В планах немецких реваншистов произошли в это время перемены, и значительные. Они стали форсировать события. Зворыкину следовало придать подкрепление. И в любом случае брать всю группу должны мы были не на хуторе, а по выходе с тропы. И в Большаково и в Полесске, если они разделятся. Потом, если ничего достойного внимания при них не найдем, надо ставить их на конвейер и допрашивать. Кенигсбергских лабиринтов со входами и выходами, и зоной «ПСИ». Что в этой зоне, мы не знали, но на ней была завязана вся операция «Регтайм».

Зворыкин был жив и здоров. Его Юрий Иванович Зверев стерег на одной лесной делянке, когда тот оклемался. Зверева он потом опознал по фотографиям. Затем Юрий Иванович поговорил с кем-то по телефону и оставил Александра Сергеевича одного. Тот часа через два освободился и добрел до ближайшей телефонной будки.

Теперь по всем законам жанра Бухтояров должен был уложить Пирогова вместе с его подружкой в штабель тел под брезент. Но тот провел душещипательную беседу с господином Пироговым, объяснил ему всю прелесть его положения и предложил некоторое время пожить в своем флотском экипаже, а госпожу Печенкину на остаток жалованья отправить куда-нибудь в Крым. Там сейчас тепло и недорого. И тот согласился с доводами. А вы бы не согласились? Затем они с помощью ручной дрели, зубила и ломика вскрыли сейф. Бухтояров забрал все бумаги. Кроме того, там находилось с десяток золотых монет, старых и безумно дорогих сейчас. Целое состояние. Монеты Пирогов брать отказался, справедливо полагая, что от этого забот ему только прибавится, зарой он их в лесу или займи ячейку в банке с громким именем. Бухтояров это решение одобрил, обещал не забывать нового товарища, и все. Ушел по тропе на Полесск, забрав, впрочем, свой арсенал. Не спеша разобрал и сложил винтовку, автомат завернул в свитерок, рацию в рубашку — и ушел.

Когда мы добрались до хутора, все было кончено. Пирогов совершенно обалдел от новых гостей, сломался, все рассказал, ничего не отрицал. С него и дамы взяли подписку о неразглашении и отпустили, хотя требовалось случайных свидетелей устранять, какими бы симпатичными они ни были. Теперь они превратились в секретоносителей. Но настолько дико все прозвучало бы из их уст, что никто бы не поверил. Разборка бандитская из-за недвижимости. Отто Генрихович Лемке напрасно ждал своих людей. Они не вернулись. Никто. Четыре литовца и два немца. Диаспора понесла первые потери. Война была объявлена — и не нами, а Охотоведом и Юрием Ивановичем Зверевым. Беглым милиционером из Питера. Героем пустынных горизонтов.

Из доклада сотрудника посольства РФ в Литве (конфиденциально)

«Находящиеся у власти литовские лидеры и ранее пытались оказать политическое влияние на область, используя фактор исторических связей и проживания на ее территории около двадцати тысяч литовцев. Калининградская область наряду с Клайпедским краем рассматривалась литовской стороной как неотъемлемая часть так называемой Малой Литвы, что уже отражается в современном картографическом материале, распространяемом в республике.

В исторической литературе можно найти еще одно название этого региона — Прусская Литва — историческая область Пруссии, образованная из завоеванных в древности Тевтонским орденом балтийских земель.

В последнее время ряд общественных организаций под эгидой Фонда культуры Литвы по согласованию с Фондом культуры Калининградской области проводят на территории последней анкетирование местного населения. Опросник состоит из трех разделов на литовском, русском и немецком языках, причем каждый является самостоятельным. Так, литовский содержит рекомендации по проведению опроса, не советует непосредственно интересоваться военными объектами, а получать необходимую информацию в беседах с литовцами.

Вопросник на русском языке содержит посылки по выяснению отношения к литовской культуре и вероисповеданию, а также вопросы типа: „Что вы знаете о Малой Литве и где она расположена?“; о желании проживать в независимой Калининградской области и отношении к возможности возвращения туда местных жителей.

Вопросник на немецком языке содержит позиции с характеристиками сельского хозяйства региона.

Некоторая сдержанность литовской стороны объясняется тем, что территория Литвы после войны значительно увеличилась за счет передачи ей части территории Белоруссии, Польши и Германии. В этой связи взаимные территориальные притязания и их удовлетворение „способны обглодать Литву до костей“».

Но время чтения аналитических записок заканчивалось. Эхо боя на хуторе, не боя, а бойни даже, которую учинил Бухтояров, дошло до больших людей в Москве. На всю компанию Господина Ши это событие произвело тягостное впечатление. Оно ставило под вопрос всю операцию. Но в том-то и штука, что операция должна была быть проведена. И самое поразительное, что мы оказались с Бухтояровым по одну сторону баррикад. Связанные должностными инструкциями, находясь под колпаком Господина Ши, мы не были свободны в выборе средств и методов. Бухтояров был свободен как птица. Но он не хотел взлетать в небесные дали. Он хотел под землю. Поближе к тайнам третьего рейха. А спешка и нервозность проистекали из того, что власть в Москве в очередной раз качнулась, повисла, хотя не давала пока внешних поводов для подобных заключений. Об этом знали, впрочем, в штабах и кабинетах, что далеко от Москвы-реки. По ту сторону зла. И народ вдруг стал различать в выражении глаз телеведущих нечто новенькое. Страх. Операция должна была состояться сейчас. Потом она не состоялась бы, по всей видимости, уже никогда. Время потерь и ошибок заканчивалось.

Наша группа проживала на трех служебных квартирах в Светлогорске. Бизнесмены на отдыхе. Приходят машины, уходят машины. Прогулки по побережью. Деловые ужины в ресторане. Девочек вот только никаких, за исключением начальника группы связи. Женщина видная, привлекательная. Любит прогулки по берегу в одиночестве. Приходится держать двух человек из группы сопровождения рядом, на досадном удалении. Времена нынче тонкие, всякие случаи происходят.

Впрочем, долго прогуливаться ей не приходится. Зуммер в трубке, два слова, — значит, пора на пульт. А море уносит песок и приносит. Пластинка старая кружится. Время перетекает в своей стекляшке, и донце уже обнажилось.

Когда все закончится, перееду куда-нибудь, ну, например, сюда. Куплю скромную квартиру, а то и вовсе сниму угол. Буду вот так прогуливаться по вечерам по кромке прибоя и думать забуду про германского канцлера и Господина Ши.

Около двух часов ночи приходит сообщение из Москвы. Семьи Господина Ши, а также ряда правительственных чиновников и крупных бизнесменов заказывают билеты на разнообразные круизы в различных направлениях.

Солнце садилось, как всегда, комары попискивали, уходил свет, и начиналось таинство болот. Он часто сидел ночами на пороге этого дома, слушал необъяснимые звуки, приходящие из чрева их, ощущал перемещение тонких миров, перетекание времени в божественной склянке, тщету и печаль. Теперь это были его болота. И лучше было подохнуть, чем покинуть этот забытый чередой властей угол, этот край, эту землю.

Женщина его наконец стала приходить в себя, возвращаться в свое нормальное состояние городской жительницы средних лет, вышедшей однажды неудачно замуж и отправившейся на романтический пикник с товарищем юношеских лет. Во время сидения в бункере и мастерской стрельбы по живым людям она вела себя спокойно, сидела в бункере, не мешала играм взрослых мужчин. Теперь с ней произошла истерика, а после она и вовсе потеряла сознание.

Иван привел ее в чувство, отнес в дом, положил на хозяйскую кровать.

— Что это было?

— Нормально все. Полежи тут.

— Как нормально? Там трупы!

— Что ты, трупов не видела?

— Нет.

— Что, ни разу?