В 1973 году написан «Сельский праздник на Руси». Это историческая конкретность иного рода. Но обе эти работы объединяет желание достоверно передать правду времени. Разумеется, это делается с учетом возможностей миниатюрной живописи.

В дальнейшем все определеннее будет выявляться жанровость произведений Любомудровой. Начало этому было положено работой «Русские потешки», написанной художницей в 1971 году. Тематика бытового жанра продолжена в «Сельском празднике на Руси» (1973) и в «Балладе о красках». Значительность избранной тематики заставила художницу реализовать замысел на шкатулках крупного формата. Но, к сожалению, сами произведения от этого не делаются значительными. Тем более, что форма и размер шкатулок одинаковы. Впечатлению однообразия способствует и композиционное решение, которое явно тяготеет к картинности изображенного. Вряд ли такой принцип композиции в мстерском искусстве можно считать достоинством.

Признаки миниатюрной живописи ярко выражены в технике письма художницы, они требуют более ограниченной площади и наибольшего своеобразия в построении композиции.

Н. А. Любомудрова. Шкатулка «Партизанская ночь». 1975

Н. А. Любомудрова. Шкатулка «Степан Разин». 1982

Наши замечания никоим образом не принижают достоинств мастера. Нина Александровна — зрелый художник. Исполнительская культура ее работ высока. Ее творчество душевно, в особенности в произведениях малого формата. С особой проникновенностью художница дает характеристику семи мужиков в произведении по поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». В этой «говорливой» работе прелестен пейзаж, удачно дополняющий живую сценку. На шкатулке 1977 года «Партизанская ночь» пейзаж романтически приподнят. На этом фоне командир отряда отдает приказание девушке-санинструктору, здесь же изображена в движении конная повозка с поклажей. На переднем плане партизаны подносят ящики со снарядами к землянке-хранилищу. Все это объединено в композиционное целое. Кажется, ничего особенного не изображено, а произведение волнует. Волнует силой эмоций, ожиданием чего-то значительного, что не досказано художницей и как бы остается «за кадром».

Если произведение действительно поэтично, оно способно вызывать душевный отклик. Поверив в художественную правду поэтического образа, мы ищем в нем продолжения наших чувств. Не потому ли красота романтического и героического восхищает нас и долго живет в нашем сознании?

Хочется надеяться, что стремление к достоверности и поэтическое видение художницы Любомудровой найдет свое продолжение в ее дальнейшем целеустремленном поиске.

Я помню его еще мальчиком. Он часто встречался мне вместе с отцом — Александром Яковлевичем. Отец брал сына с собой и водил его за ручку. В этом угадывалась их взаимная привязанность. Шустрые, беспокойные темно-карие глаза выдавали подвижную натуру. И как-то не верилось, что такого резвого мальчугана можно держать в покорности. Это подтверждала и его одежда. От всей стройной фигурки веяло воинственностью и задором. На нем была темно-коричневая черкеска с серебряными газырями на груди, наборный ремешок с бутафорским кинжальчиком, эффектно перехватывающий талию. На голове — шапочка с красным верхом, отороченная белым мехом, на ногах — легкие хромовые сапожки. Ни дать, ни взять — сын гор Ахмет, сошедший со страниц «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова и обещавший украсть свою сестру в обмен на коня Казбича. Но гор, как мы знаем, во Мстере нет, как нет и шумящих водопадов. И звали его редким для Мстеры именем — Лева. Никакой воинственности тоже не было, если не брать во внимание, как бегал он в детстве с деревянной саблей и пугачом, играя со своими сверстниками в срубах новых домов на Заречной улице. Было другое: наметившееся благополучие семьи А. Я. Фомичева.

Смолоду Александр Яковлевич учился в коммуне и имел незаурядные способности к живописи. В 1926 году уехал в Ленинград и некоторое время занимался живописью у известного баталиста Р. Р. Френца. Вероятно, из-за неустроенности вскоре вернулся во Мстеру. После службы в армии работал в ковровом цехе артели; затем заведующим производством в живописном цехе.

Подкралась война. Отец ушел на фронт. Девятилетний подросток с сестренкой остались с матерью, повторяя горькую судьбу многих семей. В 1943 году пришло извещение — отец погиб при обороне Ленинграда. Мальчишке шел всего одиннадцатый год. Учиться в школе как следует не пришлось, отвлекали дела взрослых — теперь они легли на хрупкие детские плечи. Нужно было помогать матери: ездить за дровами, по весне искать на прошлогодней пашне мороженую картошку, на полянах рвать щавель, копать огород, полоть грядки. Так кончилось детство Льва Фомичева.

С войны стали возвращаться раненые друзья отца — художники, знакомые мастера, которые знали Льва с детства. Артель с трудом, но прочно начинала развертывать производство. Стал захаживать в нее и Лева Фомичев, его встречали как старого знакомого. Мастера обнаружили у паренька способности к живописи и попытались помочь учиться в местной художественной школе. Но способному мальчику было отказано в приеме за неимением семилетнего образования. Определили его учиться к опытному мастеру Ф. Г. Шилову. Так в течение трех лет Лева Фомичев овладевал навыками миниатюрной живописи. Не отказывали в помощи другие мастера, в частности, А. Н. Громов. «А затем учили все понемногу», — вспоминает Л. Фомичев. Так оказался он, как сын полка, воспитанником коллектива художников.

Ф. Г. Шилов многое дал своему ученику, помог ему встать на ноги, приняв его судьбу глубоко к сердцу.

В 1947 году Лева Фомичев написал свою первую творческую работу — «Дорога жизни». Не трудно понять, что взятая им тема перекликалась с памятью об отце, погибшем под Ленинградом. Это и было началом творческой деятельности.

Затем перерыв — служба в Советской Армии. По возвращении из армии, в 1954 году, он с новой энергией берется за работу. Много занимается, пополняя упущенное в образовании. Приобретает книги по искусству, выписывает журналы. Прислушивается к советам старых мастеров И. А. Фомичева, И. Н. Морозова. Жадно присматривается в музеях к древнерусской живописи, изучает искусство XVII века, сравнивает достижения мастеров Мстеры 1930-х годов. Переполненный впечатлениями, он мечтает о своем заветном, а мечта как птица способна летать и даже гнездиться на перепутье дорог, рождая новые мысли. Не удержишь мечту — улетит. И Л. Фомичев старался всеми силами удержать накопившиеся впечатления и закрепить рождение замысла во множестве вариантов рисунков — композиций. Он много пишет, пробует, не зная усталости. Ходит в окрестностях Мстеры по оврагам, пересохшим ручьям, ищет натуральные красители, собирает камешки и бежит с этими сокровищами, чтобы сейчас же, немедленно испробовать их. Утирает курантом на плите, мешает полученную краску с яичной эмульсией. На клочках бумаги пробует интенсивность цвета, кроющую способность краски, красоту тона. Испытывает их под покровным слоем лака, воздействием температуры при сушке. И уже потом радостный, умиротворенный своим открытием будет священнодействовать, творить, колдовать, создавая изумительные миниатюры.

Л. А. Фомичев. Шкатулка «Сказка о золотом петушке». 1977

Л. А. Фомичев. Коробка «Переписка Ивана IV с князем Курбским». 1962