Собственно, едва из претория выветрился запах пота Вителлия, префект и думать забыл о злосчастных вигилиях. Он бережно почесал спинной гребень сцинка, печально возлежавшего в опустевшем кресле хозяйки.

— Ты ведь знал? — спросил он у ящера.

Конечно, Фиделис знал, не мог не знать, что даже летай Квинт Марций лучше Ливии Терции… Если изрядно напрячь натренированное регулярным чтением воображение, то такое в принципе можно представить.

Квинт собрал все душевные силы, представил и незамедлительно понизил планку. Впрочем, это неважно, все равно он никогда не смог бы стать настоящим навархом. Командиром звездного корабля нужно просто родиться. Иначе ровно через три стандартных часа безраздельная власть над биремой сплющит твой позвоночник невыносимым прессом ответственности. Как это случилось с префектом «Аквилы».

— Да, друг мой Фиделис, это тебе не игрушечный мятеж. Хихикающая Ливия Терция не сидит в своей каюте, готовая в критический момент явиться на мостик и вытащить мою задницу из дерьма, — с горечью молвил Квинт.

Фиделис совершенно по-человечески вздохнул. Он страдал. Имел полное право.

Но у префекта не было ни малейшего шанса составить компанию аррианскому сцинку.

— Пост астрогации, префект, — подал голос Плавтий. — Это срочно.

Благо от претория до мостика два шага сделать. Квинт бесцеремонно подхватил Фиделиса и направился в свое одинокое кресло позади рулевого.

На борту любого звездного корабля всегда хватает работы. Всем, даже тем редким индивидам, чьи руки благодаря неустранимым ошибкам в генном программировании выросли отнюдь не из положенного им места. «Гарпаго», упавший в суровой и, по счастью, необитаемой местности этой неприветливой планетки, в отношении объема работ отличался от прочих кораблей только тем, что трудиться на нем нужно было больше, а все дела переделать по возможности сразу и одновременно. Поэтому Аквилина нашла применение даже холеным рукам Антония. Подсобник из психокорректора, конечно, вышел аховый, но ничего. Сноровка приходит с опытом, а возможностей для экспериментов в этой области у Антония было — целая тундра.

— Поаккуратней с этим! — прикрикнула наварх на невольного… э… невольника, охнувшего под тяжестью некой детали внутренней обшивки, точное назначение которой теперь не определила бы и сама непревзойденная Фабриция. — Уронишь — пожалеешь.

— Но почему? — буркнул психокорректор. — Всего лишь кусок металла…

— … который ты только что чуть не бросил со всей дури на участок плазмопровода. Единственный неповрежденный участок, — фыркнул Марк Фурий, выглядывая из-за поднятой крышки ящика с инструментами.

У Ливии слегка дернулся уголок губ. Аквилина исподтишка, но прицельно стрельнула глазами и подавила смешок. Северин — это невероятный и определенно заслуживающий внимания феномен, и у наварха «Аквилы» уже разыгрался исследовательский аппетит. И если бы не список текущих и неотложных дел…

— А что твой данаец? — спросила она, мельком глянув, как ловко временно освобожденный пленник сортирует «мусор», присев на корточки рядом с утилизатором. Ливия подразумевала, что на пиратских судах специалисты обычно водились, так сказать, широкого профиля.

— Клейт Орестид, жен… — гордо подал голос уроженец Данайи, но тут же сам себя поправил. — Госпожа.

Аквилина усмехнулась. Данайцы всегда демонстрировали отличную приспособляемость. Вся их культура под это заточена. Иначе как бы выжило общество, где соотношение мужских и женских особей — 99 к 1, и то по приблизительным подчетам?

— Увы, наш Клейт — хороший связист, но он только связист, Аквилина, — вздохнул Марк Фурий. — Впрочем, еще и повар неплохой, но вряд ли нам грозит роскошный ужин.

— Откалибруем утилизатор под переработку протеина… — Ливия ящеркой нырнула под снятую панель распределительного узла и выставила наружу руку, требовательно прищелкнув пальцами. Северин тут же вложил ей в ладонь пневмоключ. Женщина повозилась немного, затем из-под обшивки донеслась серия щелчков и болезненное «Ох!»

Марк Фурий немедленно пришел на помощь, обхватив Аквилину за торчащие наружу ноги повыше колен, и аккуратно потянул. Ноги замерли, а потом кокетливо дернулись.

— Полегче! — Ливия выбралась на волю и продемонстрировала коллеге поднятый палец. — Прищемила.

— Может быть, позволишь мне? — намекнул Фурий.

— Там сложно развернуться, — возразила она. — А ты — слишком крупный.

— Зато труднодоступные места — мой профиль, Аквилина.

— Я это учту, — мурлыкнула Ливия и выразительно глянула на добровольного помощника. Марк Фурий убрал руки.

Навархи поменялись местами. Теперь уже Аквилина подавала инструменты, как бы невзначай продлевая прикосновения рук. Угрюмые взгляды данайца и полные научного любопытства — Антония, она невозмутимо игнорировала.

Отладить энергосистемы «гарпаго» следовало как можно скорее, ибо легкое томление в окрестностях пилотской татуировки Ливии свидетельствовало о том, что гормоны наварха «Аквилы» посовещались и пришли к консенсусу. А такой шанс Ливия упускать не собиралась.

Марк, в свою очередь, надеялся, что годы, проведенные среди варваров, окончательно не убили в нем чутья. Аквилина ведь не просто женщина, а первая республиканская, то бишь настоящая женщина за много лет. Местные… хм… дамы, дикарки во всех смыслах слова, не стоили доброго слова и тех денег, за которые предлагались к употреблению. Но Ливия… О! Она — наварх, а, следовательно — самое лучшее, что может случиться с другим навархом. И если коды, так сказать, доступа за десять лет радикально не поменялись, то по всем признакам их с Аквилиной взаимный обмен опознавательными сигналами проходил просто-таки отлично. Даром, что ли, Марк работал астрогатором? Прикосновения, взгляды, тонкие и не очень намеки, улыбки и… все прочие физиологические признаки взятого курса на сближение.

— Готово! — доложил Фурий бодро и добавил вполголоса: — Надеюсь, Дагон оценит мои старания.

Огненное погребение у пунийцев считалось наилучшим, а гибель соратника можно было смело считать героической. Так что все традиции, столь важные для варвара, они соблюли, уважив хотя бы и после смерти.

Ливия любезно подала руку, чтобы помочь ему выбраться, и пожатие крепкой ладони оказалось таким ласковым, таким обещающим. Марк аж дыхание задержал.

— Угу, пустим дорогого друга на растопку, — не удержался и съязвил Клейт. — Впрочем, ты точно не замерзнешь.

Фурий бросил очень выразительный взгляд на данайца. Мол, еще одно слово, и на растопку у них будет ровно вдвое больше биоматериала. У республиканского наварха, пусть бывшего, в арсенале есть минимум пять вариантов леденящих кровь ухмылок, предназначенных специально для языкатых особей.

— А я ничего такого… Сижу вот, сгребаю мусор.

И глаза невинные такие. Все данайцы — скользкие твари!

— Вот и отлично, — отчеканил Марк. — Если придумаешь, как поддержать на борту температуру выживания без утилизации Дагона, вообще будешь молодец. Он подождет.

На морозе и ветру при полном отсутствии хищников мертвецу ничего не угрожало.

— И пока зреет твое инженерное решение, мы с Ливией Терцией найдем способ согреться. Верно?

— Точно, — улыбнулась Аквилина, дернув подбородком в сторону рубки — места, сакрального для любого пилота.

Психокорректор завороженно смотрел вслед новоявленной паре, ничуть не страшась остаться наедине с данайцем. Какие уж тут опасения, когда прямо на глазах в очередной раз случается нечто невозможное. Среди кадетов летных школ любовные отношения не редкость, как, впрочем, и в любых других коллективах, где совместно живут и учатся полные сил молодые мужчины и женщины. И Марк, и Ливия в объятиях сокурсников провели в тесных рубках своих учебных судов немало свободных от занятий часов. Тоже своего рода обучение, считали их наставники. И способ выпустить пар. Но вся романтика заканчивалась в тот день и час, когда каждый из кадетов становился командиром своего корабля. Наварх наварху — всегда соперник, какой уж тут секс?