Начинать приходилось все сначала, и начинать с того, что необходимо пугнуть этого самоуверенного индюка, явно пытающегося прикрыть Кирхгофа. Пугнуть и не торопясь наблюдать — не зашевелится ли он и его помощники, давая новую ниточку для расследования.

— Хорошо, мистер Митаси, предложение о сотрудничестве принимается. Мне только хотелось бы, чтобы вы ясно представили себе, что это будет означать. — Чарлз заговорил тоном, не сулящим ничего хорошего. — Мне необходимо будет проверить алиби всех ваших сотрудников, которые в момент совершения преступления находились или могли находиться за пределами вашей лечебницы. Это первое. Второе: я хотел бы ознакомиться с системой охраны территории, которая находится в вашем ведении. Третье: Кирхгофа придется допросить и подвергнуть медицинской экспертизе. Готовы ли вы сотрудничать со мной на таких условиях?

— Условия не кажутся мне неприемлемыми. Правда, сказанное вами мало согласуется с заботой о добром имени лечебницы.

— Речь идет о двойном убийстве, доктор. И это уже ваше дело — позаботиться о том, чтобы ваши сотрудники не болтали лишнего.

— Что ж, попытайте счастья. — Кадзимо Митаси опять лучезарно улыбался. — Боюсь только, что вы впустую потратите время.

Однако доктор Митаси все же не знал, с кем он имеет дело. Сбросив, как ему думалось, все путы, Маккью развернул такую деятельность, что психиатрическая лечебница, взятая в плотное кольцо его агентов, казалось, затрещала по швам.

На другой день слушок, пущенный Маккью по тайному каналу, достиг ушей всесильного Реджа Уоллеса.

— Господин Маккью, может быть, вы знакомы, но я все же хочу представить вам моего адвоката Флитта. — Маккью и Флитт кивнули друг другу. — Вы знаете, я давно уже не у дел и, как старая сплетница, живу воспоминаниями и слухами. Но Бостон — это город, где вырос и стал человеком мой отец, где вырос и, осмелюсь сказать, достойную жизнь прожил я. Согласитесь, что тот круг людей, с которыми я сроднился, продолжает меня интересовать. Можете смеяться над стариком, но знаете, какая пресса меня волнует больше всего? Самая что ни на есть бульварная. Светские сплетни — кто на ком женился, кто с кем развелся; кто родился, кто помер; кто был на приеме у банкира М., какие драгоценности надела миссис Н., ну и прочие глупости. И вдруг узнаю — какое несчастье! — погибла Валерия Бренна. Что ж! — все мы ходим под Богом. Я выразил свои соболезнования Уилльяму и рад был услышать, что не только полиция, но и вы лично занимаетесь этой трагедией…

Они сидели в знаменитой «Круглой библиотеке» Реджа Уоллеса, расположенной в особняке отца первой жены Чиверса, куда Маккью пригласили для беседы. Реджа Уоллеса, и не без основания, считали негласным главою «Бостонской финансовой группы». За благообразной внешностью почтенного усыхающего старика скрывался суровый хранитель устоев общества, к которому принадлежал весьма узкий круг людей. И хотя официально он уже не входил в правление группы, влияние его всеми признавалось неоспоримым, а вынесенный им приговор считался окончательным.

— Вы знаете, — продолжал он, — что моя дочь слишком рано оставила нас. И хотя Чиверс женился второй раз, я продолжаю его считать своим зятем, и все, что касается его, принимаю близко к сердцу. Я понимаю, что отрываю вас от дел, но, простите старика, мне хотелось бы не из газет понять, как же это могло произойти? Валерия Бренна! Мы ведь так все ее любили. — Он замолчал, и когда-то пронзительные черные глаза его, теперь подернутые белесоватой дымкой, уставились на Маккью.

— Я понимаю вас, господин Уоллес. Поверьте, ваши переживания трогают меня. Все мы считаем вас совестью Бостона, и то, что вы сделали для города и для страны, не имеет цены. Это большая честь, что именно меня вы пожелали выслушать.

— Маккью, друг мой, вы понуждаете меня наговорить и вам кучу комплиментов. Не будем, дорогой, мы с вами не барышни. Пожалуйста, слушаю вас.

— История и трогательна, и трагична, сэр! — начал Чарлз. — Вы, вероятно, знаете, что Валерия была прекрасной спортсменкой… Скоростной спуск, теннис, плавание… Чиверсы имеют владения рядом со «Спринг-бод», где проводятся международные соревнования по прыжкам с трамплина. Менеджером ближайших соревнований был назначен Лео Флеминг. Чиверсы выступали спонсорами этих соревнований. Валерия предложила Лео использовать «Сноуболл» как тренировочную базу для наших лыжников. Валерия пригласила его, чтобы на месте посмотреть, что нужно сделать для удобства гостей. Судя по тому, что мы обнаружили в шале, перед возвращением они с Лео немного выпили. Вероятно, это и послужило причиной несчастья. Валерия обожала быструю езду, за рулем почти всегда сидела сама. Из-за превышения скорости не раз ей приходилось иметь дело с полицией. Остальное вы, вероятно, знаете уже из газет. Скорость была огромная, баки полные, да еще и в багажнике две запасные канистры. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать.

— Флитт, — Уоллес обратился к адвокату, — я думаю, будет разумно, если наша беседа с господином Маккью найдет отражение в достаточно солидной газете. Что вы думаете по этому поводу?

— Безусловно, сэр. Я позабочусь об этом. Вашу беседу с мистером Маккью я записал на магнитофон. Если разрешите, я предоставлю ее в распоряжение какого-нибудь приличного журналиста.

— Отлично, Флитт. Сделайте это сразу и попросите принести нам чего-нибудь выпить.

Пока слуга подавал напитки, Чарлз, впервые попавший в «Круглую библиотеку», посматривал по сторонам. Библиотека действительно находилась в круглой комнате.

Напротив массивных дверей располагались два широких, высотою метра по три, окна, закругленных вверху и отороченных массивными шторами. Комната была отделана красным деревом. Вдоль стен высились книжные шкафы, разделенные галереями, на которые можно было подняться по овальным лестницам, начинавшимся слева и справа от дверей. Вдоль потолка по всей окружности шел резной деревянный бордюр. Потолок и пол были инкрустированы ценными породами дерева. Инкрустированным был и овальный стол, по разные стороны которого сидели гость и хозяин.

— Дорогой Маккью, я не могу уже баловать себя выпивкой, вы ухаживайте, пожалуйста, за собой сами. Если то, что нам принесли, не устраивает вас, не стесняйтесь, здесь, прямо за вами, бар. Чувствуйте себя как дома.

— Благодарю вас, господин Уоллес. — Чарлз выбрал херес.

— Чарлз, позвольте мне называть вас так… Отдавая должное Валерии, — он помедлил, — не будем забывать, что поведение ее не было безупречным. Я в свое время остерегал Уилльяма, но он не послушал меня. Я не пророк, но ожидал, что в ближайшие год-два что-нибудь да случится. Большая игра требует большого умения правильно себя вести. Валерия этого не поняла. И все же есть события, которые должны развиваться своим чередом. То, что произошло, для меня неожиданно. Я скажу прямо, это мне не нравится. Версия, которую вы изложили, прекрасна. Расследование полиции подтверждает каждое ваше слово. Чиверсу этого недостаточно. Он требует найти убийцу и покарать его. Я согласился с ним, но при одном условии: это дело вы и я возьмем на себя. Он уже сделал глупость, поручив агентству Дью Хантера следить за своей женой. Больше мы ему делать глупости не дадим. Вы понимаете, куда я клоню?

— Пожалуй, да, сэр.

— Скажем так, я открываю для вас специальный счет. Ни цента вы не должны брать из федерального бюджета, чтобы нигде не было никакой зацепки. Я же позабочусь о том, чтобы руки ваши были свободны. Чиверс тоже вас не будет тревожить. Скажу вам так: нас интересует не судьба кого-либо из Чиверсов или судьба убийцы, нас интересует судьба капитала, которым весьма умело распоряжается Чиверс… А теперь скажите мне, что же произошло на самом деле?

— Двойное убийство, сэр.

— Так, это я слышал от Чиверса. Убийца уже известен?

— Да, сэр.

— Кто он?

— Пауль Кирхгоф.

— О Господи! Как это могло случиться?