- Андрей, я думаю, нам надо расстаться.

Андрей улыбнулся - нервно и немного растерянно:

- Как странно, что ты об этом заговорила именно сейчас… Нам же не обязательно насовсем расставаться, правда? Просто мы немного устали друг от друга. Давай поживем раздельно, а через год встретимся, и подумаем, что нам делать дальше.

- Почему именно год?

Андрей смутился:

- Мне предложили вести один крупный проект в штаб-квартире в Чикаго. Если я справлюсь - а я же справлюсь, ты меня знаешь - вернусь сюда уже как президент российского филиала. Представляешь, это такой шанс! Я три года работал, как негр, чтобы его добиться.

У Андрея от волнения пересохло в горле, и он сделал щедрый глоток из бутылки.

- Но я не могу тебя с собой взять. Штатовское руководство поставило условие, что сотрудник должен быть холостой, без семейных проблем.

- Когда едешь?

Последовала долгая мучительная пауза, в течение которой я наблюдала, как его взгляд бегает по комнате, ища, где бы укрыться от позора. Однако через секунду самообладание вернулось к Андрею.

- Сегодня ночью. Понимаешь, я все не решался тебе сказать… Думал - вдруг удастся отложить рейс на недельку, повеселимся в твой день рождения… Но - не получилось. Прости, малыш.

Он напоминал большеухого щенка, который напрудил в ботинок, и теперь искупает вину, тыкаясь носом хозяину в ладони. Мой верный и надежный Андрей… Ты лишил меня не только права выбора, но даже священного женского права - обидеться на весь мир. Чей-то голос, в котором я с удивлением узнала свой собственный, спокойно сказал:

- Конечно, езжай, Андрюш. Тебе помочь собраться?

- Юльчик, ты у меня просто чудо! - Он шумно выдохнул - с видимым облегчением. - Собирать мне почти нечего, ты же знаешь, тревожный чемоданчик у меня в офисе, а в Чикаго я буду жить в корпоративной квартире. На первое время хватит, потом докуплю необходимое… Ну так я поскакал тогда? - Андрей снова глянул чуть виновато. - У меня самолет через шесть часов.

Собрался он действительно быстро.

- Через годик купим квартиру, поженимся, заведем ребенка, - говорил Андрей, зашнуровывая ботинки в прихожей. - Мальчика. Димку. Дмитрий Андреевич - по-моему, звучит неплохо, да?

Тот факт, что я собиралась уйти от него насовсем, кажется, просвистел где-то мимо его сознания.

Выпрямившись, Андрей впервые заметил мое окаменевшее лицо.

- Малыш, с тобой точно все в порядке?

- В полном. Если ты забыл, это была моя идея - расстаться, так что я к этому морально готова…

Когда он наконец ушел, я прислонилась спиной к двери - ноги отказывались служить надежной опорой. Черта с два я была к этому готова. Среди моих сценариев такой поворот был не предусмотрен. Если честно, я рассчитывала, что Андрей согласится со мной без лишних разговоров - я уже давно не замечала в нем былой страсти. Но если бы он вдруг начал убеждать меня в обратном, я была готова аргументированно отстаивать свою позицию. Да что там, я даже известие о другой женщине восприняла бы относительно спокойно - по крайней мере, тогда у меня было бы право устроить истерику. Но все оказалось гораздо проще: Андрей собирался съездить в Америку, заработать кучу денег и прожить со мной долгую и счастливую жизнь. Вот только мое мнение на этот счет его не интересовало. И это даже не было предательством - разве можно предать придверный коврик для ног?…

Минута проходила за минутой, а я все стояла в прихожей, глядя в пространство отсутствующим взглядом. Потом, наконец, отлепилась от двери и бездумно двинулась на кухню. Зачем-то открыла холодильник. На меня сиротливо глянули коржики для торта, запасливо прикупленные за несколько дней до праздника. (В кои-то веки мне захотелось сделать именинный торт своими руками.) Мда… С днем рождения, дорогая. Возьми с полки двадцать шесть свечек и устрой себе из них торжественное аутодафе… К горлу подступил комок.

Я выудила из-за упаковки коржей бутылку водки, жадно отхлебнула прямо из горлышка, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Второй глоток прошел хуже - гортань обожгло, на глазах выступили слезы. Я перевела дыхание, закрутила серебристую крышечку и поставила бутылку на место - напиваться пока не хотелось.

Впрочем, и двух глотков живой воды хватило, чтобы привести меня в чувство. Я с отвращением захлопнула дверцу. Откуда во мне эта нелепая привычка - искать спасения от стресса в холодильнике? Во-первых, ясно, что его там нет. Во-вторых, сейчас меня все равно тошнит от одной мысли о еде. "Нормальный женский маршрут, - хохотнул неунывающий внутренний комментатор, - Холодильник-Зеркало-Гардероб."

"Точно. Я же теперь свободная женщина. Сейчас приоденусь, накрашусь - и на съем", - я рассмеялась, коротко и зло, с сожалением осознавая, что этот простой и действенный план мне не по силам. Свобода обрушилась на мою голову неожиданно, как наследство от американского дядюшки, и я совершенно не представляла, как можно распорядиться этим незапланированным богатством. За четыре года Андрей успел так прочно врасти в мой быт, что я уже забыла, какой она была - свободная жизнь, жизнь-до-Андрея. И была ли вообще?…

Я бесцельно блуждала по квартире, и привычные вещи открывались мне в неожиданном ракурсе. И смешно, и грустно: я прожила в этой квартире почти двадцать шесть лет, Андрей - всего четыре года, но она почему-то отражает именно его характер. Книжные полки заполнены его книгами, платяной шкаф - его одеждой, даже в ванной его флаконы и тюбики занимают едва ли не больше места, чем мои. Нет, разумеется, даже самый неискушенный детектив мог бы определить, что хозяин квартиры живет не один. Но какая она, его женщина? Ее - моя! - сущность неуловимо растворена в окружающей обстановке.

Я содрогнулась, почти физически почувствовав, как истончается, тает мое тело. Незаметно сгустившиеся сумерки усиливали это ощущение. Я в панике щелкнула выключателем - яркий электрический свет залил комнату. Но это не помогло: теперь мне казалось, что изо всех углов за мной наблюдает Андрей. Надо бежать отсюда!… Нет, не бежать. Уходить. В бегстве есть что-то позорное, я же просто оставляю эту высоту… ненадолго. Тактическое отступление, вот как это называется. Жаль только, что у меня нет заранее подготовленных позиций, на которые можно отступить.

Когда- то, целую вечность назад, мой тыл был надежно защищен: у меня было место, в котором можно отпраздновать победу или оплакать поражение, набраться сил для очередной атаки или просто дезертировать с поля боя… Пальцы дрогнули -они до сих пор помнили тот телефонный номер… Хватит! Я сама покинула это место, взрывая за собой мосты и перекапывая дороги. Туда нет возврата. Да и вообще, сколько можно хвататься за мужскую жилетку? Я не ищу совета или утешения, мне просто нужно ненадолго остановиться, оценить обстановку и выбрать направление движения. Мне нужен всего лишь островок безопасности. Желательно подальше от цивилизации - телевизора, телефона, Интернета. И этой квартиры.

А ведь у меня есть такое место - дача Покровских, неожиданно вспомнила я. И усмехнулась: тоже мне, "дача"… Владислав Григорьевич Покровский, старинный папин друг и однокурсник, вместе с женой и дочерьми-близняшками два года назад уехал в Швейцарию. Но твердо рассчитывая вернуться, отказывался даже обсуждать продажу дачного участка в Новгородской области. Я знала, как нежно он любит свои шесть соток, сколько фанатичного труда вложено в крошечную хибарку… и не смогла отказать, когда он попросил меня изредка наведываться на дачу, чтобы убедиться, что там все в порядке. Последний раз я была там в конце октября. Проветрила дом, заплатила земельный налог, пожевала промерзшей черноплодки - и уехала. С чистой совестью и твердой решимостью не возвращаться до следующей осени. Однако, похоже, пришло время для внеочередного дежурства.

Я наспех побросала в кожаный рюкзачок самое необходимое. Подумала и добавила туда же недопитую бутылку водки. Обошла квартиру, убедилась, что все электроприборы выключены, а окна закрыты. Обулась. Мимоходом глянула в зеркало ("Пожалуй, благородная бледность мне даже идет"), поправила выбившиеся прядки. В последний момент схватила с вешалки куртку, но надевать не стала - сунула под лямку рюкзака. Перед порогом замерла - меня вдруг охватило непонятное волнение, словно этот единственный шаг отрезал всю мою предыдущую жизнь - и все же сделала этот шаг, затаив дыхание, как перед прыжком в холодную воду. Припустила по лестнице, с каждым пролетом набирая скорость.