Начиная с 1937 года палестинская проблема входит в круг высших интересов Великобритании. В свете событий последних месяцев правительство приходит к выводу, что политика создания еврейского «Национального очага» была ошибочной. Она привела к опасному нарушению отношений империи с арабским и исламским миром именно в тот момент, когда она больше чем когда-либо нуждается в дружбе и лояльности мусульман Среднего Востока и Индии. Шаг за шагом британцы отрекаются от взятых на себя обязательств, связанных с декларацией Бальфура, налагая драконовские ограничения на иммиграцию (ежемесячный приток евреев не должен превышать 1000 человек). На смену лояльно настроенному верховному комиссару сэру Артуру Уокопу, символизирующему просионистскую позицию Великобритании, назначен сэр Гарольд Макмиллон, которого Бен-Гурион назовет «ужасный человек, самый худший из всех верховных комиссаров». В декабре 1937 года британское правительство официально заявляет, что не считает себя связанным планом раздела… Ответ Бен-Гуриона прям и недвусмыслен:

Эти слова, написанные осенью 1938 года, свидетельствуют о том, насколько изменилась его точка зрения. До последнего времени он утверждал, что еврейская община в Палестине должна стремиться избегать конфликтов с британскими войсками. «Мы отказываем в поддержке и укрепляем свою военную мощь, чтобы в случае неудачи сразиться и с англичанами». Он думает, что маленький народ сумеет помериться силами с всемогущей Британской империей. Палестина составляет лишь малую часть распространяющегося по всему миру фронта, на защиту которого Великобритания бросает все свои силы. Даже если бы еврейское сообщество состояло лишь из 400 000 человек, оно могло бы оказать достойное сопротивление лишь в том случае, если бы восстало единой силой. Искренне веря в это, он пишет своим товарищам, что одной из главных задач, стоящих перед ними, должно быть «укрепление нашей мощи через полицию, армию, иммиграцию… Возможно, что нам придется применить не все имеющиеся у нас силы».

Представители Сионистской организации собираются принять участие в последней попытке сближения с Великобританией. Рекомендации комиссий Пиля и Вудхеда завели всех в тупик, и британское правительство решает организовать в конце 1938 года в Сент-Джеймском дворце круглый стол и еще раз попытаться достичь соглашения между арабами и евреями. Сионистское руководство и, в частности, Бен-Гурион полагает, что «соглашение», к которому стремится Великобритания, может носить чисто «проарабский» характер, поскольку, причинив вред делу евреев, сами англичане ничего не теряют: «Даже если по вине Англии у нас возникнут трудности в Палестине, — пишет Бен-Гурион, — совершенно немыслимо, что евреи встанут на сторону Гитлера… Об арабах такого не скажешь. Их надо подкупить, так как они могут себе позволить принять его сторону». Так, не начавшись, конференция была обречена на неудачу.

Накаленная атмосфера по-прежнему вызывает тревогу. В 10 часов 30 минут через ворота «Монастырский двор» арабская делегация входит в Сент-Джеймский дворец. Выпив по бокалу в зале Королевы Анны, члены делегации рассаживаются в Картинном зале, куда в официальной одежде входит Нэвилл Чемберлен в сопровождении многочисленной свиты. После краткой церемонии делегация встает и покидает дворец через те же самые ворота, перед которыми уже стоят толпы фотографов и журналистов. В 11 часов 45 минут с соблюдением того же церемониала в Картинный зал входит британский премьер, которого ожидает еврейская делегация во главе с Вейцманом и Бен-Гурионом. Некоторое время спустя после повторной церемонии открытия сионистская делегация, не встретив ни одного араба, покидает дворец через Делегатские ворота, где ее также ожидают представители прессы. Премьер-министр Ее Величества воспротивился присутствовать на двух, следующих друг за другом, церемониях, а арабы отказались заседать вместе с евреями.

В течение пяти недель высшее руководство «Форин оффис» проводит встречи с каждой из соперничающих делегаций, устанавливает протокол заседаний и раздает его обеим сторонам, ведет с ними официозные беседы и угрожает навязать свое решение в случае, если обе делегации не сумеют договориться между собой. Пока Европа дрожит от грохота сапог, арабы и евреи играют в кошки-мышки. Первые уверены, что чем дольше длится торг, тем лучше для них, тогда как вторые впадают в отчаяние, обнаружив, что их пригласили не только присутствовать, но и «способствовать» гибели идеи еврейского «Национального очага». Эта агония тем более жестока и возмутительна, что происходит при полном соблюдении декорума. Несколько недель спустя, когда Бен-Гурион заболеет, Макдональд отправит ему огромный букет цветов с пожеланиями скорейшего выздоровления, на что еврейский лидер горько заметит:

Речь действительно идет о смертной казни в красивых декорациях и пышной постановке. Председательствующий Макдональд спокойно поясняет, что Великобритания должна быть уверена в доброй воле арабов с тем, чтобы в случае войны сохранить свои базы и пути стратегически важных коммуникаций. Учитывая многочисленные притязания арабов, он умоляет евреев проявить себя «реалистами». Палестина не пустая страна и установить там еврейское государство невозможно. Арабы вправе требовать автономии. Иммиграцию следует ограничить, демографический «потолок» в пределах 35–40 % должен быть принят еврейским меньшинством, в крупных регионах страны продажа земель евреям должна быть запрещена. Макдональд и члены его делегации отвергают аргументы, выдвигаемые Вейцманом и Бен-Гурионом, которые ссылаются на моральные обязательства, вытекающие из декларации Бальфура.

Первое столкновение Бен-Гуриона с Макдональдом происходит после того, как англичане заявляют о своем намерении приостановить на несколько лет всякую иммиграцию. Он взрывается:

16 февраля во время официозной беседы с министром он выдвигает три возможных варианта: создание еврейского государства в рамках арабо-еврейской федерации, что, на его взгляд, является «идеальным решением»; разделение, предусмотренное планом Пиля; отложить переговоры на пять лет, в течение которых иммиграция будет возобновлена согласно разработанным обеими сторонами квотам. Ни один из вариантов Макдональда не устраивает.

Постепенно еврейские делегаты осознают, что англичане созвали эту конференцию не для того, чтобы найти решение кризисной ситуации, а для придания официального статуса уже принятой ими политики. 26 февраля Хаиму Вейцману приносят официальный конверт с печатью министерства колоний. В письме содержится проект новой «Белой книги», предусматривающий создание в Палестине арабского государства через пять лет, строжайшее ограничение еврейской иммиграции в течение этого срока с последующим ее прекращением. «Я не мог поверить своим глазам», — напишет Вейцман. Но впоследствии выяснится, что письмо попало к нему по ошибке и предназначалось арабской делегации!

Несколько дней спустя англичанам удается убедить арабскую делегацию встретиться с еврейской. Переговоры проходят вечером 7 марта в Сент-Джеймском дворце в присутствии узкого круга лиц (четверо англичан, четверо евреев, трое арабов). В зале царит непринужденная атмосфера, в камине потрескивают дрова, но сразу становится ясно, что беседа представителей трех разных политических лагерей похожа на «общение глухих». Каждая сторона спокойно и сдержанно излагает свои требования, не предпринимая ни малейших усилий для того, чтобы понять точку зрения собеседника. Главный выступающий с арабской стороны, египтянин Али Махер любезно обращается к Бен-Гуриону: