Во время представления Моро два или три раза прижимался ногой к моей ноге. Я старалась не отвечать, но и не отдергивала ногу. Когда мадемуазель Жорж в заключительной сцене что-то с вожделением и страстью произносила, он прошептал:

— Приревнует ли Мюрат, если вы поужинаете со мной сегодня вечером?

С невинной улыбкой я также шепотом ответила:

— Конечно нет, раз за нами станут следить ваша жена и Лора Жюно.

Как я подозревала, для Моро это был мой первый кокетливый жест, предвещавший интимную связь. В результате я отправилась ужинать в дом Моро, осознавая, что мадам Моро вся клокотала от злости. В течение всего ужина она не спускала с меня своих глаз, похожих на бусинки, с таким выражением, будто уже мысленно видела Моро и меня вместе в постели.

— Вы любите читать, мадам Мюрат? — спросил Моро, послав за второй бутылкой вина.

— Только легкие романы, — ответила за меня несносная Лора.

— Теперь все заняты любовью или тем, что за нее принимают, — язвительно заметила мадам Моро. — Поэтому читать о ней нет времени.

Я не сомневалась: у нее было достаточно времени, чтобы искать любовных утех в книгах. Насколько я знала, Моро женился на ней главным образом из-за денег, которые ей еще предстояло унаследовать.

— К сожалению, Лора неверно охарактеризовала меня, — сказала я, смотря прямо в глаза Моро. — Я большой любитель исторических и биографических сочинений. Особенно меня интересуют случаи взлета и падения известных полководцев.

— Самую захватывающую биографию, — пробормотал Моро, — предстоит еще написать.

Он специально давал понять мне — но не Лоре и своей жене, — что ожидает скорого крушения Наполеона.

— У меня прекрасно подобранная библиотека, — продолжал он. — Не желаете ли осмотреть ее, мадам Мюрат?

Не дожидаясь моего ответа, он встал, обошел вокруг стол и предложил мне руку. Все его движения были размеренными, необычайно элегантными и уверенными. Я думала, что его жена пойдет с нами, но он осадил ее одним коротким предостерегающим взглядом, и она, нахмурившись, завязала с Лорой какой-то пустой разговор. У него действительно была обширная библиотека, однако в тот момент книги интересовали его так же мало, как и меня.

— Перед этим мы говорили о вашем брате Люсьене, — начал Моро.

— Да, бедный Люсьен.

— Подозреваю скрытые причины для его высылки, — продолжал он. — Готовы ли вы быть со мной откровенны, насколько позволяет ваша лояльность по отношению к первому консулу.

— Я уже не испытываю подобной лояльности, — вздохнула я. — Мне хочется лишь одного.

— Чего же?

— Спасти Наполеона от самого себя. Люсьен было попытался, но у него ничего не получилось. Боюсь, что и меня постигнет неудача.

— Попытка Люсьена послужила причиной изгнания?

— Совершенно верно.

— Находясь в опале, вы не можете ни преуспеть, ни потерпеть неудачу.

— Вы правы, Моро. И, откровенно говоря, я и сама опасаюсь ссылки.

Моро помолчал, по-видимому, прикидывая, насколько мне можно доверять. По крайней мере мне так показалось.

— Некий господин Рошель, — наконец решился он, — выдвинул интересное предложение…

Я взглянула на Моро широко раскрытыми от изумления глазами.

— Значит, Рошель говорил и с вами?

— Нет надобности скрывать это, — пожал плечами он.

— Я тоже беседовала с Рошелем, — призналась я доверительно.

— О реставрации правления Бурбонов, — подсказал Моро. — Вы за это?

— Обстоятельства вынуждают меня благоприятно смотреть на подобную возможность.

— А какова позиция вашего мужа?

— Я еще не обсуждала с ним вопрос о восстановлении монархии, но он так же, как и я, недоволен Наполеоном.

— Недоволен?

— Вы, конечно, понимаете — почему? — уклонилась я от подобных объяснений.

— На посту губернатора Парижа, — слегка улыбнулся Моро, — у Мюрата меньше шансов увеличить свое состояние, нежели в должности командующего Итальянской армией.

— Как вы догадливы, Моро.

— Мюрат занимает весьма выгодную позицию, хотя и не прибыльную. Если бы я был губернатором Парижа…

— То что?

— Наш разговор затянулся, — внезапно оборвал себя Моро. — Моя жена может что-нибудь заподозрить. А мадам Жюно — самая большая парижская сплетница… Мы должны встретиться еще раз и побеседовать наедине, — добавил он, затем выбрал с полки книгу и сунул мне под мышку.

— Охотно, если вы считаете это целесообразным.

— Организовать встречу вдали от любопытных глаз довольно трудно. Однако я свяжусь с вами позднее. А теперь давайте вернемся к остальным и к ужину.

Только добравшись до своего особняка Телюсон, я взглянула на книгу, которую дал мне Моро. То был сборник любовных стихотворений, некоторые из них скорее непристойные, чем романтичные. Но они меня нисколько не шокировали, а наоборот, продержали в бодрствующем состоянии большую часть ночи.

На следующее утро я представила Наполеону через Фуше письменный отчет. Поддерживать с ним контакт я могла только таким способом, если мы хотели, чтобы Моро поверил в комедию о враждебном отношении Наполеона ко мне. Наполеон ответил тремя словами: «Отлично. Прошу продолжать». В тот же день я получила от Моро записку. Он предлагал секретную встречу — непременно секретную, подчеркнул он, — на моей вилле в Нейи. Но подразумевалось, несомненно, две вещи: любовная интрига и роялистский заговор. Любовные поэмы я отослала Моро с запиской: «Это мне неинтересно, возвращаю не читавши». Он ответил, что с удовольствием прочтет их мне лично… в Нейи. Пока я колебалась, не желая заводить любовную связь, Наполеон вновь написал мне. Письмо было без подписи, но исполнено, безусловно, его почерком. Наполеон сообщил адрес на Ру-Альяр, по которому проживала некая мадам Байе, молодая прелестная вдовушка, и добавил, что, к моему счастью или несчастью — в зависимости от того, как я смотрю на подобные вещи, — там можно застать Мюрата почти ежедневно с четырех пополудни.

Быть может, Наполеон пытался с помощью незамысловатого трюка сделать меня более восприимчивой к ухаживаниям Моро? Обуреваемая сильными сомнениями, я отправилась после четырех часов дня по указанному адресу. Коляска Мюрата стояла у крыльца. Сперва я хотела ворваться в дом и застать с поличным Мюрата и его любовницу, но потом одумалась, и приказала своему кучеру дождаться хозяина.

— Передай генералу, — добавила я, — что, проникнутая заботами о муже, я оставила свой экипаж, который несравненно удобнее.

Затем я пересела в коляску Мюрата и отбыла в особняк Телюсон. Дома я распорядилась упаковать вещи.

— Нам предстоит поездка, мадам? — спросила служанка.

— Непродолжительная. Только до Нейи.

— Вам известно, — спросил Моро, — что первый консул разорвал дипломатические отношения с Англией?

— До меня доходили слухи.

— Это не слухи, а реальный факт. Он разорвал их в такой манере, которая неизбежно спровоцирует войну. У Англии просто нет выбора, и война ускорит реализацию наших планов.

— Наших планов, Моро?

Я и Моро лежали вместе в постели после длительных любовных утех, вполне удовлетворительных, если не брать в расчет тот факт, что при этом, по крайней мере у меня, ни о каких чувствах не могло быть и речи, кроме раздражения против Мюрата. Моро усмехнулся в темноте, повернулся ко мне и, едва коснувшись губами, поцеловал.

— Если вы думаете, Каролина, что я способен выболтать секреты под влиянием подобных обстоятельств, то вы очень заблуждаетесь.

— Секреты всегда узнают именно под влиянием подобных обстоятельств.

— Я сделаю это только тогда, когда сам пожелаю, или найду нужным и когда буду уверен в вас.

— Значит, вы еще во мне не уверены?

— Стану доверять вам, только если ваш муж бесповоротно свяжет себя словом и делом.

— Каким образом война с Англией ускорит осуществление наших планов?

— Я отвечу на этот вопрос, — Моро поцеловал меня снова, — лишь тогда, когда вам удастся уговорить Мюрата мыслить и действовать по-моему. А пока мы должны наслаждаться нашей маленькой любовной игрой.