— Охрана? — коротко спросил Агент. — А может, англичане?

— Если бы об этом месте знали британцы, то тут бы уже толпилась половина свободного мира! — ответила его напарница и поправила влажный от пота светлый локон, выбившийся из-под шёлкового платка.

Когда Аналитик бросил вороватый взгляд на находившуюся рядом соседку и увидел этот самый локон, его сердце забилось ещё сильнее. Он тут же представил, что и её тело под уродливым балахоном должно быть покрыто испариной. Разумеется, Снежная Королева почувствовала его взгляд. Надо сказать, что в компании других мужчин-оперативников она не стеснялась бы ни секунды и давно бы сняла свою плотную робу, невзирая на неизбежно похабные, но вполне безопасные комментарии по поводу её ягодиц и/или качества нижнего белья. Сейчас же она промолчала.

— По-моему, этот однорукий мулла не совсем отвечает полученному от местной резидентуры описанию! — наконец сказала она. — Он должен выглядеть чокнутым фанатиком с несварением желудка и плохим цветом лица. Да и оставшаяся культя должна быть…

Тут она сделала паузу. Агент продолжил за неё:

— По описанию и фотографиям, его рука была потеряна значительно выше локтя. Сейчас же похоже на то, что локоть откуда-то появился снова! Может, у него там прилажен портативный гранатомёт? Или контейнер с взрывным устройством?

— Вполне возможно! Не могла же она отрасти за последние несколько недель! А ты посмотри на его лицо!

Действительно, лицо старого моджахеда было по-прежнему покрыто бородой, но стало округлым, гладким и румяным. Сейчас он никак не напоминал сгорающего от ненависти фанатика.

— Он в последнее время не ездил за границу? Скажем, в Швейцарию? — вполне логично предположил Агент, наслышанный о высоком качестве предоставляемых тамошними клиниками медицинских услуг.

— Нет, торчал здесь безвылазно с того самого дня, когда камеры зафиксировали Бородача на обочине автотрассы.

— Гм, похоже, что он не только поздоровел, но и подобрел, — продолжал всерьёз заинтересовавшийся необычайным медицинским феноменом Аналитик.

Он заинтересовался бы ещё больше, если бы услышал историю об исчезновении родимого пятна с руки своего коллеги из лондонской резидентуры Института, недавно разоблачённого Бородачом.

Снежная Королева молча кивнула. Действительно, мулла, имевший до этого репутацию контуженного отморозка, регулярно колотившего своих прихожан тяжёлым посохом, теперь излучал добродушие регулярно и хорошо питающегося буржуя, вполне довольного своей жизнью и не возражающего против благополучия окружающих. Судя по собиравшейся толпе, количество приходивших молиться в эту мечеть в последнее время заметно увеличилось.

— Что ж, ещё одно интересное наблюдение для рапорта Богомолу! — резюмировала Снежная Королева.

В этот момент из мощных динамиков прозвучал гнусавый голос муэдзина и правоверные наконец потянулись внутрь мечети. Наблюдавший за Бородачом здоровяк удалился, незримо сопровождаемый срочно вызванной парой оперативников Моссада. Те должны были выяснить, кто же ещё проявляет повышенный интерес к знаменитому террористу. Правда, Снежной Королеве показалась несколько странной та поспешность, с которой удалился наблюдатель. Как показали дальнейшие события, предчувствие её не обмануло.

В связи с наступившим затишьем Агент решил заняться пересылкой полученных электронных фото с помощью спутниковой связи. Тесная и к этому времени ставшая тёмной комнатушка не очень располагала к манипуляциям вокруг треноги, на которой высился фотоаппарат. Пытаясь одновременно извлечь электронный носитель данных и обойти лежавшую рядом Снежную Королеву, Аналитик внезапно потерял равновесие и упал, успев извернуться так, чтобы не потревожить треногу и приземлиться на руки. Падение отдалось болью в согнутых кистях, и Агент выругался (естественно, про себя). Открыв глаза, он обнаружил, что лежит рядом с напарницей и что та пристально смотрит на него. Никто из них не выразил ни малейшей заботы ни о передаче данных, ни об объекте наблюдения. Наконец Снежная Королева спросила:

— И как ты тогда пообщался с этой француженкой?

Аналитик просто ответил:

— Никак! Я её с тех пор и не видел!

После этого короткого диалога наступила пауза. Красавица-оперативник глубоко вздохнула и повернулась на бок — лицом к напарнику. Агент понял, что момент настал и, опустив руку на скрытое чёрным балахоном упругое бедро, притянул её к себе. Она покорно поддалась.

— Я не помню, когда последний раз был с женщиной, — сдавленно прошептал он в её полуоткрытые губы.

— Что ж, пора вспомнить! — приглушённо ответила Снежная Королева и поцеловала его нежным и долгим поцелуем. За ним последовал ответный — гораздо более долгий и страстный поцелуй измученного воздержанием мужчины. После этого состоялось недолгое и, как нередко случается в таких ситуациях, хаотичное раздевание. Наконец они слились друг с другом прямо на затёртом ковровом покрытии и застонали от наслаждения. Они совершали невиданное нарушение военной и профессиональной дисциплины. Но в этот момент им было абсолютно всё равно. Окружающий мир — с Богомолом, Бородачом, терроризмом, политикой и проблемами — перестал существовать, а время замерло. Когда Аналитик почувствовал, что более не может себя сдерживать, Снежная Королева инстинктивно прижала его к груди, изогнула спину навстречу его движению и приняла его в себя, с трудом сдержав крик удовлетворения. Они замерли в объятиях, нежно целуя друг друга. На огромном объективе фотоаппарата, чернеющем на фоне освещённого уличными фонарями окна, угадывался силуэт висящего женского лифчика. Снежная Королева смешливо удивилась тому, как сей предмет смог оказаться в таком неподходящем месте. После чего обратилась к своему любовнику:

— Я всегда подозревала, что нимб может свидетельствовать не только о святости!

Аналитик, старавшийся не задумываться о своей порою светившейся в темноте голове, с удивлением обнаружил, что по-прежнему возбуждён, и, молча кивнув в знак согласия, впился в её тут же откликнувшиеся губы.

Из мечети напротив доносились глухие и заунывные звуки молитвы.

Ни один человек, считающий себя цивилизованным гуманоидом, никогда не скажет, что он плохо относится к животным. Разумеется, существует немало тех, кто способен испытать удовольствие, переехав собаку или зайца. Эти, впрочем, могут с таким же успехом задавить и собственную жену, а потому первыми претендуют на путёвку в Преисподнюю. Есть и те, кто, наоборот, прекрасно относятся к животным. Они могут трогательно ухаживать за больной собакой, способны неделями рыдать по умершей от старости канарейке. Но по какой-то загадочной причине они ненавидят весь род человеческий и могут перерезать горло первому встречному, нечаянно толкнувшему локтем в метро. Но мы не говорим об этих сравнительно малочисленных и обычно бросающихся в глаза разновидностях homo sapiens. Нас интересуют не выродки, а обычные люди. Те, что женятся, работают, рожают и пытаются воспитывать детей, учатся, в меру грешат, иногда делают что-то доброе для других (и ужасно этим гордятся), порою ходят в церковь, мечеть или синагогу, изменяют жёнам, неизбежно попадаются, но, тем не менее, умирают оплакиваемые семьёй и, как правило, попадают в Рай. Словом, мы говорим о нас с вами, читатель, — обывателях, умеренно преуспевших в жизни и неспособных на великий грех во имя великих достижений. Аминь.

И вот в этом-то, казалось бы, ничем и никому не угрожающем сообществе вполне нормальных людей ходят по-доброму выглядящие дяди и тёти, отвечающие всем вышеуказанным видовым признакам, но с одним отличием. Они строят своё благосостояние на страданиях других людей и животных. Так, с незапамятных времён существуют те, кого когда-то называли мытарями, а сейчас величают сборщиками налогов, налоговыми инспекторами и так далее. Подумайте, может ли нормальный человек испытывать удовольствие, отнимая деньги у своих соотечественников? Что мы думаем о контролёрах билетов в общественном транспорте? Кто из нас стал бы оплакивать смерть тюремщика или живодёра? Все они получают за свою неоднозначно воспринимаемую окружающими деятельность неплохую зарплату, носят обычную одежду, улыбаются и любят своих детей. Но в то же время они почему-то предпочитают не афишировать род занятий, а если и делают это, то порою чересчур громко и вызывающе, с явным эмоциональным надрывом.