Лишь ближе к вечеру Хлое удалось застать Габриэля у него в кабинете. Сев в кресло напротив него, она ждала, когда он заговорит. В студии Габриэль становился Макгиром, ее властным боссом, который вытащил канал из ямы и отвоевал для него место среди ведущих компаний. Он становился известен среди тех, кто занимался производством телевизионных программ новостей. Более того, им восхищались.

Наклонив голову с копной черных волос, Макгир, не отрываясь, читал какой-то текст, видимо, его весьма заинтересовавший. На нем была рубашка в голубую полоску и красный шелковый галстук с бело-синим узором. Эти тона подчеркивали его золотистый загар и белозубую улыбку.

— Ну, как дела, Каванах?

Она постаралась скрыть свою обеспокоенность.

— Мне удалось задать на ходу несколько вопросов Элле Макферсон, когда она шла на закрытый предварительный просмотр своего нового фильма, плюс получить короткое интервью и самого Джорджа Клуни. Там была по меньшей мере сотня теле- и радиожурналистов со всех концов света. Они буквально дрались, лишь бы добраться до них. Джордж просто великолепен, его поклонники посходили с ума. Все обожают Эллу, но, когда приехал Клуни, должна сказать, столпотворение вокруг нее прекратилось. Женщины рыдали и падали в обморок.

— Ты шутишь!

— Ничуть. Пока не увидишь это собственными глазами, не поверишь. Во всяком случае, репортаж пойдет сегодня в вечерних новостях. На Элле было поразительное розовое платье от Валентино. Кстати, мы не решили, какой костюм мне лучше надеть в субботу. Я подумала, что, если у тебя будет свободная минутка, ты, может, помог бы выбрать.

— Конечно. — Макгир ни секунды не колебался. — С удовольствием. В последнюю минуту Брэд Дивайн отказался от судейства. Из-за какой-то работенки, от которой ему не удалось отвертеться. Поэтому организаторы мероприятия попросили меня занять его место.

— Это же великолепно. Составишь мне компанию.

— Я так и намеревался, — улыбнулся Гейб. — Как Делия?

— Она привыкает даже быстрее, чем я ожидала. Ей звонят старые друзья, собираются навестить ее. Она довольна тем, что дома и может гулять по саду. Да, а я тоже хотела бы еще кое о чем спросить тебя.

— Спрашивай. В конце концов, я могу и не ответить, — лукаво произнес Габриэль.

— Как прошел обед с твоими американскими друзьями?

Он взъерошил свою густую черную шевелюру. Кудрявая прядь упала ему на лоб.

— Один из них — президент ведущего телеканала. Другой — репортер из Нью-Йорка, Джо Кастелло. В свое время Джо взял все главные награды, его фотография обошла обложки всех журналов.

— Ну и что они хотели от тебя? — Вопрос прозвучал более резко, чем ей хотелось бы.

Он пожал плечами.

— Поверишь ли, они хотят, чтобы я работал у них в новостях. Джо помнит меня по тем годам, что я провел в Вашингтоне.

— И когда же ты собирался сказать мне об этом? — Хлоя тут же обругала себя за этот вопрос: кем она возомнила себя, его женой?

— Хлоя, мы были заняты до последней минуты, — мягко проговорил он.

— Извини, — Хлоя чувствовала, что еще немного, и она не сможет владеть собой.

— Извиняться не за что, Хлоя. Я скажу об этом предложении немногим. И, разумеется, тебе. И еще я хотел бы знать, как ты относишься к нему?

— К тому, что ты, возможно, вернешься в Штаты?

— И к этому тоже.

Она опустила глаза.

— Я никогда не стану тебе поперек дороги, Габриэль. Ты заслуживаешь больше того, что у тебя есть сейчас.

С минуту Макгир молчал.

— Хлоя, это ведь лишь начало. Я всегда намеревался, прежде чем уйду, придать еще больший вес нашему каналу. Мне нравится принимать огонь на себя. Я преуспел на поле брани.

— Ты действительно в глубине души репортер, правда? Журналист, ведущий собственное расследование. Умный и целеустремленный, стремящийся докопаться до сути любой, даже самой запутанной истории.

— Мне нравилась та пора моей жизни, Хлоя.

— И она не кончена. — Хлоя чувствовала себя все более и более одинокой.

— Мне надо подумать. По твоему лицу я вижу, что тебе будет недоставать меня, это так?

— Быть может, и так, — Хлоя выпрямилась в своем кресле.

— Ты не думала поехать со мной?

У Хлои болезненно заныло сердце.

— Нет, Габриэль. Я не могу оставить маму. Ей дали в жизни еще один шанс, но я не думаю, что она легко справится со всем, что выпало ей на долю. Я должна быть поблизости, Габриэль. Ты понимаешь?

— Разумеется, понимаю. Ты отказываешься от собственного счастья ради матери.

— Без мамы я не мыслю счастья.

— Хлоя, я все прекрасно понимаю, — он не сводил своих темных глаз с ее лица. — Мы прошли долгий путь, не так ли?

Отрицать это не приходилось.

— Я не уверена, что немного не влюбилась в тебя. — Чтобы выговорить эту фразу, ей пришлось отвернуться. Немного? Он овладел всем ее существом. Больше всего она боялась потерять его. Возможно, ей уже никогда не почувствовать себя защищенной. Она ведь всегда знала, что в отношениях с Габриэлем Макгиром ходит по лезвию ножа.

— Но ты по-прежнему не можешь довериться мне?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты слишком долго страдала, Хлоя. Но любовь поможет тебе все преодолеть. Ты думаешь, я не привязался к тебе крепко-накрепко?

— Я знаю, что ты способен порвать все связующие нити, Габриэль, если сочтешь нужным. По твоему собственному признанию, ты очень честолюбив.

— Я уже предложил тебе не расставаться со мной.

— Уехать с тобой? В каком качестве: любовницы? Я же сказала: я не могу оставить маму одну. Несмотря на ее чудесное выздоровление, я каждое утро, просыпаясь, спрашиваю себя, сколько оно продлится.

— Надо верить, Хлоя, — с силой произнес Макгир.

— Во мне нет такой веры, Габриэль. Я знаю, какие ужасы могут произойти. Во всяком случае, мы еще не готовы взять на себя обязательства друг перед другом.

Он вспылил:

— Разве?

— Ну, я не готова. — Хлоя приподняла подбородок. Ее огромные глаза сияли синевой.

— Прости, Хлоя, — он покачал головой. — Я слишком хорошо знаю тебя. Ты отдалась, и то была любовь. Не секс.

— Это было сказочно. — Даже это слово не вполне выразило то, что она испытала вчера.

— И полно значения. Я не принимаю никаких решений, Хлоя. Не от меня исходит опасность для наших отношений. Я лишь ставлю тебя в известность о том, что происходит в моей жизни. Я знаю: ты сохранишь все в тайне. Хлоя вскочила со своего кресла.

— Это совершенно не обязательно, Макгир, — вспыхнула она.

Его глаза смеялись.

— Я знаю. Я лишь хотел…

— Заполнить время?

— Успокойся, Хлоя, — едко произнес Габриэль. — Тебе придется научиться терпимости, иначе ты не сможешь жить с мужем.

— Ну, в одном я уверена: я бы не смогла долго оставаться твоей женой.

— Я, кажется, тебя не просил, — его черные, как уголь, глаза сверкнули.

— Зачем тебе ехать в Штаты? — почти выкрикнула она. Габриэль поморщился.

— Потише, Хлоя. Что с тобой?

— Извини.

— Почему бы нам не поужинать вместе? — предложил Макгир более дружелюбно. — Или вместе с Делией, дома.

— Спасибо за любезное предложение, но у меня куча дел, — отрывисто проговорила Хлоя.

— Каких, например?

Она покраснела:

— Я собираюсь приготовить запеканку из картофеля с овощами, потушить мясо… И вообще приготовить столько, чтобы нам хватило еды на неделю.

Он рассмеялся:

— Я помогу тебе резать лук.

— Нет, не надо. Я принадлежу к тем, кто считает, что на кухне должна быть одна хозяйка. Тебе есть еще что сказать или я могу идти?

Габриэль пристально посмотрел на нее:

— Хлоя, ты возвращаешь меня в те давно минувшие дни, когда ты была бесцеремонной маленькой нахалкой.

Она приподняла тонкие брови:

— Пожалуй, мы вновь начинаем ненавидеть друг друга.

— Не я, Хлоя, — твердо сказал Макгир. — Ты, как мне кажется. А теперь… — Габриэль полистал лежавший у него на столе календарь. — Тебя устроит завтра в десять двадцать — десять тридцать?