- Будем знакомы Матвей, Вита моя жена, Ирина няня этих сорванцов. А вас как зовут молодой человек?

- Степа – храбро ответил малыш – а зацем он кусается? – и Степка ткнул пальцем во Владу. Матвей вздохнул:

- Зубки режутся, вот они в рот все и тянут. На этот раз это было ухо Яра, – женщины подошли и слушали разговор мужчин. В конце концов, Вита не выдержала

- Никита представь свою спутницу – и, улыбаясь, посмотрела на Таю.

- Это Таисия, моя девушка, а это как вы уже узнали Степан, ее сын. – Тая засмущалась, но все были такими приветливыми, да и сама обстановка абсолютно не напрягала, поэтому она очень быстро освоилась и прошла за Витой в зал. Малышей опустили в манеж, и они шустро хватаясь за сетку, как маленькие обезьянки, встали на ножки и стали приплясывать, привлекая внимание взрослых. Черные волосики, как пух развевались в такт их движениям. Степка, немного стесняясь, подошел к манежу. По сравнению с этими карапузами он чувствовал себя совсем взрослым.

Уже через несколько минут Тая с Витой разговаривали как старые знакомые. Девушки очень понравились друг другу, поэтому общие темы для разговора находились сами собой. Они настолько увлеклись разговором, изредка поглядывая в сторону детей (Степка умытый и в носочках лазил по манежу с Владой и Яром), что когда пришло время укладывать детей, они расставались с очень большой неохотой. Правда, расставались не на долго, так как мужчины все за них порешали и Матвей с Витой, когда дети проснутся, переберутся в дом к Никите. Не только Тая не хотела расставаться с новыми знакомыми, но и Степку пришлось уводить чуть ли не со скандалом, только обещание, что малыши придут к ним в гости примирило его с уходом.

Через час, когда Степка спал в кровати,  Яр с Владой спали в коляске на улице, а манеж перетащен в соседний дом, пары стояли у мангала, мужчины жарили шашлык, а женщины просто стояли рядом и вдохновляли их своим присутствием. Тае выдали стакан с горячим глинтвейном, а Вите с чаем.  Это был один из тех моментов в жизни, когда на душе было спокойно и комфортно, от того, что рядом находятся близкие люди, и им также хорошо, как и тебе.

- Мы, перед Новым годом, сюда переберемся – объясняла Вита – до работы Матвею ехать отсюда столько же, сколько и от нашего дома. А там надо делать перепланировку, еще двое малышей, сама понимаешь, им тоже место нужно, а ремонт это пыль грязь. Поживем здесь, пока там все не закончим – Вита вздохнула - Я боюсь, что и с Ирой мы не справимся с четырьмя малышами. Яр с Владой занимают практически все наше время, а еще двое…. – она подпихнула в бок Матвея, и тот незамедлительно притянул жену к себе и поцеловал в щечку

-Надо будет,  еще няню наймем, или двух. Не переживай. Зато представь, у нас с тобой четверо детей – он снова поцеловал жену, одной рукой ее обнимая, а другой поглаживал живот

- Завидую Вам – улыбаясь, проговорил Никита

- Зачем завидовать? Вон у тебя какой сын, весь в тебя, а над количеством работай – Матвей улыбнулся Никите, тот посмотрел на Таю.

- Мы работаем – ухмыльнулся он. Тая покраснела и пихнула его в бок. Никита подхватил ее на руки и закружил. Их глаза встретились, Никита запнулся, и они оказались в сугробе. Отдышавшись, Тая прошептала ему на ухо:

- А мы ведь до сих пор не предохраняемся.

- А вдруг ты тоже беременна? Я буду самым счастливым человеком – прошептал в ответ он и чмокнул ее в нос.

- Задницы поморозите, в сугробе их даже любовь не согреет. Да и шептаться лучше в кроватке –  Матвей и Вита смотрели на них и улыбались. Никита встал и протянул Тае руку.

-  Шашлык готов, пора снимать – Матвей развернулся к мясу.

В доме уже был накрыт стол. Зелень, помидоры, вареная картошка, какие то соусы, салатики, селедочка мужчины украсили стол огромной миской с шашлыком. Степка уже не спал, а суетился, помогая Ире и Татьяне Ивановне. Коляску завезли в дом, немного раскутали малышей и оставили их спать, а все взрослые и Степка быстро сели за стол. Разговаривали почти шепотом, чтобы не разбудить малышню и успеть спокойно попробовать ароматного мяса. Яр с Владой были снисходительны,  проснулись только через сорок минут, и тут же завладели вниманием всех взрослых. Раздеть, сменить подгузники, переодеть, покормить, напоить, умыть, и утирая пот со лба запустить их в манеж. Татьяна Ивановна была счастлива, от таких хлопот, а Вита с Матвеем, хоть  чуть-чуть смогли расслабиться.

Уже лежа в кровати, Никита с Таей обсуждали прошедший день. Тая была в восторге от четы Гордеевых, она в захлеб убеждала его в  том, какая красивая, добрая и хорошая Вита, а какие у них дети! Никита удивленно поддакивал. Надо же хорошая? Надо же красивые? Надо же любят друг друга? Тая, наконец, поняла, что Никита над ней смеется

- Ах, ты так? – и она набросилась на него, щекоча за бока. Никита, не смотря на свои габариты, щекотки боялся страшно. Он сразу принял позу эмбриона. Но Тая разошлась, она села на него верхом и нежными пальчиками водила по его бокам. Никита извивался, хрюкал, задыхался, а Тая приговаривала

- Издеваешься, да? Смеешься, да? Ну, посмейся – наконец Никита не выдержал, и подмял Таю под себя. Тая щекотки не боялась, она испытывала совсем другие чувства от его прикосновений. Она потянулась губами к его губам, и они по всем вопросам пришли к согласию.

Уже когда сил не осталось, они просто лежали и разговаривали и  разговор как то свернул на творящееся в маминой комнате

- Понимаешь, мама тяжело болела. Если этого не видел, то не передать, как это все страшно. Выведенный калоприемник, ты не представляешь, что это значит для женщины, последние три месяца постоянные боли, тошнота. Она, конечно, не жаловалась, но все равно слышно, как мама сдерживает стоны. Я а кухню выйду, руки трясутся, плакать хочется, а понимаю, что она увидит, что я плакала, вздохну несколько раз и иду к ней в комнату, улыбаться. Делать вид, что все просто замечательно. Только ведь она не глупая, понимала все. И знаешь, она не боролась, она готова была уйти. Меня гложет чувство вины. Знаешь, что я думала в последние дни? Скорей бы. Скорей бы она отмучилась, не было сил смотреть на ее страдания, на то, как из привлекательной женщины, она превратилась в скелет обтянутый кожей. Только глаза остались, а в них такая мука – Тая невольно застонала, и Никита, оберегая ее от воспоминаний, прижал к себе еще сильнее – я никому этого не рассказывала. Я тебе говорила, что она любила шить, так вот, она меня попросила не раздавать ее вещи никому. Сказала, что если на себя не переделаешь, закопай их где-нибудь. Не хочу, чтобы незнакомые люди надевали мои вещи. Не знаю почему, может, брезговала, не знаю. Так вот, когда она умерла, у кровати стоял пакет, а в нем одежда и записка «доченька, в этом меня похорони». А когда стала разбирать ее вещи, поняла, что она умудрилась выкинуть все старые вещи, белье, кофточки. Осталось только то, что я действительно смогу на себя переделать. Но у меня рука не поднимается, сложила все в сумки, так и стоят они на антресолях. Знаешь, зачем я тебе это рассказываю? Она готовилась умереть, а в последнее время даже хотела этого. Поэтому я уверена, что она уже, как это говорится, на небесах. Я после ее смерти не чувствовала никакого постороннего присутствия в квартире. А после того, как в ней появились ты и Степка, мне снятся сны про Егора. Не хочу рассказывать, так как не очень уверена в этом отношении в своей вменяемости, но если то, что я вижу, правда, то я решу эту проблему.

-Как?

- Мне Егор сказал, что делать.

- Это не опасно?

- Нет, не опасно. Все, я не хочу больше говорить на эту тему

- Да, тяжелый разговор, но он необходим. Ты понимаешь, что даже если ты решишь эту проблему, ты в эту комнату, да что греха таить, и я, не скоро зайдем. Согласись, что это не очень разумно, спать на полу, не иметь кабинета, а ведь ты теперь работаешь на дому. А  у меня есть пустующая четырехкомнатная квартира и этот коттедж. Если не устраивает, то, что есть, можно купить, что то другое – Никита замолчал. Молчала и Тая