я лилию лелеял

и рекла река

красота шире естества

мир озарен а душа удушена

Поглощая грядущее шел паровоз

он вез разум

но муза розы

не ум за разум

такого единения еще не знала история

стал казах казаком

а казак Казановой

выруливая я едва не опрокинулся

но вовремя предостерегся

Карательное нательное белье

надевая снимаю

обувь вечную ношу на ступнях невечных

подаю нищему три копейки зарплаты

милосердия рыбий жир принимаю

кроме совести

нет мне ни в чем корысти

авиаматка снует по чреву

Даруй мне

Господи

динозавра

даруй мне

горизонт мировых событий.

1986

–Странник–

Опираясь на посох воздушный

странник движется горизонтально

Опираясь на посох горизонтальный

вертикальный странник идет

Так два посоха крест образуют идущий

наполняя пространство

в котором Христос полновесен

Виснет кровь

становясь вертикальной

Из разорванной птицы пространство ее выпадает

из распахнутого чрева вылетает лоно

и чрево становится птицей

над чревом парящей

Это дева беременная распятьем

распласталась крестом

Угловатое чрево разорвало Марию

Она как яйцо раскололась

Из распахнутого чрева вылетает лоно

и чрево становится птицей

над чревом летящей

Крест висит на своей пуповине

Мария и рама -

в том окне только странник

теряющий в посохе посох

Шел плотник неумелый

с прозрачным топором

посреди дороги упал раздвоенный череп

мозг как хлеб преломился

вошла скорлупа в скорлупу

вылетела птица прилетела птица

ты остался собой

как стал как хлеб преломленный

но больше всего как птица

которая улетела

как колокол деревянный

сквозь топор пустоты небесной

летит раздвоенный мозг

пока поводырь не ведает о слепце

пока слепец бредет сквозь поводыря

оставшегося позади

с беременным посохом.

1977

* * *

Медленно летит стрела,

дробя тела,

край лица –

где край стола.

Голубь – это ты,

а я-

город синего лица

за пределами лица.

Несколько дорог,

на дороге бог,

за дорогой песнь,

колесный лай,

окоем,

каскад небесных поцелуев,

лицо,

которое глядит в окно.

За горизонтом только око,

а за окном еще окно,

на нотных знаках

знаки нот.

Они звучат, что

смерти нет,

а смерть ничто.

Я зачеркнул еще одно –

и дно

безмерного окна,

где все воздушные сады

из горизонтов и грозы

сплелись в неистовое пламя,

очерченное знаком нот.

От мании первопрестольной

до ноты «зря»,

глодая веды,

не ведаю.

В моем лице лезгинка тьмы полутоновой.

В росном опустошенье

обнажая трупную деву,

не теряй до неразвитости

пост фактум.

Триумвират

двух градусов града вече,

не мучь меня,

не безмерь

резед бессистемный натиск,

носоглоточный матч

меченосцев личностных,

личин впадин

ворошат и опустошают.

Надо быть вне.

Тонна глаз

и злата тон.

–Пророк–