Начальную школу Даниель закончил с отличными оценками. Мать гордилась сыном. «Он был очень приятным, милым мальчиком», — вспоминает одна из учительниц. «Неприметный ребенок. С ним не было проблем», — отмечает другая. Позади учительского стола висела карта федеральной земли Саар. На числовой оси на стене — цифры от одного до десяти. На уроках математики ученики ходили вдоль нее взад-вперед. Мелани, учившаяся с Даниелем в одном классе, вспоминает, что он «всегда хорошо соображал». «Когда никто не мог ответить на вопрос, спрашивали его. Чаще всего он знал правильный ответ».

Она хорошо помнит их первую учительницу: «Строгая. Решительная. Если кто-то плохо себя вел, могла повысить голос. Но хороших учеников поощряла». В первом и во втором классах учительница выдавала за хорошие результаты конфеты, позже звездочки. Школьные успехи Даниеля, профессиональная деятельность его родителей, красивый дом — со стороны их жизнь казалась безупречной. Знакомые, не знавшие, что творилось за этим красивым фасадом, называли их семью «образцовой».

После уроков Даниель проводил время с Мелани. Они играли в футбол, связывали шнуром две алюминиевые банки и шептали в них послания друг другу. Смотрели по телевизору детскую викторину «Джепарди» с Франком Эльстнером в роли ведущего. Когда они были в четвертом классе, на телеэкран вышли первые серии «Кобры 11». Им нравился этот детективный сериал о героических дорожных полицейских, еженедельно вступавших в схватку с вымогателями, террористами, насильниками, ворами и прочими преступниками. Казалось, в начальной школе Даниель был больше расположен к общению, чем в детском саду. Дружба с девочкой наверняка помогла ему стать открытее и менее замкнутым. Он был «идеальным ребенком» еще и потому, что не доставлял больших проблем, слушался маму. Об этом говорят друзья семьи, часто видевшие Даниеля в период его учебы в начальной школе. «Очень предупредительный, интеллигентный, всегда готов помочь», — так описывают они мальчика. А вот подруга Даниеля помнит его и другим. По ее словам, Даниель после перехода из начальной школы в гимназию нередко конфликтовал с матерью. Оба, и сын, и мать, могли «вспылить». Хотя, возможно, уже давал о себе знать переходный возраст.

Однажды в автобусе по дороге в новую школу Даниель познакомился с мальчиком из своего города, который тоже ходил в пятый класс гимназии. На этом автобусе в школу добирались еще два-три ученика. «Мы заключили союз, как это обычно бывает, когда вместе переходишь в новую школу», — говорит бывший одноклассник. Позже союз перерос в дружбу, которая продлилась многие годы. На некоторых предметах они сидели за одной партой, вместе хулиганили. На одном из уроков математики мальчики вместе выпрыгнули из окна. Кабинет был расположен на первом этаже — опасности никакой. Так они хотели увильнуть от проверки домашнего задания. Учитель закрыл окно, запер дверь и продолжил урок без них. Этого они не ожидали.

В пятом, шестом и седьмом классах Даниель, по словам друга, учился средне, не так хорошо, как в начальной школе. Возможно, отчасти в этом были виноваты ссоры между отцом и матерью, которые не проходили для детей бесследно. Разрыв между родителями наметился уже в то время, когда Даниель оканчивал начальную школу. Несколько месяцев спустя — Даниелю было одиннадцать, и он учился в пятом классе гимназии — ситуация обострилась до предела. Отец ушел из дома и жил с тех пор отдельно, снимая квартиру в соседнем городке. Даниель и его брат остались с матерью. Чтобы отметить уход мужа, она пригласила друзей на бокал шампанского. Даниель все это видел. Эти люди знали его мать уже много лет и не верили, что она рада расставанию. «Она пряталась за ширмой веселости», — утверждают они.

Сложно сказать, как отразилась эта ситуация на Даниеле. С подругой по начальной школе он общался все меньше. Хотя они и ходили в одну и ту же гимназию, Даниель все больше отдалялся от нее. Он нашел новых друзей, например того мальчика из автобуса. Они слушали хип-хоп, носили одежду очень свободного покроя, подстраивали язык своего тела под любимый музыкальный стиль. Сторонние наблюдатели, к которым теперь относилась и прежняя подружка, считали, что эти мальчишки хотели быть «особенно крутыми». У них было не принято показывать свои чувства. С новыми друзьями Даниель не разговаривал о кризисе в отношениях родителей. Возможно, они замечали иногда, что он немного задумчив, но не догадывались почему. Лишь немногих допускал он в свой внутренний мир. В пятом классе классная руководительница попросила детей записать свои желания и свои проблемы. На бумажке с проблемами Даниель написал: «Родители разводятся». Дома он плакал из-за этого. Сначала пробовал молиться, но вскоре прекратил. Другим учителям он о разводе ничего не рассказывал. «Не все ученики так тяжело это переживают», — поясняет один из учителей. О разводах он узнает лишь тогда, когда возникают проблемы, например вдруг падает успеваемость. В случае с Даниелем он не заметил ничего особенного. А если б и заметил, у него, скорее всего, не нашлось бы времени, чтобы как-то отреагировать на это. «Пятиминутной переменки между уроками зачастую хватает лишь на то, чтобы перейти из одного кабинета в другой». Даниель проводил с отцом каждые вторые выходные дни и половину школьных каникул. В эти часы отец наверстывал все упущенное за прошедшие годы. Он уделял детям много внимания: выезжал с ними на природу, занимался с ними. Даниелю разрешалось все, что было запрещено дома, у мамы. Вместо овощей он ел на обед пиццу, разогретую в микроволновой печи. «Воскресный папа» ничего не запрещал, разрешая абсолютно всё. Это нравилось Даниелю, как, наверное, понравилось бы любому другому ребенку.

«Когда Даниель приходил в школу после выходных, он всегда казался очень счастливым», — вспоминает его друг. Отец ездил с сыновьями на расположенные в Германии американские военные базы, чтобы посмотреть на казармы и самолеты. В юности отец Даниеля подумывал о том, чтобы стать солдатом или полицейским. Даниель восторженно рассказывал друзьям о пневматическом оружии, которое купил его отец.

Несколько раз они даже ходили в стрелковый клуб. Оружие очень нравилось Даниелю — как многим мальчикам в его возрасте. Мать не принимала этого увлечения и ругала Даниеля. А может быть, ее просто раздражало, что отец позволяет Даниелю то, чего она не могла или не считала нужным позволить из педагогических соображений. В отместку она вскоре начнет давать Даниелю деньги на дорогие покупки, которые он совершал вместе с друзьями по хип-хоповской тусовке. Совершенно очевидно, что родители вели себя как соперники. В этой конкурентной борьбе матери приходилось еще и содержать большой дом. Ее новый спутник жизни зарабатывал мало. Проблем становилось всё больше.

Вскоре родители Даниеля начали судиться. Процесс затянулся на годы, и никто не пытался оградить детей от происходящего. Они обвиняли друг друга в пристрастии к алкоголю или в недостаточной заботе о детях. Адвокаты вели тяжбу об имуществе и о родительских правах. Росло недоверие родителей друг к другу. Отец Даниеля требовал от сына, чтобы он шпионил за матерью. Даниель пошел на это: тайком искал ее сберкнижки и докладывал отцу. Мать, в свою очередь, записывала телефонные разговоры отца с сыном и прослушивала их. Видимо, Даниель был слишком юн, чтобы понять, что родители используют его в собственных целях.

Даниеля всё больше тянуло к отцу — не в последнюю очередь из-за нового мужчины матери. Он переехал к ним вскоре после ухода отца. Даниелю это не понравилось. Новый партнер матери желал участвовать в воспитании мальчика. «К нему было не подступиться. Дома он появлялся, только когда ему было что-нибудь нужно. Близкого общения не получилось. Он был очень замкнутым», — утверждает тогдашний спутник жизни матери. Даниель не признавал его новым отцом. Они ругались из-за слишком громкой музыки и чересчур дорогой одежды мальчика. Даниель вступил в переходный возраст и не был склонен к компромиссам. Он не старался избегать ссор, а порой даже нарочно искал их.