— А можно мне карабин свой взять? — скромно спросил Пирогов.

— Ты, Иван Иваныч, не стесняйся. Наверняка Чапас твои тайники знал. Если не будет там оружия, они забеспокоятся. Что там у тебя еще есть?

— «РГД». Двенадцать штук.

— Я думаю, не понадобятся. Впрочем, возьми их все. И разряди. Потом верни на место. Не стоит вооружать противника. Все?

— Кажется.

— А вот когда кажется, креститься надо. Да не топчись. Иди по старому следу. Потом траву нужно на место ставить. По мере возможности.

— А что? Найдут?

— Вряд ли. Те, кто придут, по большому счету дела не разумеют. Порыскают вокруг да около усадьбы и успокоятся. У них времени мало. Подумают, что ты ушел. В Большаково. Они там поставили пост, но несколько часов коридор был чист.

Пирогов ушел к поленнице, долго хлопотал над ней, растаскивал с краю, наконец забрал сверток какой-то, сложил аккуратно дрова назад, отошел в сторону, поправил что-то одному ему ведомое, зашагал к укрытию, аккуратно, так, как велел Александр Сергеевич.

— Ты что-то быстро.

— А у меня запалы отдельно лежали. В коробочке.

— Хорошо. Теперь без моего приказа носа не высовывать наверх и вообще замолчать.

Зворыкин прошел к дому, затем, пятясь, стал возвращаться, руками поднимая стебли, нагнувшись, словно разговаривая с ними, оглядывая свою работу, но тем не менее быстро продвигаясь к бункеру. Время от времени он рассыпал вокруг какой-то порошок бесцветный, как он пояснил потом, на случай, если бы гости привели собаку. Наконец припрятал крышку люка в стороне, укрыл надежно, а дерн, срезанный ранее, опустил уже изнутри на место.

— Ну вот. Долговременный наблюдательный пункт готов к работе.

— А если бы не был готов?

— Нашли бы другое место. Не сомневайся. Или вариант.

— Так ты здесь был накануне.

— Как тебе сказать? Пробегал кое-кто. Быстро и как бы между делом.

— Понятно.

— Пока вам ничего не понятно.

— А мне что делать? — просто спросила Люся.

— Сидеть. И молчать. Молчать и говорить по моему сигналу. Воды мы взяли пару баллонов. Хлеба. Вот большую нужду справлять затруднительно. А сток в дальнем левом углу. Здесь все продумано.

Затем будто спираль времени захлестнула их бункерок и, раскрутив, бросила в прошлое.

Всего гостей оказалось шестеро. Трое пришли по обычной тропе, от Большаково. Тихо пришли, в комбинезонах рыбацких. Такие теперь в каждом магазине продают. А никакие они не рыбацкие. Это армия сбрасывает, что ей негоже, через торговлю. Кепочки с длинным козырьком. Рюкзаки. И никаких удилищ. Не до балагана.

Один остался на тропе, другой подошел к поленнице, третий в дом отправился. Через некоторое время все встретились у этой самой поленницы, развалили ее. Остались, видимо, в недоумении. Иван подивился прозорливости наставника. Щель в бункере узкая. Смотреть можно только по очереди.

— Где у тебя карабин?

— Сейчас в дупле.

— Где, где?

— Сосну видишь левее?

— В ней?

— Да.

И действительно. Один из гостей идет к сосне, сует руку внутрь обширного дупла, достает что-то завернутое в брезент. Потом все трое бессистемно перемещаются по земле, на владение которой претендуют столько разнообразных граждан. Один, он повыше, идет по направлению к бункеру. Смотрит под ноги, еще идет, возвращается. Зворыкин делал дело на совесть, но натоптали все-таки много. Обошлось.

Наконец двое уходят в дом, а один остается снаружи. Вдруг вернется Иван Иваныч. Нужно встретить на завалинке. Руку пожать.

Примерно часа через полтора появилась вторая группа. Опять трое и снова в камуфляже. Недолго советовались о чем-то. Из бункера не слыхать. Да и говорят тихо. Наконец началось главное. Два поста выставили по обоим опасным направлениям. Причем ушли люди, как видно, метров на пятьсот по тропам. По крайней мере, по той, что видна. «Комбинезон» отправился далече. А остальные…

Один из рюкзаков оказался довольно массивным. И вынули из него вещи, заслуживающие огромного интереса. Нечто резиновое, темное. Через двадцать минут это оказалось легким водолазным костюмом. Баллоны кислородные, небольшие. Не по морю же рыскать. Всего лишь озеро. Или пруд. Зворыкин дает Ивану посмотреть на чудо чудное. Тот только хмыкнуть смог. Люся ведет себя спокойно. Не болтает, не лезет к щели. Молчит. Повезло Пирогову. Основательная дамочка.

Потом резиновый человек уходит за дом и более не появляется. Значит, все-таки пруд. Яма непредсказуемой глубины. Пирогов как-то пытался промерить дно, но шнур с гирькой опускался неравномерно, словно задевала гирька за что-то — то задерживалась, то падала дальше. И так по всей площади пруда, а он невелик.

Но метров на шесть обозначилось. И вот теперь гости незваные, от господина Лемке посланные, ищут в прудике этом нечто важное.

Первая попытка оказалась неудачной. Резиновый человек сидит на земле, маска сорвана, дышит, что-то увлеченно рассказывает. Потом уходит опять на сказочные глубины. Потом опять отдыхает, и наконец после третьего подъема происходит что-то значительное. Общее оживление. Появляется шнур. Покорителя глубин обматывают этим шнуром за пояс, баллоны заодно меняют. Маленькие они. Минут на тридцать. Другой шнур он берет в руки, уходит опять за дом.

— Сейчас что-то поднимать будут, Иван.

— А потом что?

— А потом по обстоятельствам.

— Вы их возьмете в Большаково?

— Они туда уже не пойдут. Тайной дорогой двинут. И никто их брать не собирается. Нужно, чтобы и вещь эта у нас оказалась, и не брал бы их никто. Чтобы позагадочней. Вот ты бы что сделал?

— Что я, разведчик, что ли?

— Ты, Иван, попал, как кур во щи. Ты мне сейчас помогать будешь.

— В чем?

— Нужно, чтобы господин Лемке голову свихнул вместе со своими хозяевами, размышляя, куда девалась вещь.

— И что это за вещь?

— Ну, веди суженую в хату. Не вечно же ей сидеть в бункере.

И Иван, как какой-то дешевый зомби, повиновался.

Теперь Ивану Ивановичу Пирогову со своей пассией следовало ждать гостей, и, судя по нервозности, которая наблюдалась среди тех, кто хотел посетить заброшенный хутор, визит этот должен был состояться уже скоро. Мы не знали, что ищет Отто Генрихович в своих болотах, но то, что это каким-то образом связано с операцией «Регтайм», не сомневались. Не известно также, сохранилось ли это нечто. На хуторе бой был во время войны небольшой. Но вот после СМЕРШ загнал сюда каких-то литовцев, которые уходили аж из-под Каунаса. Тогда пострелять пришлось изрядно. С противной стороны живых не осталось, да и наших положили троих, не считая раненых. Была версия, что шли они сюда не случайно, так как с ними был немец, инструктор с той стороны. Они могли свободно пройти на Калиновку и потом выйти на оперативный простор.

Все было бы прекрасно, если бы это был действительно наш Зворыкин, но Бухтояров-то его успел перехватить.

— Вот здесь мы и будем его ждать, нашего стратегического партнера, товарища Зворыкина.

До тропы отсюда было метров тридцать. Чахлые осинки, мох. И более того, под ногами зеленая оболочка проседает.

— Может, другие есть места? — спросил Бухтояров.

— Тут он нас ждать не будет. То есть не конкретных нас, а потенциального нежелательного свидетеля его путешествия к Ивану Пирогову. Зворыкин — человек молодой, но опытный и может завалить нас обоих.

— Служили, что ли, вместе?

— Мне его так характеризовали. Информацию получил. А своевременная информация сейчас для всех участвующих в деле сторон — главное.

— Окапываться, что ли, будем?

— Примерно так.

Взгорок отыскал Бухтояров совсем рядом с тропой, метрах в пяти. Он аккуратно срезал дерн двумя большими ковриками и положил их поодаль. Саперной лопаткой он работал ловко, держа левую руку не как большинство людей, кулаком книзу. Обмерил демонстративно Зверева, прикинул и отрыл нечто вроде компактной могилы. Только-только чтобы тот улегся в ней. Вынутый грунт уложил в мешок, причем пришлось проделать это дважды, и отнес подале, туда, где не видно с дороги.