Прошлой ночью к солдату из второй группы, прикорнувшему на посту, сзади неслышно подобралась чья-то тень. Схватила бойца за ногу, с силой стащила вниз и начала его душить. Солдат от испуга заорал во всю глотку и укусил нападавшего за палец.

Теперь уже заорал душитель и, съездив пару раз по лицу солдата кулаком, отпустил бойца. Нападавший оказался командиром второй группы, проверявшим свои посты. На следующий день Валера ходил с прокушенным до кости и перевязанным пальцем, улыбаясь и матеря солдата, не давшего себя слегка придушить.

Перевязывал Валеру начальник медслужбы нашего батальона, прилетевший накануне.

Как только стало известно о наших злоключениях под Первомайским, капитан-медик не выдержал и, прихватив с собой носилки и медицинскую сумку, прилетел к нам попутным вертолетом. Поработать ему в ближайшие дни предстояло много…

Это стало очевидно уже в воскресенье.

Обстановка вокруг Первомайского становилась все напряженнее. К селу были стянуты необходимые силы и средства. Вот уже несколько дней, как с северной стороны села вел агитационную работу наш БТР с громкоговорителем, предлагая боевикам сдаться и получить взамен все земные блага. В ответ этой пропаганде Радуев установил свой динамик и передавал многочасовые молитвы и проповеди о священной войне за родную землю. Сначала оба громкоговорителя работали одновременно, заглушая друг друга. Но затем стали работать попеременно, не мешая своим коллегам.

На все ультиматумы о сдаче Радуев отвечал категоричным отказом и требовал предоставить коридор для беспрепятственного прохода его отряда в Чечню, угрожая в случае отказа расстреливать по одному новосибирскому милиционеру через каждые два часа.

Наше командование на это не шло, ожидая решения сверху. Внутренне и заложники и дагестанское руководство надеялись на бескровное разрешение сложившейся ситуации.

Председатель Государственного Совета Дагестана Магомед Али Магомедов по телефону обращался к Президенту России с просьбой не проводить спецоперацию по силовому освобождению заложников, так как это может привести к потерям как среди спецподразделений, так и среди захваченных кизлярцев. Дагестанский руководитель также уговаривал не проводить силовую акцию против боевиков на остальной территории Республики Дагестан, так как он дал Радуеву свои письменные гарантии.

Но российское руководство оставалось равнодушным к обращениям Председателя Госсовета Дагестана и ссылалось на одного из жителей Первомайского, который в интервью центральному телеканалу требовал принять самые жесткие меры к боевикам Радуева:

— Пусть проводят полностью уничтожение боевиков. Пусть наши дома уничтожают вместе с ними. Пусть погибнут десять процентов заложников, зато все боевики будут полностью уничтожены. Я же знаю, как проводят такие операции…

Простодушный на вид селянин, скорее всего, уже знал о денежных компенсациях, которые получили пострадавшие жители Буденновска, и втайне надеялся на столь близкую и желанную «манну небесную» взамен своей глинобитной постройки. Но на телеэкране он выглядел ярым борцом с террористами, что только было на руку российским политическим аналитикам и обозревателям, тоже ратовавшим за силовую акцию.

А в воскресенье из Москвы поступило еще одно сообщение о положении дел в осажденном Первомайском. Оказалось, что чеченские террористы уже успели полностью расстрелять весь отряд новосибирских омоновцев и вдобавок к ним еще и дагестанских старейшин, которые прибыли в село для переговоров об освобождении заложников. Далее говорилось, что кровожадные боевики на этом не остановились и сейчас стали понемногу расстреливать остальных кизлярцев…

При помощи этой явной и неумной дезинформации российское руководство пыталось подтолкнуть общественное мнение к мысли о необходимости скорейшей силовой операции против боевиков, но вольно или невольно создалось впечатление того, что власти России уже записали всех заложников в списки погибших.

Более всего это известие повергло в шок самих заложников, которые по радио услыхали о своей «гибели». Срочно прибывшим в Первомайское дагестанским парламентерам, которые стремились запечатлеть на видеопленку зверства радуевцев, «чудом воскресшие» заложники с белыми повязками на головах говорили, что они жили, пока живы и надеются еще пожить.

К этому времени все окопы и ходы сообщений уже были выкопаны и в домах созданы огневые точки, поэтому мужчин-заложников посадили в заминированные автобусы, которые радуевцы угрожали взорвать в случае штурма села. Небольшая часть захваченных в Кизляре мужчин и женщин находилась в домах, и при общении с депутатами они говорили о том, что сейчас реальную для них опасность представляют федеральные войска, а боевики, напротив, являются их защитниками. В этом не было ничего удивительного — сказывался синдром заложника, когда захваченные люди начинают опасаться не террористов, а спецподразделений по освобождению насильственно захваченных в плен мирных людей…

Подливал масла в огонь и корреспондент одной из центральных газет, каким-то образом оказавшийся вместе с Радуевым. Этот журналист вел свои репортажи прямо из села, пользуясь спутниковым телефоном самого Салмана Радуева. На свою видеокамеру он снимал боевиков, кизлярцев, новосибирцев и окружающую обстановку.

Одна из девушек-чеченок из состава отряда Радуева во время интервью говорила о войне:

— В нашем положении — это дар Аллаха. Война — это нам, конечно, дар Аллаха.

На Черном море чеченские террористы захватили турецкий паром с российскими торговцами-челноками на борту и предъявили ультиматум: выпустить отряд Радуева из блокированного Первомайского. В противном случае террористы угрожали смертью гражданам России.

За несколько километров от осажденного села была остановлена огромная толпа дагестанцев, вооруженных охотничьими ружьями, состоящая из родственников захваченных заложников. Дагестанцы собирались то ли сами отбить у боевиков своих родственников, то ли встать между войсками и радуевцами и предоставить боевикам возможность бескровного прохода в Ичкерию и тем самым спасти жизни заложников.

Нашей бригадой осназа были перехвачены радиопереговоры между Радуевым и некоторыми чеченскими полевыми командирами, в которых говорилось о помощи осажденным радуевцам. Начальник штаба дудаевской армии Аслан Масхадов и командир самого боеспособного отряда боевиков Шамиль Басаев вроде бы обещали своими отрядами ударить с тыла по федеральным войскам и разорвать кольцо вокруг Первомайского.

К полудню воскресенья 14 января пропагандистская мешанина речей проповедника и бесконечных ультиматумов о сдаче, доносившаяся то с окраины села, то из зарослей камыша, где скрывался наш агитационный БТР, внезапно затихла, и установилась тревожная тишина. Даже вертолеты Ми-24, постоянно кружившие над селом, куда-то улетели.

Вскоре появился начальник разведки и доложил оперативную обстановку: завтра в 9 часов утра начнется штурм Первомайского, и наши две группы из третьего батальона будут принимать в нем самое непосредственное участие. Когда комбат собрал офицеров и довел до нас боевой приказ, план действий на завтрашний день стал более чем ясен. Восьмой батальон оставался на прежних позициях для прикрытия штурмовых групп. Нашим двум группам предстояло выдвинуться к каналу, разграничивавшему с севера село и открытый участок местности, дойти до развалин на нашем берегу канала, закрепиться и вести массированный огонь из всего оружия.

Северная окраина села наиболее всего подходила для направления главного удара: заросшая камышом низменность, наличие естественных укрытий. Но главным препятствием был канал с незамерзшей водой, и поэтому нашим солдатам предстояло лишь сымитировать главный удар, отвлекая на себя основные силы боевиков. В это время суперподготовленные бойцы лучших элитных подразделений специальных служб России будут реально штурмовать село с другой стороны.