- Сейчас, Юра! - крикнул я вниз и вышел из кабинета в коридор, - Паша! Давай к Эхову, он там внизу, увидишь, ящики наверх поможешь ему подавать, - Гоблин кивнул, по-партизански закинул карабин за спину и скрылся в комнате. Гольдмана и Степана я отправил носить ящики к микроавтобусу, там недалеко получалось. Ну, а фармацевту осталось только помогать им в кузове при погрузке... Сама, в конце концов, вызвалась! Да, девушка, да, тяжело... Но в том, что она сможет зомби пристрелить, если её вместо себя на охране оставить, я уверен не был. Ничего, буду с парнями меняться...

  Мы грузились не меньше получаса. Я так понял, что Эхо войны решил выгрести закрома Сомова подчистую. Стандартные военные оружейные ящики сменялись патронными цинками, позвякивающими свертками из плащ-палаток, а то и вовсе из обычных армейских одеял. Тяжеленные 'кравчучки', я думал, что их уже не выпускают, пару здоровенных коробчатых магазинов непонятного предназначения. Ух ты! Из очередного свертка торчал знакомый раструб РПГ. Серые ящики с неразборчивой маркировкой, пару пластиковых ведер с ПМ-ами, потертые баулы и чемоданы, даже пару вполне приличных кейсов и дипломатов! И цинки, цинки, ящики, цинки, ящики...

   Когда довольный Эхов выбрался из подвала, вместительный кузов 'Мерседеса' был заполнен более чем на две трети.

  Эксперт тоже преобразился. На нём появилась разгрузка, карманы которой были заполнены длинными прямыми магазинами, а на плече у Юрия гордо болтался израильский пистолет-пулемет 'Узи', вызвавший у Гольдмана вполне понятный всплеск положительных эмоций.

  Выросшей до четырех единиц техники автоколонной мы заехали к Эхову домой, и забрали его жену и детей. Оставшееся место в кузове микроавтобуса там же было догружено инструментарием и приспособами из личной мастерской оружейника.

  Эксперт жил в старой коммуне в районе перекрестка улиц Разумовского и Мясоедовской, прямо напротив парка с памятником танку "НИС". Ребята помогали Эхову грузится, а мы с Пашей, охраняя машины, ещё раз убедились в том, что многие жители так и не знают о происходящих в городе событиях.

  Ладно, мне понятно, что несколько ранних водителей, которых мы хотели остановить и объяснить им весь ужас происходящего в Одессе, испугано шарахнулись от двух вооруженных и одетых в камуфляжи мужиков. Но, когда мы пытались поговорить с дворником, появившимся возле стоящего на постаменте трактора, обшитого металлом и прозванного во время войны танком "На испуг один", заспанный дед после рассказа о восстающих мертвецах только послал нас в грубой форме и пообещал вызвать "дурку" и ментов. Обидевшийся Паша прямо потребовал, чтобы дворник исполнил обещание. Но дед, не желая ничего слышать, покрутил пальцем у виска, схватил свою тележку и, опасливо косясь на наше оружие, бойко переместился в другой конец парка.

  - Кто сегодня утонет, больше в море купаться не будет! - прокомментировал злой Гоблин поведение деда.

  И мы, раздосадованные неудачными попытками достучаться до людей, перестали бросаться на проезжающие машины и первых прохожих, которые, завидев нас издалека, сразу старались обойти подозрительных людей как можно дальше. Что они будут делать, когда подвергнутся неожиданному нападению зараженных?..

  Мы хотели им помочь, хотели их спасти! Но что мы, вчетвером, могли сделать в городе-миллионнике? Правда, я попросил всех обзвонить знакомых и близких, и сам сделал несколько звонков. Реакция людей, которых будят сообщением об атаке зомби, в большинстве случаев была предсказуемой...

  Дело шло к рассвету. Утренний туман, натянутый с моря, резко снизил дальность прямой видимости. Где-то постреливали, несколько раз по Разумовского проносились, завывая сиренами, экипажи копов. Сонный город медленно пробуждался в навсегда изменившемся мире...

  Предвидя, что если мы до рассвета не выберемся из города, у нас могут возникнуть серьёзные проблемы, а картина с трупами и перевернутым автобусом на Мечникова так и стояла у меня перед глазами, я приказал закончить погрузку и мы, наконец, выехали в сторону Затоки.

  Действительно серьёзная проблема возникла только на выезде из города, где быстро возросший поток транспорта едва не зажал нас в пробке.

  Только благодаря тому, что Паша достаточно неплохо ориентировался в этом районе, мы смогли объехать столпотворение машин через дворы и неприметные переулки, и вырваться на оперативный простор.

  Издали видели мы и причину, создавшую затор на дороге. Видимо, в обычной аварии кто-то погиб, а собравшиеся помогать водители и медики попали под раздачу мертвеца. Что и привело к десяткам брошенных машин на выезде на трассу и резко увеличившемуся количеству зомби в том районе. Непонимающие в чём задержка водители в негодовании давили на клаксоны, а потом выходили из машин, чтобы посмотреть из-за чего возникла пробка. И сами пополняли ряды ходячих мертвецов...

  Но последнее осознание того, что Одесса попала, у нас случилось, когда мы отъехали от неё километров на пять.

  Легкий ветерок, появившийся за городом, быстро развеял обрывки тумана. Поэтому, когда через приоткрытые окна по ушам ударила нарастающая шумовая волна, мы быстро определили источник звука.

  Остановив колонну и повыпрыгивав на влажный от таявшей ночной изморози асфальт, мы с ужасом увидели, как, быстро теряя высоту, на наш любимый город прошел и упал где-то в районе центра большой пассажирский авиалайнер.

  - Песец Одессе, - только и смог вымолвить потрясенный Гоблин.

  Звук от взрыва, дошедший даже до нас, и густой черный дым, поднявшийся над местом катастрофы, однозначно говорили, что количество зомби в городе резко возрастёт...

  Более не теряя времени, уставшие, испуганные и полные тревог о будущем, мы устремились к нашей базе.

Глава 5. Контр Страйк. Лайв.

   '...Говорят, что это у англичан тонкий юмор. Но в Одессе мне приходится постоянно думать над каждым своим шагом, а также над словами и действиями окружающих. Мне не нравится, когда надо мной смеются. Но чувство юмора у меня тоже есть. Когда рядовой первого класса Томас, мой чернокожий коллега, афроамериканец, стоял на улице и пил молоко, рядом неожиданно остановился пожилой 'оdessit' (белый, конечно). Он пристально посмотрел на Томаса, а потом сказал с очень серьёзным выражением лица, что молоко не поможет. И просто ушёл. А мне пришлось сдерживать смех, чтобы не обидеть своего коллегу. А вот ученые из УНИПЧИ, когда узнали что я из Айовы, часто стали спрашивать, как в Айове дела. Я отвечал, что в штате Айова все хорошо. Они отвечали со смехом, что жаль, что могла бы получиться замечательная рифма... Я рифму подобрать не смог и не понял в чём юмор. Видимо, дают о себе знать недоработки в языковых курсах...'.

  Из личных записей Уолтера Джека Поланса, мастер-сержанта команды спецопераций корпуса морской пехоты США.

   Особый фонд анклава Одесса.

***

  Скорп добил ещё одного бота и, удовлетворенный своим результатом, вышел из игры.

  В подвальном помещении 'Перископа' пахло азартом, потом, табачным дымом и туалетом. Это были обычные ароматы работы Владимира, запахи, к которым он настолько привык, что практически их не замечал.

  Марцев недовольно поморщился и развернул окно блокнота с черновым названием 'Текстовый документ'. Файл, над которым Скорп бился со вчерашнего... Да, уже вчерашнего вечера.

   '...Здравствуйте. Меня зовут Володя Марцев. Мой ник - Скорп. Я являюсь администратором компьютерного клуба "Перископ". Сегодня у нас чамп по Контре. Мне двадцать один год. Я судья. Я сужу... Я слежу, чтобы, чтобы эти малолетние ламеры...'

  Нет. Делит!

   '...Я студент. Я играю в Контр Страйк уже четыре года. Учёба меня не напрягает. Двадцать, тридцать баксов и любой экзамен побоку. В общаге я появляюсь только чтобы переодеться. В группе у меня одни дебилы. Уси-пуси, учёба, родаки, девочки...'