Происхождение правителя извне, из другой культурной или этнической среды само по себе, повторяю, способствовало укреплению прав его потомков на власть. Полагаю, что именно с этой точки зрения можно рассматривать и генеалогические легенды русской аристократии. Дело в том, что большинство русских древних дворянских родов также имели легенды об иноземном происхождении своих родоначальников. Эти предания сформировались в XVI—XVII веках, а может быть, и раньше. В исторической науке такие легенды именуются «легендами о выездах». Направлений «выездов» было два: Европа и Орда. Причем Европа «покрывалась» словом «немцы», а затем иногда следовало уточнение, например, «из Немец, из Свейской (то есть шведской) земли», «Из Немец, из Фряжской (итальянской — варяжской) земли» и т. д. Романовы происходили от выходца из Пруссии Гланды Камбилы, Пушкины — от пруса Ратши, Толстые — от литовца Индриса, Лермонтовы — от шотландца Лермонта, Годуновы — от татарского мурзы Чета и т. д. Так чуть ли не вся русская аристократия, оказывается, имела иностранные корни.

Позже «легенды о выездах» все больше и больше стали превращаться в фантастические сказки. Вымыслы их авторов, как правило, представителей самих родов, не знали границ. Русская фамилия Козодавлевы искала предков в Германии — Кос фон Давен, Колмнины возводили себя к итальянскому роду Колонна, Бестужевы придумали предка шотландца Беста, а Супоневы (чисто русская фамилия) «обнаружили» в предках испанского короля Супа (!). На этом фоне легенды о знатном происхождении безродного Меншикова или мелкопоместного дворянина Потемкина выглядят невинными баснями. А Римские-Корсаковы еще в конце XVII века выдвинули идею о происхождении своего рода со времен Римской империи и стали-таки носить двойную фамилию!

Отношение к этим легендам у историков всегда было критическим. Один из основателей русской научной генеалогии Леонид Михайлович Савелов считал все эти рассказы абсолютно ничего не имевшими с действительностью. Но за критицизмом стали звучать и иные голоса. Историки в России и в эмиграции анализировали некоторые из этих легенд, наиболее древние, и обнаруживали отдельные исторические реалии, в них отразившиеся. Такие исследования были проведены по предку Пушкиных — Ратше, по предку Романовых — Гланде Камбиле. А эмигрант-генеалог Н. П. Михайлов даже обнаружил в архивах Ватикана документы о приезде на Русь некоего итальянца Савелли, который стал предком русского рода Савеловых и, следовательно, самого Леонида Михайловича Савелова. В Италии Савелли занимали не последнее место среди нобилей и двое римских пап — Гонорий III и Гонорий IV принадлежали к этой фамилии. В России представителем рода Савеловых тоже было высшее духовное лицо — только Русской православной церкви — девятый московский патриарх Иоаким (патриарх в 1674—1690 годах). Такова ирония истории!

Но независимо от того, содержалось или нет в «легендах о выездах» историческое зерно, они имели большое значение для русского дворянства. Это тоже были своего рода «переселенческие» сказания, хотя и появившиеся достаточно поздно, по сути сходные с легендой о Рюрике. Как основатель самой главной, первой династии правителей Руси оказался иноземцем, так и предки второй династии — Романовых произошли из Пруссии, так и другие роды в позднее средневековье стали фиксировать тот же мотив иноземного прародителя. Своеобразное этническое дистанцирование элиты ставило ее как бы «над» остальным обществом и тем самым оправдывало ее руководящее социальное положение.

Но вернемся к Рюрику. Если он был реальным историческим лицом, то что мы знаем о нем? «Повесть временных лет» свидетельствует о призвании Рюрика на княжение в Новгород. В то же время другие летописи, в том числе Новгородская Первая и Ипатьевская, говорят о первоначальном вокняжении Рюрика в Ладоге и лишь потом в Новгороде. По всей видимости, Рюрик действительно сначала стал правителем Ладоги, которую некоторые современные археологи именуют «первой столицей Руси». Затем, может быть, центром княжения Рюрика стало городище под Новгородом. Потом постепенно власть Рюрика распространилась и на другие окрестные территории (Изборск, Белоозеро, Ростов, Муром), где княжили его братья — Синеус и Трувор и «мужи» Рюрика. Но главный вопрос остается: каково же происхождение первого русского князя, а значит, и династии, которую он основал?

Интересные сведения по древней истории новгородской земли донесли до нас некоторые русские летописи. В Новгородской Первой летописи в списке посадников города первым стоит имя некоего Гостомысла. Более подробно о нём говорит целый ряд летописей позднего происхождения. В Новгородской Четвёртой, Софийских, Ермолинской, Львовской летописях в части, посвящённой предыстории Руси, рассказывается о том, что ильменские словене основали Новгород и посадили там старейшину Гостомысла. Наконец, Воскресенская летопись (XVI в.) рисует красочную картину: Гостомысл перед смертью обращается к новгородским мужам с призывом искать князя, которым и оказывается пришедший с братьями Рюрик. Исследователи давно занимались определением характера этого предания. В эпоху Василия III (начало XVI в.) австрийский посол барон Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках» привёл известие о Гостомысле как историческое. Очевидно, что традиция новгородского летописания сохранила это имя, взятое, возможно, из каких-то местных преданий, бытовавших исстари в Новгороде. Такое предположение в какой-то степени объясняет и дальнейшее развитие сюжета легенды в Иоакимовской летописи. Она была составлена, вероятно, в XVII веке, но не сохранилась. Известна лишь по «Истории Российской» уже упоминавшегося В. Н. Татищева, использовавшего её в своём труде. Здесь рассказывается о древней истории славян и родословной их князей: о Славене, его потомке Вандале, жене Вандала «от варяг” — Адвинде и трёх их сыновьях — Изборе, Владимире (Древнем) и Столпосвяте. В девятом поколении от Владимира Древнего указывается некий Буривой, воевавший с соседями, но побеждённый ими при реке Кумени. Ему наследовал сын — Гостомысл, имевший, в свою очередь, трёх дочерей и четырёх сыновей, старшим из которых был Выбор. Все сыновья погибли в битвах с врагами или умерли «дома”. Дочери были выданы замуж, но неизвестно «доподлинно” за кого: старшая, как пишет Татищев, за князем в Изборске. Сыном средней — Умилы — был Рюрик. Рассказывается также и о чудесном сне Гостомысла. Новгородскому старейшине снится, что из чрева его средней дочери вырастает огромное дерево, покрывающее своими плодами и ветвями весь «Великий Град”, то есть всю страну. Волхвы объясняют это как доброе предзнаменование, свидетельствующее, что потомство Умилы чрезвычайно разрастётся и будет править всей славянской землёй. Перед смертью Гостомысл велит пригласить в Новгород своего внука Рюрика, и таким образом династия Рюриковичей оказывается по женской линии своеобразным продолжением рода древних славянских правителей.

Отношение к этим рассказам было неоднозначным. Слишком уж очевидна их мифичность. Ряд имён вообще возник, вероятно, лишь из желания объяснить соответствующие топонимы (например, название Выборга, которое на самом деле имеет шведское происхождение). Против достоверности Иоакимовской летописи выступали и Н. М. Карамзин, и другие историки. Но всё же какое-то реальное зерно в ней есть. Легенда о Гостомысле возникла, конечно, чтобы как-то объяснить призвание Рюрика на Русь. Но имя «старейшины» в новгородских летописях свидетельствует об отголосках древних преданий. Ведь некий «король Гостимусл» упоминается в немецких латиноязычных анналах, где под 844 годом сообщается о походе короля Людовика Немецкого на земли ободритов, то есть балтийских славян, в результате которого и погиб этот вождь. Другие западнославянские князья присягнули на верность Людовику, но, как только опасность миновала, тотчас же нарушили свою клятву. Некоторые исследователи попытались отождествить ободритского Гостимусла и новгородского Гостомысла, полагая, что сведения о славянском правителе могли сохраниться в русских источниках.