Андре Шар сорвал холст и, смяв его, как бумагу, бросил в мусорный ящик. Неужели и сейчас он не выйдет из этого заколдованного круга? Неужели и то, что он замышлял совершить, придется по вкусу господину Моробье? Нет, это не придется по его вкусу, или он, Шар, совершенно не знает вкуса господина Моробье.

Когда он оглянулся, человека от Моробье уже не было в комнате. Деньги лежали на столе. Их было достаточно, чтобы купить, например, лошадь. Да, именно деревенскую лошадь. Длинную и простую, какой угодно масти, рыжую, белую, гнедую, карюю, какую угодно, впрочем, только не пегую. Андре Шар был решительно против пегой. Андре Шар решил приобрести лошадь. Но в таком городе, как Париж, легче купить аэроплан, чем простую, обыкновенную лошадь. И Андре Шар все больше и больше приходил к тому убеждению, что лошадь ему необходима. Чтобы купить лошадь, нужно ее искать — день, неделю, месяц. Андре Шар готов был бросить все дела и посвятить год на поиски обыкновенной лошади, если это понадобится, но во что бы то ни стало он должен ее иметь. Он чувствовал, что только лошадь, это такое простое и милое животное с длинным туловищем на четырех ногах, лошадь, которая начинается с головы и заканчивается хвостом, униженная наступающей техникой и почти замененная мотором, только лошадь могла ему помочь.

Он надел пальто, взял небольшой саквояж и, сказав консьержке, что уходит на неопределенное время, вышел из дому. Он сел в трамвай с тем, чтобы ехать до конца маршрута. Это был очень пассивный способ поисков. Но обращаться к кому-либо за советом Андре Шару не хотелось. Трамвай был наполнен рабочими. Это подтверждали копоть, покрывшая их лица, и поношенное, покрытое грязью и машинным маслом платье. Они не походили на тех людей, которых встречал Андре Шар всегда и везде. Несмотря на одинаковые костюмы, в их движениях и разговоре было гораздо больше подлинной индивидуальности, чем в нарочитом и внешнем разнообразии буржуа. Дома и фабрики, мимо которых проходил трамвай, покрытые копотью, как лица рабочих, несмотря на однообразие архитектуры, были индивидуальны какой-то особенной и незнакомой индивидуальностью. Он видел новую, незнакомую красоту, машины, видневшиеся сквозь стекла фабрик, выглядели суровыми и выразительными. Они не казались Андре Шару бессмысленными и ненужными как автомобили центральных улиц. Напротив, управляемые рабочими, каждая машина по-своему, казалось, демонстрировала через стекло свою полезность. И Андре Шар перевел взгляд на людей. Нуждались ли они — вот эти люди в том, чтобы их кто-нибудь вывел из равновесия. И Андре Шар примерил свой замысел к рабочим. Кто знает, к каким мыслям и выводам пришел бы он, быть может, он отказался бы от реализации своей затеи, но в это время в обратную сторону от быстро двигающегося трамвая промелькнула длинная фигура лошади, везущей воз сена. Андре Шар, расталкивая пассажиров, бросился к выходу. Ему пришлось соскочить на ходу, от чего у него слетела шляпа. Шляпу понесло ветром в сторону, обратную той, куда двигалась лошадь. В первую минуту Андре Шар погнался за шляпой, но ветер относил ее от Шара все дальше и дальше, и Андре Шар прекратил погоню за шляпой, так как лошадь могла скрыться из виду. Он побежал по самой середине заводской улицы, высокий, хорошо одетый, смешно поднимая ноги, побежал на удивление всем прохожим, смотревшим ему вслед, пока он не достиг лошади.

Владелец лошади откликнулся не сразу. Андре Шару пришлось несколько раз подряд повторить, что он хочет приобрести эту лошадь.

— Как приобрести? — всякий раз переспрашивал владелец лошади и подымал кнут, чтобы ударить лошадь, и снова опускал кнут.

— Купить, купить, — пояснял Андре Шар. Ему казалось, что владелец откажется продать ему лошадь, и он останется без лошади, точно это была единственная лошадь на весь Париж.

— Не задерживайте нас, господин, своими неуместными шутками, — сказал владелец лошади, — нам некогда.

— Я дам вам любую цену, какую вы только пожелаете, — сказал Андре Шар.

Владелец лошади посмотрел на Андре Шара: шутил ли он или был сумасшедшим. Нет, очевидно, он не шутил.

— Вместе с упряжью, телегой и сеном, — сказал владелец лошади и поднял кнут, так как был уверен, что эти условия не подойдут странному господину.

— Но мне нужна только лошадь.

— Тогда не выйдет, — сказал владелец лошади и ударил лошадь кнутом, от чего она с шумом сдвинулась с места.

— Хорошо, я согласен, — крикнул Андре Шар и вынул деньги.

Владелец лошади остановил лошадь, медленно пересчитал деньги и неохотно слез с воза. С его помощью Андре Шар взобрался на воз. Возчик после некоторого раздумья передал ему кнут и притронулся рукой к шляпе. Шар ударил кнутом лошадь, и телега сдвинулась с места. Казалось, весь мир сдвинулся с места вместе с телегой. И если не мир, то во всяком случае предместье. Целая улица любопытных своеобразной демонстрацией двинулась на город вместе с Андре Шаром. Они шли сзади воза, впереди, с левой его стороны и правой. Человек, прекрасно одетый, без шляпы, с длинными волосами, на возу с сеном, способен был вывести из равновесия всех любопытных предместья. Он не умел управлять лошадью — человек без шляпы, в первую минуту, как он забрался на воз, лошадь пошла прямо на тротуар, оттого что он дернул одну сторону вожжей. Толпа любопытных помогала ему управлять лошадью, она давала ему советы. Постепенно толпа любопытных все увеличивалась и увеличивалась. Она становилась тем больше и активнее, чем ближе воз приближался к центральным улицам Парижа. Громадный воз сена посреди лимузинов и мрамора, особняков и на возу прекрасно одетый молодой человек с длинными волосами и без шляпы — зрелище, которое можно увидеть только в кинематографе.

Между тем демонстрация ротозеев достигла таких размеров, что не могла не обратить на себя внимания полицейских. И вот один из полицейских позвонил в участок, коротко передав, в чем дело, и спросив, как поступить.

— Задержать, — ответили из участка.

И вот лошадь Шара взяли под уздцы, справа один полицейский, слева другой и двое сзади и повели в участок.

Толпа была рассеяна мигом. Правда, расходясь по домам, ротозеи долго еще смеялись над сумасбродом без шляпы и на возу с сеном в центре Парижа. Одни говорили, что это причуды богатого американца. Другие — поэта, демонстрирующего возом с сеном новое направление, третьи — выходка советского агента и т. д.

— Кто вы? — спросили в участке Андре Шара.

— Я Андре Шар. Художник, — сказал Андре Шар. — Мой адрес: улица Паскаля, 13. Лошадь я купил потому, что я захотел купить лошадь.

— Вы вправе это сделать, — ответил дежурный полицейский офицер. — Мы очень извиняемся, что задержали вас. Но мы приносим извинение и за то, что нам придется задержать вас до темноты. Вы не знаете странности толпы. И кроме того, дневное ваше путешествие на возу с сеном по главным улицам Парижа, помимо того, что соберет возле себя народ, будет препятствовать уличному движению.

И Андре Шару пришлось провести время в участке до наступления темноты. Он выехал из участка ночью. Удивленные автомобили хрипло объезжали его. Почти перед рассветом он подъехал к своей квартире. Консьержка, похожая на старое черное платье, открыла ему дверь. Но Андре Шар не вошел в дом. Андре Шар остановился на пороге, держась за рукоятку полураскрытой двери. Он думал о том, как ему пристроить лошадь. Не оставлять же ее на улице перед домом. Или поступить еще более нелепо — ввести ее в комнату! Он улыбнулся. Консьержка полуодетая, ежась от холода, смотрела на него. Наконец, он придумал. Он уплатил одному из шоферов соседнего гаража, тот пустил лошадь в гараж и поставил ее среди автомобилей. Если бы не он, едва ли Андре Шар смог бы выпрячь ее. Теперь она была более или менее устроена и приступила к отдыху. Только теперь Андре Шар почувствовал сумасшедшую усталость. Он почти не заметил, как вошел в свою комнату, как упал на кровать, как уснул. В эту ночь он спал без всяких сновидений. Он проснулся утром и так рано, как будто сменил свою профессию художника на профессию извозчика. Он вспомнил про лошадь в первую минуту после того, как проснулся, во вторую минуту был на ногах и оделся, в третью — в гараже. Лошадь чувствовала себя великолепно. Она жевала сено, доставая небольшие пачки его прямо с воза своими длинными желтыми зубами, и, махая хвостом, глядела на Андре Шара сбоку несколько лукаво и не без кокетства.