В свои двадцать лет Кирилл занимался сексом один раз и ни о чем так не мечтал, как влюбиться. Кирилл дружил лишь с одной девушкой. Это было еще в школе, в десятом классе, и отношения продлились два месяца. Это была мимолетная влюбленность, что ушла быстрее, чем пришла, и дальше поцелуев дело так и не зашло.

На выпускном, когда под утро их класс покинул школу навсегда, часть пошла встречать рассвет на городскую речку. Берег был безлюден, тучи скрывали солнце, и у реки было сыро и холодно и при дыхании шел пар. Восемь пьяных выпускников и выпускниц настойчиво хотели продолжить праздник. Выпускной без секса — ну разве это выпускной? Все разбились на парочки и разошлись по кустам, что росли вдоль берега. Кирилл целовался и стягивал блузку с девушки, которая ему не особо нравилась. Кирилл знал, что и он не нравится девушке. Но девушка была стройной, привлекательной и хотела секса так же, как и он. Кирилл должен был заняться сексом впервые.

Было холодно, Кирилл и одноклассница дрожали, но продолжали целоваться и неуклюже ласкать друг друга. Трясущимися руками Кирилл натянул презерватив, и, когда вошел в девушку, все вспыхнуло в голове и Кирилл кончил.

Кирилл долго извинялся, говорил, что замерз и слишком возбудился, предлагал повторить, но девушка одернула юбку, надела блузку, ленту выпускницы и оставила Кирилла одного. Голый, Кирилл сидел на собственных брюках. Густая листва кустов закрывала обзор. Было слышно, как шуршит галька в такт шагам уходящей девушки. Были слышны шум бьющихся о берег волн и стоны более удачливых одноклассниц.

В свои двадцать лет Кирилл занимался сексом один раз, будучи пьяным и с девушкой, которая ему даже не нравилась. Опыт вызывал весьма противоречивые чувства. И, конечно, Кирилл хотел совсем не этого. Он хотел красивых романтичных отношений с девушкой, которую хотелось бы заключить в нежные объятья больше, чем затащить в постель.

На втором курсе Кирилл наконец встретил такую девушку.

О том, что ему как и всему человечеству суждено умереть, Кирилл узнал за двадцать три минуты семнадцать секунд до падения на Землю огромного астероида, метко названного телевизионщиками Иерахмиил.

Было начало октября, пятница. Солнце радовало последним теплом засыпающий на зиму мир. Кирилл полудремал-полугрезил на скучнейшей лекции по античной философии: Сократ, Платон, Аристотель — три гения, определивших современный образ мышления, и проч., проч., проч. Уф, ну и скукотища.

Ксеня была той самой девушкой. Училась она в том же университете, но Кирилл был студентом журфака, а Ксеня — худграфа. Так же как и Кирилл, осенью она перешла на второй курс. Ксеня была творческой личностью, и Кириллу нравилась ее естественность и открытость. Встречались они чуть больше месяца, но секса еще не было. Собственно, в эту пятницу они и планировали им заняться. Родители Ксени уезжали куда-то на все выходные, и Кирилл был приглашен на ужин с продолжением. Об этом вечере, или, точнее, ночи, он и грезил под усыпляющий голос лектора. Этот раз обещал быть настоящим. В груди Кирилла все трепетало от ожидания. Он наконец займется сексом с девушкой, которую любит! От одной этой мысли в голове все плыло.

С задних рядов к Кириллу за парту ловко пересел Богдан, одногруппник, коего он на дух не переносил. От Богдана несло заматерелым запахом пота, пива и дешевых сигарет. Богдан придвинулся вплотную, дыхнул убойной дозой перегара Кириллу в лицо: «Слушай», — и вставил, не церемонясь, засаленную пуговку наушника в его ухо.

— Повторяем, несколько минут назад кремлевская пресс-служба сообщила, что в сторону Земли движется астероид, массой и размером достаточный, чтобы уничтожить все живое на планете. Последние несколько недель делалось все возможное, чтобы сбить астероид или отклонить его с курса. Все оказалось напрасно. Столкновение произойдет через двадцать три минуты семнадцать секунд. Давайте послушаем обращение президента Российской Федерации: «Дорогие россияне, друзья. Скорбный час настал для всех нас. Человечество погибнет, и гибель неминуема. Остается только молиться и встретить смерть достойно…».

Кирилл выдернул наушник и глянул на Богдана:

— Это что шутка такая?

Богдан никак не среагировал, а вновь зашептал, дыша перегаром:

— За последние пять минут сообщение прокрутили уже три раза. На всех радиостанциях одно и тоже. Может и шутка, только не я над тобой шучу.

И Кирилл поверил. В голове стало пусто, он смотрел на Богдана и ничего не понимал. Почему-то казалось, что Богдан сейчас рассмеется и закричит, тыкая пальцем: «Обманули! обманули! обманули!». Но Богдан не смеялся.

— Думаешь, и вправду конец? — спросил одногруппник.

Кирилл молчал. В голове было пусто. Во рту пересохло, и Кирилл все силился сглотнуть, но никак не получалось.

— А, была не была. Всегда хотел это сделать! — Богдан расплылся в улыбке, подмигнул Кириллу и полез из-за парты, с ехидным прищуром глядя на Алексея Филиппыча, преподавателя философии.

— Сядьте на место, молодой человек! Пара еще не закончилась. Или вам не терпится избавиться от лишнего пива в мочевом пузыре?

Богдан уверенным шагом шел к преподавателю.

— Трепливый говнюк! Хрен очкастый! Бородатый мозгогреб! — громко и мощно с каждым шагом говорил Богдан. Последний метр он одолел одним прыжком и ударил преподавателя в челюсть. Тот пошатнулся. Богдан не стал терять время, схватил Алексея Филиппыча за голову и с размаху ударил его лицом о стол. Алексей Филиппыч осел на пол. Богдан встал над ним, спустил джинсы и начал мочиться.

Пара секунд, и, со словами «Чистоплюи гребаные», Богдан повернулся и направил струю на одногруппников.

Кто-то дал сигнал об эвакуации.

И пара тысяч студентов ринулась из аудиторий, по коридорам, на улицу.

Это было странное и завораживающее чувство: быть частью бездумно несущегося потока. Кирилл был зажат среди других людей. Запахи пота, духов, косметики накладывались друг на друга. Он бежал вместе со всеми. Его толкали, пихали локтями в бок. В тесноте, зажатый между людьми, он оступался, хватался за кого-нибудь, восстанавливал равновесие и двигался дальше.

Вот и холл. Двери на улицу были распахнуты настежь. Возле них был затор. И люди шли к дверному проему и через него мелкими шагами, еще сильнее толкая друг друга.

Поток у дверей был намного плотнее. Со всех сторон к Кириллу прижимались люди. Слева кто-то с каждым шагом пихал его коленом в бедро. Справа — к нему словно прилип полный, с раскрасневшимся и несколько сконфуженным лицом парень. Кирилл чувствовал, как горячее, мягкое и потное тело обтекает его по правому боку. Сам Кирилл был прижат к еще одной девушке. Если он поворачивал голову вперед, то зарывался лицом в ее волосы. Они были мягкими и щекотали лицо. Волосы приятно и сладко пахли. Чтобы хоть что-то видеть, Кирилл поворачивал голову вправо и натыкался на раскрасневшееся, блестящее от пота лицо полного парня. Парень был сосредоточен и тяжело дышал, и когда Кирилл смотрел на него, он либо смотрел в ответ, либо поворачивал лицо в другую сторону.

Пик давки приходился на дверной проем, но длился всего пару секунд. Как только Кирилл оказался на улице, давление людей исчезло. Людской поток распадался и растекался от университетского крыльца в разные стороны.

Главное здание университета было обращено фасадом на реку, и от воды его отделали лишь проезжая часть, узенькая полоса студенческого сквера и скромненькая, серого камня набережная. Противоположный берег реки был мало заселен и представлял собой промышленный район. Несколько заводов и фабрик ютились бок о бок и давали городу подавляющее число рабочих мест.

Людской поток распадался и стекал со ступенек к проезжей части. Автомобили ехали по дороге медленно и рвано. Воздух гудел от почти непрерывного воя клаксонов. Студенты рывками перебегали между машин и, оказавшись на той стороне шоссе, исчезали в осенних красках студенческого сквера.