Одна из связующих лекций Ексакустодиана утеряна. Между тем, знаменитая третья лекция, в которой говорилось об уставе и манифесте Вольного общества, наделала в свое время много шума.

Почему же ее нет в моем конспекте?

В тетради не хватает трех страниц. Скорее всего, я ими подтерся, когда под рукой ничего не было. Иначе куда б им запропаститься из тетради с прошитыми листами?

Вообще, если это кому-то интересно, я подтираюсь три раза: первый - черновой, второй - косметический и третий - для подстраховки. Стало быть, случись с потерянной частью конспекта какая иная история, страниц сохранилось бы больше. Или меньше. Так говорит теория вероятности, которой я придерживаюсь.

Существует и другое объяснение: манифест вполне мог быть украден кем-то из свободных плотников во время лекции, поскольку он представлял собой длинный свиток первоклассной туалетной бумаги, испещренный с лицевой стороны крупным почерком учителя. На памятной третьей лекции Ексакустодиан извлек этот рулон из пакета и отправил по рядам, дабы каждый член общества имел возможность ознакомиться со своим уставом и манифестом. Обратно к учителю рулон вернулся без верхней части - потеря составила добрую четверть свитка. Сколько Ексакустодиан ни призывал к возврату недостающего текста, сколько ни шарил в столах, портфелях и карманах учеников, результата не имел. Всем хотелось унести с собой частицу рукописи учителя, в противном случае, просто посидеть с ней на толчке.

Так или иначе, есть что-то мистическое в сходной судьбе моего конспекта и верхней части оригинала.

Придется по памяти восстановить все, что произошло на третьем заседании.

Сначала Ексакустодиан рассказал, что искусство гроба является принципиально новым искусством, открытие которого по праву принадлежит свободным плотникам; поэтому оно не замедлит в самое ближайшее время выйти на ведущие рубежи шоу-бизнеса, поскольку объединяет в себе все разновидности искусств прошлого, настоящего и будущего.

Чтобы не продешевить при закупке ценностей в гроб, Ексакустодиан уделил особое внимание сфере коммерции и торговли.

Лицемер Гиписов, предложивший набивать гробы духовными ценностями, был поднят на смех и закидан дюжиной тухлых яиц.

- Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые шмотки, но и не так бедны, чтобы уготовить себе пустой гроб, – подытожил Ексакустодиан. - Чем прекраснее станет наш гроб, тем охотнее мы в него ляжем.

А под занавес третьей лекции произошло событие, положившее несмываемое клеймо на репутацию Вольного общества и поставившее под сомнение интеллектуальный потенциал свободных плотников: Просфирий Брагин неожиданно вспомнил об исчезнувшем манифесте и перевел стрелки на Дионисия Хмельницкого, дескать, это он спер кусок туалетной бумаги.

Не собираясь сносить оскорбление, бугай Хмельницкий тут же скинул

пиджак, закатал рукава и, взыграв рельефной мускулатурой, набросился на щуплого, тщедушного Брагина. В руке Просфирия сверкнул швейцарский перочинный ножик... Защищаясь от наезда огромного Дионисия, Брагин стал покрывать его тело многочисленными, но неглубокими ранами. Все, кто так или иначе пытались вмешаться в этот первобытный поединок, были отброшены далеко за поле брани. В том числе и Ексакустодиан.

Производя неслыханный рев, Дионисий Хельницкий сжимал в могучих лапах Просфирия Брагина, долбил его головой то одну, то другую стену, то пол, то потолок, желая, казалось, вмазать обидчика в интерьер с потрохами, и тем не менее...

Просфирий Брагин держался выше всяких похвал, продолжая методично втыкать ножик в наиболее уязвимые участки тела соперника.

В конце концов, от полученных телесных повреждений Дионисий Хмельницкий рухнул замертво, подмяв под себя Просфирия Брагина и цепко сжав в кулаках его шею. Крепкие пальцы Хмельницкого застыли. Свободные плотники, бросившиеся спасать еще моргавшую голову Брагина от смертельных объятий уже погибшего Дионисия, не смогли разогнуть ни одной фаланги. А спустя несколько минут Просфирий испустил дух. Ексакустодиан сказал, что он отправился вслед за Дионисием - продолжать начатую разборку в следующей жизни.

Может быть, и так. А мы за одно заседание лишились сразу двух коллег и четверти Ексакустодианова манифеста. Трудно назвать такой день удачным. Хотя, как я сейчас понимаю, любой день, проведенный в обществе нашего учителя, был чем-то большим, нежели обыкновенная удача.

Это одна из самых поучительных, легенд в мировой культуре. Ее рассказал один добрый американский прозаик, живший в древнем Египте среди застывших мумий, высоких пирамид, мудрых фараонов и загадочных сфинксов, когда еще не имели понятия о небольших серийных кирпичах, с которыми имеют дело современные строители, - кладку производили из огромных камней, как правило, не оставлявших ни малейшего шанса тем, кто под них попадал.

Однажды маленькая царевна руководила строительством большо-ой гробницы. Она проявляла чудеса изобретательности и вкуса, ведь гробница предназначалась ее любимому мужу - фараону.

- Несите этот камень туда! - кричала она подрядчикам. - А этот несите обратно! Поднимите тот камень и опустите сюда!

Повсюду сновали потные рабы. Работа на стройке кипела. Вот, два десятка негров схватили огромный камень и потащили на вершину пирамиды. За ними следовали еще два десятка, и еще... Если кто-то уже принес свой камень и оказывался не у дел, то суматошно искал следующий валун, лишь бы не остаться без работы и не впасть в немилость к маленькой царевне. Она была единственной женщиной на стройке, поэтому каждому рабу хотелось показать себя с наилучшей стороны.

Продолжали звучать громкие команды вдовы фараона:

- Поднимайте! Поднимайте осторожнее! Не уроните! Тащите его наверх!

Жара стояла убийственная. Черные рабы время от времени утирали мокрые лица мозолистыми руками. У них не было достаточно времени, чтобы как следует рассмотреть маленькую царевну. Она же, истекая блестящим потом, становилась час от часу сексуальнее, так как была вынуждена постоянно обнажаться, - солнце палило все горячее, ветра же не было в помине.

Приспособив в качестве веера бюстгальтер, царевна оставила не защищенной красивую грудь с чувствительными сосками, стройные ноги, упругие бедра и ягодицы, которым поклонялись все мужи египетские. Блестящее загорелое тело красивой женщины не могло не привлечь болезненного внимания рабов. Они начали отвлекаться от основной работы, подолгу смотреть в сторону своей повелительницы, их движения потеряли необходимую координацию, внимание притупилось, в груди появился протест против рутинного труда, камни все чаше вываливались из потных рук, приближая трагедию...

Наконец, тот самый камень, о котором повествует легенда, выскользнул из ладоней негров, которые уже почти дотащили его до вершины пирамиды, сорвался, быстро-быстро полетел по направлению к маленькой голой царевне и грохнулся, распространяя облако пыли...

Рабы заворожено посмотрели вниз. Облако рассеялось. Они увидели белый камень в центре гробницы, как раз на том месте, откуда раздавались команды. Что касается вдовы фараона, то ее больше никто не видел. Говорят, она решила остаться в земле, под камнем, тем самым увековечив свою пылкую любовь к мужу.