- А говорят, души нет... - прошептала я.

Кайза вздохнула и села рядом со мной.

- Чушь это. Нельзя у человека душу забрать, невозможно. Знаю я змеевиков этих, сама видела их, амулеты покупала... За то и сижу здесь. Лицензии нет, видите ли... Чертовы законники! Я так тебе скажу. Думаешь, чего змеевики до нас охочи?

- И чего же?

- Людской сущности им не хватает, вот, - заявила Кайза с таким видом, будто сообщила невероятно умную вещь. - Не хотят они быть змеями, вот и тянут из нас свет, чтобы настоящими людьми стать. Завидуют...

- Чему же завидовать? - усмехнулась я.

- А кто ж их знает, нелюдей, - отмахнулась Кайза. - А амулеты у них отличные. Я знаешь ли и раньше даром обделена не была, и лечить могла, и пророчить. А с амулетом так вообще пошло дело! Если б не законники...

- А что, вы и мое будущее видите? - заинтересовалась я.

- А чем ты хуже других? Не слушай, что говорят, нет на тебе никакого проклятья. Но одно скажу: остерегайся ребенка!

- Так это вы прошлое увидели, а не будущее, - возразила я, чувствуя, как снова начинаю дрожать.

Перед глазами вновь встало страшное лицо того мальчика с желтыми глазами и клыками...

- Я знаю, что говорю, девочка, - загадочно проговорила Кайза.

А я почему-то вспомнила миленькую дочурку инспектора Стайса.

Кайза еще что-то рассказывала, а меня сморил сон. Я опустилась на жесткий сырой матрас, не обращая внимания на холод, обиды и страх перед будущим. Мне хотелось отключиться от всего, забыться. И желательно больше не просыпаться...

Снилось мне что-то теплое, приятное, будто весеннее солнышко... Меня разбудила соседка и сказала, что за дверью ждет охранник. Меня почему-то выпускают. Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться. Куда же я пойду теперь? Что буду делать?

- Еще увидимся, девочка, - сказала Кайза на прощанье и подмигнула.

3

Наверное, одиночество - это то, что преследует бесконечно, омрачая любые события в жизни. Казалось бы, нужно радоваться, что не придется больше сидеть в холодной камере, лелея обиды и горечи. Тем более зная, что абсолютно ни в чем не виновата. Но что мне делать сейчас? Единственный родной человек для меня в этом мире - брат Луис. Я могла бы поехать в его город, тем более от Морфолка каких-то полдня езды в экипаже. Даже могла бы найти брата там, благо городок не большой. Но где взять денег на поездку? Придется походить по тавернам, по игорным домам, попробовать наняться хоть прачкой, хоть посудомойкой, чтобы заработать хотя бы немного денег.

Процедура моего освобождения не заняла много времени. Личных вещей при мне не было, лишней одежды тоже. Все на мне. Охранник сунул мне прошение Магистрата о моем освобождении, потом попросил поставить роспись в его документах. И я наконец-то оказалась на свежем воздухе. Сегодня похолодало, и все вокруг покрылось белым инеем. Серое обшарпанное здание тюрьмы, покрытое инеем, даже казалось красивым. И не верилось, что там заперты худшие люди города.

Я стояла в растерянности, не могла определиться, куда же мне пойти. Неподалеку остановился экипаж. Если бы было хоть немного денег... Не знаю, долго ли я протяну в ветхой одежде на морозе, обходя город пешком в поисках работы. Из кареты тем временем вышел инспектор Стайс. На нем был теплый черный плащ с богатой меховой отделкой и широкополая шляпа. Мне вдруг стало неловко за свой несчастный вид, поэтому я отвернулась и не спеша пошла по улице, надеясь, что мужчина меня не заметит. Но надежды мои не оправдались.

- Сильвия!

Нет, это мне кажется...

- Сильвия, подождите!

Я остановилась и несмело оглянулась, чуть приподнимая край палантина, чтобы было лучше видно. Кожу на лице тут же защипало от мороза.

Инспектор Стайс быстрым шагом направлялся ко мне. Его решительный вид настораживал. Даже мысль возникла, что с моим освобождением произошла какая-то ошибка, и сейчас меня вновь вернут в камеру. Признаться, я бы не расстроилась. Хоть там и мерзко, но все же теплее, чем на улице.

- Хорошо, что успел, - сказал мужчина, поравнявшись со мной. - Здравствуйте, Сильвия.

Он тяжело дышал, и вокруг его лица витали облачка пара.

- Здравствуйте, - чуть слышно ответила я.

Губы совсем замерзли и плохо двигались.

- Думал, вдруг уйдете, и я потом вас не отыщу. Сильвия, мне нужно поговорить с вами, это очень важно... Да вы замерзли совсем! Идемте.

Он вдруг обнял меня за плечи и повел к карете. Мне сейчас хотелось только согреться, поэтому я бы пошла с ним куда угодно. Я сжалась в уголке, растирая озябшие руки. Инспектор Стайс расположился рядом и сделал знак вознице трогаться.

Мужчина смотрел на меня обеспокоенно. Я же старательно прятала глаза. Сказывалась выработанная годами привычка. Однако он не шарахался от меня, как большинство людей, не смотрел с презрением или нездоровым интересом. Он обращался со мной, будто с обычным человеком.

Инспектор вдруг взял мои руки в свои и согрел своим дыханием. Я замерла, совершенно не понимая, что происходит. Верно, я замерзла насмерть прямо у тюрьмы и попала в странный мир. Рукам сразу стало горячо. Мужчина потер их ладонями, потом отпустил, все также продолжая внимательно смотреть на меня.

- Куда мы едем? - нарушила я молчание.

Окно кареты покрывали белые морозные узоры, поэтому проследить путь я не могла.

- В Магистрат, - ответил инспектор. - Сильвия, скажите, у вас ведь нет родственников в городе?

- Нет, - согласилась я, не понимая, к чему он клонит.

- И наверняка вам некуда идти.

Я отвернулась, ничего не ответив. Сейчас, когда он был так близко, я еще больше осознавала свою ущербность, жалкий вид, одиночество... Почему он такой внимательный ко мне?

- Ясно, - протянул мужчина. - Так и думал. Пожалуй, я могу решить вашу проблему.

Неужели не ослышалась? Я даже приподняла палантин, чтобы получше разглядеть его лицо, чтобы понять, о чем он думает.

- Вы серьезно? - спросила я.

- Абсолютно. Лиззи нужна няня, и я хочу предложить вам поселиться в моем доме.

- Почему именно я? - спросила удивленно.

- Просто Лиззи - очень непростой ребенок. Она не приняла ни одну из женщин, которых я нанимал. Категорически отказывается надолго оставаться без меня, плачет, устраивает истерики. Сейчас поехал за вами, оставил ее под присмотром коллег, еле-еле уговорил потерпеть немножко. А вчера увидел, как Лиззи тянется к вам, как обнимает. Понял, что, возможно, вы - мой последний шанс.

Экипаж остановился, и я снова оказалась в здании Магистрата. Только сегодня я уже не была арестованной, обвиняемой, но оттого чувствовала себя не лучше. Да и предложение инспектора очень неожиданное. Лиззи - милая девочка, но у меня ведь совсем нет опыта общения с детьми. Если я не справлюсь? Если девочка и со мной быть откажется? Снова неопределенность...

Инспектор Стайс проверил племянницу, игравшую в соседнем пустом кабинете, потом усадил меня за стол и принес кружку горячего ароматного чая. И я почувствовала, что оживаю. В кабинете было очень тепло, поэтому плащ я сняла, оставшись в темно-синем шерстяном платье и палантине. По-прежнему испытывала неловкость за свой внешний вид. Все-таки инспектор - очень симпатичный мужчина. Меня никогда особо не волновали подобные вещи, но сейчас отчего-то все изменилось.

- Инспектор Стайс, скажите, а как вышло, что меня выпустили? - спросила, окончательно согревшись и перестав дрожать.

- Леди Клаус отозвала обвинения, - ответил инспектор, пожав плечами. - Кстати, меня зовут Рэймонд. Вы больше не обвиняемая, поэтому церемонии ни к чему.

- Как это забрала? - удивилась я, даже не обратив внимания на его последующие слова.

- Пришлось немного припугнуть ее, - ответил Рэймонд с улыбкой. - Я напомнил ей обо всех грешках сына. Обещал, что Джозеф отправится в соседнюю с вами камеру.

- И она не побежала жаловаться вашему начальнику, не устроила скандал?

- Уж с собственным начальником я смог договориться, - отмахнулся инспектор.