Хлоя никогда еще так не волновалась перед званым вечером. Ни разу так долго не примеряла разные платья, не разглядывала себя столь придирчиво в зеркале. Надо было выбрать один из двух нарядов: салатовое шелковое платье, длинное, узкое, без рукавов, с открытой спиной и с завязками на шее, или пестрое шифоновое платье, без рукавов, с оборкой вокруг выреза в виде латинской буквы «V», и слегка гофрированной юбкой. Строгое, классическое или изящное, воздушное платье… Кажется, ей не справиться с выбором. Платья были не новыми, но еще не вышли из моды. Поэтому она сочла себя не вправе понапрасну тратить деньги. Остановится она, пожалуй, на пестром шифоновом платье. Оно, бесспорно, весьма женственно, да и розовые пионы на бирюзовом фоне смотрятся отлично. В этом платье она будет чувствовать себя феей весны.

Пока она выбирала наряд, странное чувство не покидало ее. Предвкушение приятного вечера и внезапно вернувшаяся чувственность. С каких это пор Макгир волнует ее? Не с того ли самого момента, когда она вся задрожала при мысли, что ей предстоит оказаться наедине с ним? Она же всячески сторонилась его и не скрывала этого.

Хлоя отворила перед Макгиром входную дверь, когда дедушкины часы в гостиной пробили восемь. Она знала, что он будет в вечернем костюме, но все-таки не ожидала, что он предстанет перед ней в таком — Боже, ей не удалось избежать этого слова — великолепии. Она чуть не отвела взгляд в сторону.

— Привет, — произнес он, глядя на нее в упор мерцающими темными глазами. — Вы просто очаровательны.

Это была истинная правда. Рыжевато-золотистые волосы Хлоя причесала не так, как обычно. Ее темно-синие глаза, огромные и влажные, гармонировали с цветом платья. Розовато-фарфорового оттенка кожа, казалось, светилась изнутри. Губы, полные, мягкие, словно ждали поцелуя. Макгира уже давно интересовало, что он испытает, если раздвинет их кончиком языка.

Она всегда выглядела безупречно в своих строгих блузках и юбках или костюмах, но в вечернем платье он видел Хлою впервые. Пышная, поблескивавшая оборка лифа уходила вниз, приоткрывая затененную ложбинку между округлостями груди. Макгир с трудом поборол желание прикоснуться к девушке. Он не хотел испугать ее.

— Спасибо. — Она грациозно тряхнула локонами. Что-то в его тоне насторожило ее. Это Макгир, твой старинный враг, не забывай! — Не зайдете на минутку? — Держать его на пороге было бы в высшей мере невоспитанно.

— Да, с удовольствием. — У него был вид человека, который привык общаться с сильными мира сего. — Прекрасный старинный особняк, — слегка скучающим тоном произнес он, окидывая взглядом просторный коридор с полированным паркетом, покрытым вышитым розами китайским ковром. Перед аркой, которая вела в гостиную, стоял круглый коричневый столик, а на нем — низкая хрустальная ваза с белыми розами.

— Я люблю его, — улыбнулась Хлоя. — Позвольте мне показать вам дом, если, конечно, у нас есть время.

— С радостью. — Выражение его лица, что удивительно, смягчилось. — Мне известно, что особняк построен еще вашим дедушкой. — Узнал он об этом из перечня наследуемого имущества.

Хлоя резко остановилась, слегка вздернув подбородок. Ей не нравилось, когда о ней болтали.

— Кто вам сказал?

Он слегка пожал своими мощными плечами:

— Мне приходится многое проверять.

— Полагаю, это входит в ваши обязанности.

— Вы не можете не знать об этом, Хлоя.

Макгир так ласково произнес ее имя, что у нее немного закружилась голова.

— Если бы можно было выбирать, я хотел бы жить именно в таком доме.

— Правда? Я думала, что вы предпочитаете что-нибудь более современное. — Она чуть не добавила: и с ужасными картинами на стенах, которые похожи на чертежи к задачкам по геометрии.

Черные глаза Макгира снова оглядели ее с головы до ног:

— Наоборот, я всегда говорил, что люблю сочетание нового и старого стилей, а в архитектуре мне по душе именно такие старинные особняки с просторными верандами и узорочьем из белой жести. Мне нравятся высокие потолки и огромные комнаты.

— Как раз для большого человека. — Она не переставала удивляться, как все пока замечательно. Вот они идут бок о бок: она в изысканном шифоновом платье, он в прекрасно скроенном вечернем костюме. А она, дурочка, боялась!

— Внутренняя отделка здесь выше всяких похвал, — заметил Макгир.

У Хлои комок встал в горле:

— Это все мама. — Больше ни слова она не смогла выговорить.

Он восхищался классической строгостью гостиной, сочетанием прекрасных античных вещиц с мягкими, обтянутыми индийским набивным коленкором диванами и креслами, расположенными в тени слоновых бивней розоватых оттенков. Огромное, в позолоченной раме зеркало висело над камином, облицованным прекрасным белым мрамором.

— Вас, должно быть, утешает, что она везде оставила свой след.

— Бывает, — кротко проговорила Хлоя, пораженная его проницательностью. — А иногда от этого ужасно больно. — Она жестом пригласила его в следующую комнату. — Пройдемте через библиотеку.

Макгир с интересом осматривал обстановку. От его взгляда не укрылось ничего: ни лепнина на потолке, ни кедровые панели, ни книжный шкаф, заставленный томами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Даже привезенная из Франции позолоченная люстра девятнадцатого века. Дай она ему время, он бы, пожалуй, предложил ей хорошую цену за дом со всем его содержимым.

— Вам, думаю, было хорошо расти тут, — пробормотал Макгир, словно сам себе.

Хлоя помолчала, успокаивая сердцебиение. Хотя он и был далек от ее идеала, она начинала понимать, что Макгир отнюдь не лишен мужского обаяния и к тому же умеет блестяще держаться.

— А где вы росли? — кротко спросила она. Он улыбнулся знакомой натянутой улыбкой.

— В небольшом городке рядом с Сиднеем. Полагаю, вы сказали бы, что он находится на обочине цивилизации.

На этот раз она нашлась сразу:

— Однако вы проделали немалый путь.

— Это входило в мои намерения, Хлоя. Убраться оттуда как можно дальше. — Его тон стал почти грубым. Отвернув манжету, он посмотрел на золотые часы. — Благодарю. Я бы с удовольствием побродил еще по вашему прекрасному дому, но, полагаю, нам пора.

— Конечно, — она слегка покраснела, когда он, проходя мимо, нежно погладил ее по щеке.

— Теперь я понимаю, отчего вы такая принцесса, — проговорил он низким, глухим голосом.

Они уже отошли от особняка, когда ей удалось наконец выдавить из себя хоть слово.

— Я не знала, что вы водите «ягуар».

— Когда я был ребенком, то пообещал себе, что настанет день, когда я буду ездить на нем.

— Такие машины впечатляют, — улыбнулась она.

— Разумеется. Неужели вы думали, что я заеду за вами на той машине, на которой езжу на работу?

— Я вообще не думала, что вы заедете за мной.

— Почему, мисс Каванах? — Он вызывающе поглядел на нее.

— Эй, вы только что называли меня Хлоей, — почему-то уязвленная, воспротивилась она.

— А вы вообще никак не называете меня. В лицо. Зато мне известно, как вы величаете меня за глаза.

— О, пожалуйста, не верьте всему, о чем вам докладывают. — Хлоя смутилась. — Вы не забыли? Мы едем на званый вечер! — Она с ужасом поняла, что ей совсем не хочется нарушать хрупкую гармонию между ними.

— Ну, тогда скажите! — угрюмо потребовал Макгир.

— Что сказать? — тонкий запах кожи в окутанном полутьмой салоне смешивался с ароматом ее духов. Эта атмосфера странным образом сближала их.

— Мое имя, — бросил он. — Гейб, Габриэль, как вам больше нравится.

У Хлои перехватило дыхание:

— Габриэль — это божий посланник. Вы должны признать, что ваш облик не соответствует общепринятому представлению о нем.

— Вы бы скорее назвали меня Люцифером?

Его глаза мерцали в полутьме.

— Даже для вас это имя слишком жуткое. Давайте заключим перемирие: сегодня вечером я буду звать вас Габриэлем, а вы меня — Хлоей. А в понедельник утром все вернется на круги своя.

— По рукам, — кивнул Макгир. — Вот еще что: не могли бы вы представить себе, что мы друзья? — Он открыто издевался над ней.