. В-третьих, я не в силах понять, как он так хорошо сохранился. Вы только посмотрите, — он восторженно перевел взгляд на рукоять, — узор почти не испорчен!

Подняв на нас глаза и поправив очки, коллекционер резюмировал:

— Молодые люди, я уверен только в одном — совершенно точно и однозначно могу сказать, что это не реплика и не искусная подделка, как, признаться честно, подумал сначала. Для всего остального необходимо тщательное дальнейшее исследование, поиски аналогов, сравнение описания в литературе. И, конечно же, лабораторный анализ материала.

Еще раз взглянув на меч фанатичными глазами ученого, обнаружившего новый, доселе неизвестный вид, он с печальным вздохом протянул клинок нам.

Нарочито деловито я взглянул на часы и, шлепнув по рукам Макса, попытавшегося схватить оружие, обрадовал ценителя: «Мы оставляем этот меч вам».

Тот поднял на меня изумленные глаза и застыл немой статуей. Сбоку, синхронно, то же самое проделал Макс.

— К сожалению, мне и моему другу… — я выразительно посмотрел на этого идиота, — надо спешить. Видя ваш интерес, мы решили оставить его вам, на время, — я сделал акцент на последнем слове.

— Интересно, а Макс знал о том, что ВЫрешили? — ехидно залился внутренний голос.

Встав, я воззвал к разуму коллекционера, от радости витавшего в облаках:

— Мы надеемся на вашу честность и, видя ваш интерес, идем на уступку. Однако уступка должна быть обоюдной. Нам этот меч пока не к спеху, и вы можете его исследовать, но… с одним условием. Широкой общественности о нем знать незачем. Только узкий круг посвящения, заинтересованные в науке лица, какие-нибудь ученые-исследователи вроде вас, коли вам потребуется с ними советоваться. Не более того.

Обернувшись, я зашагал к выходу. Максу ничего не оставалось делать, как двигать следом. У самого выхода я не удержался и, нахмурившись, по-киношному грозно обернулся:

— Надеюсь, мы поняли друг друга.

Судя по собачье-радостному взгляду и усердному киванию ценителя, до сих пор не верящего в свалившееся на него почти двухкилограммовое счастье, он меня понял.

Ухмыльнувшись, я вышел из комнаты, насвистывая хором с внутренним голосом песенку про кровавую резню на трех холмах. Чертов старик будет носом рыть землю, но все разузнает. Такой скорее продаст в рабство свою жену и детей, нежели отдаст кому-то этот меч. Скоро вся информация про него будет у меня, и тогда… Я ухмыльнулся еще раз. Заходящая в подъезд бабулька, увидев меня, судорожно отшатнулась и перекрестилась. Жалкая смертная.

Выйдя на улицу, я достал ключи и, кинув их Максу, направился к машине. Дела сделаны, осталось лишь заскочить домой и, собрав все необходимое, двигать в лагерь, или же, как шутил один Батин знакомый, «консервативную совдеповскую дачку».

Я специально оттягивал визит к оценщику на самый последний момент, и теперь нас больше ничто не держало в городе. Внезапно резко схватило голову. Споткнувшись, я скривился и чуть не упал. Перед глазами все поплыло, а очертания машины смазались. С трудом дойдя до двери и сев на место пассажира, я с усилием поднял руку, махнув жестом в сторону автострады. Домой.

С тех пор, как мы вернулись из того дикого мира, прошло целых три дня, а приступы, появившиеся по возвращении, не прекращались. Голова болела внезапными наплывами по несколько раз в день.

Эх. Надо порелаксировать. Помечтать. Организовать бы, например, постоянный портал в тот мир. Такого беспредела, как у нас в стране, я бы там не допустил. Правильнее даже будет сказать — не как у нас в стране, а как у нас в мире.

Правил бы жестоко, но справедливо. И долго, хе-хе. А в итоге… Кто знает… Захватив власть там, можно подумать и о том, чтобы начать захватывать ее здесь. Впрочем, не все сразу. Мировые господства строго в порядке очереди.

Хмыкнув, я закрыл глаза и облокотился на спинку сиденья, попытавшись устроиться поудобнее. Ровная дорога убаюкивала. Стараясь не морщиться, помассировал виски. Боль стала постепенно отступать, и незаметно для самого себя я скатился в пучину сна.

* * *

Максимиллиан

Куча вещей была большая. Очень большая. И тяжелая. Я укоризненно посмотрел на стоящего рядом Дэймона, индифферентно пялящегося в пространство, и тяжело вздохнул. Угу, головка у него болит, а как же. Голос в ней, видите ли, поселился. А тяжести таскать, все это барахло — мне одному что ли?

Словно почувствовав мое раздражение, Дэй вздрогнул и очнулся: