Директора скорее удивила продиктованная выпускником дорогих английских школ и университетов (сейчас его произношение анализировали три суперкомпьютера и пятеро лингвистов) схема передачи денежных средств. Американское казначейство должно было перевести всю сумму с помощью безотзывного аккредитива на номерной счёт в одном из швейцарских банков. Сначала специалисты ФБР и вступившего в игру ЦРУ лишь посмеялись над наивностью продавца ценной информации. Но когда через сорок минут они смогли идентифицировать владельца указанного счёта, ехидные улыбки сменились тревожным предчувствием того, что им наконец попался кто-то несравнимо более хитрый, чем они сами. Владельцем оказался клиент, не появлявшийся в указанном финансовом учреждении вот уже шестьдесят пять лет. Именно столько времени прошло с той даты, когда он проследовал через ворота нацистского концентрационного лагеря «Дахау», после чего его никто не видел. Банкиры давно решили, что их клиент оказался на ухоженных славянскими рабами брюквенных полях нацистской Германии. Разумеется, в качестве ценного минерального удобрения.

Директор уже имел неприятный опыт свидетельствования перед специальной комиссией Конгресса по поводу неспособности своей организации воспрепятствовать обрушению американских небоскрёбов с помощью американских же пассажирских самолётов. Поэтому на сей раз у него практически не было выбора и приходилось идти на риск возможной потери не только вышеупомянутых немалых финансовых средств, но также репутации и — страшно подумать! — солидной пенсии. Он просто не мог не использовать возможность предотвратить наверняка чудовищную акцию исламского фанатика на территории самого верного союзника. Ведь это могло стать последней каплей, которая заставила бы даже нынешнего премьера островного государства задуматься о пользе «специальных» отношений с бывшей колонией, давно обскакавшей дряхлеющую метрополию. Поэтому уже через полчаса Директор председательствовал на совещании в мрачного вида здании на Пенсильвания-авеню. Ещё через час обещанная сумма денег была переведена на счёт швейцарских «гномов» — так принято порой называть банкиров из этой альпийской республики. Одновременно на соответствующую улочку в Цюрихе выдвинулись лучшие кадры местной миссии ЦРУ. Туда же подтянулись и представители всякое видавшей швейцарской полиции. Сидевшие в автомобилях американцы и европейцы время от времени обменивались натянутыми улыбками. Цээрушники при этом прекрасно понимали, что местные следят не только за банком, но и за ними. Но, несмотря на с трудом скрываемое раздражение, поделать ничего не могли. При всём своём желании, американцы не могли приказать полицейским из страны пребывания убраться куда подальше!

Даже в самом банке никто из работников не знал истинного имени их весьма давнего и весьма значительного вкладчика. Его счёт был открыт ещё в те заповедные времена, когда в самолёте можно было провезти хоть «Большую Берту», от СПИДа умирали лишь обезьяны в джунглях, а будущего клиента не спрашивали ни о его имени, ни о происхождении принесённых денежных знаков. Как назло, сохранились не только образцы подписи и пароль, но и отпечатки пальцев левой руки, на всякий случай оставленные предусмотрительным посетителем. Процедура авторизации любых операций по счёту как раз и предусматривала дактилоскопическую экспертизу как последний и окончательный шаг перед той или иной транзакцией. Единственное, что можно было предугадать с большой долей вероятности, так это то, что загадочный клиент, не бывавший в своём банке уже шестьдесят пять лет, окажется отнюдь не христианином. Договорённость, достигнутая между банкирами, швейцарской полицией и американцами, предусматривала, что банк с максимально возможной тщательностью будет придерживаться своих собственных процедур. В конце концов, чем бы ни грозил терроризм миру, репутация банка всегда будет оставаться его главным активом. Для швейцарских же банков репутация с давней поры означала прежде всего умение помалкивать. Да и террористы обычно являлись не самыми плохими клиентами — о подобном банкиры, разумеется, могли признаться лишь в тесном кругу коллег. Согласно устному соглашению, после того как загадочный держатель номерного счёта покинул бы стены учреждения, его дальнейшая судьба становилась его собственной проблемой. Американцы даже прозрачно намекнули, что никто не будет претендовать на оставшиеся деньги, если теперь он исчезнет уже навсегда.

Погода в Цюрихе в этот день не заладилась: с утра моросил гадкий мелкий дождик. Он препятствовал наблюдению из машин с закрытыми окнами и заставлял оперативников ЦРУ ежеминутно, ругаясь, протирать запотевшую оптику. Разумеется, им приходилось фиксировать каждого посетителя. Впрочем, таковых оказалось немного. Сегодня банк преимущественно посещали любители самого распространённого в мире вида спорта — укрывания от налогов. Среди них преобладали французы, итальянцы и немцы. Зашло и несколько русских — преданно служащих Родине чиновников, решивших совместить приятное с полезным и проверить сохранность вкладов между посещениями восстанавливающих функцию печени процедур в местных клиниках. Забрёл сюда и изгнанный соотечественниками африканский диктатор-людоед, ныне обитавший в альпийской республике. Людоед выглядел совсем не страшным и был скорее похож на пожилого полицейского где-нибудь в Вашингтоне или Нью-Йорке. Наверное, поиздевались соглядатаи, ему попадались исключительно добрые жертвы. Несколько неожиданным оказалось появление постаревшего героя американского рок-н-ролла. Легенда современной музыки воровато оглянулся: видимо, уклонение от налогов перестало быть чисто европейским времяпрепровождением. Посмеявшись, сотрудники ЦРУ решили не закладывать начальству автора любимых с детства хитов и даже возгордились своей смелостью и либерализмом. Швейцарцы при этом, как и положено, сидели с каменными лицами и игнорировали происходящее. Почему-то все — и наглые в своём всесилии американцы, и мудрые в своём терпении швейцарцы, и всегда выигрывающие банкиры — сразу поняли, кто к ним пожаловал, когда у самого входа в банк остановилось такси и из него показалась закутанная в чёрное одеяние и облачённая в чалму согбенная фигура. Появление старца вызвало суету на постах наблюдателей, которые с минуту нажимали на кнопки фотоаппаратов так, как будто это были гашетки пулемётов. Ничем не примечательное (кроме глубокой старости) лицо старика оказалось запечатлённым огромное множество раз и в самых различных ракурсах. Можно было смело предположить, что столько фотографироваться ему не пришлось за всю несомненно долгую жизнь. Старик проследовал в отделанный мрамором вестибюль, где подскочивший к нему прыткий юноша одновременно вежливо и нагло поинтересовался, чего изволит месье. В ответ «месье» на прекрасном французском изъявил желание получить немедленный доступ к своему банковскому счёту. После чего юноша переглянулся с маячившим в дальнем углу вестибюля менеджером и тот подбежал к старцу такой резвой рысью, что вызвал у него некоторый испуг. Рассыпавшись в неискренних любезностях, он провёл старого араба (а именно так, супротив всех ожиданий по поводу его этнической принадлежности, тот и выглядел) в специально предназначенную для этого комнатку. В изящно обставленном антикварной мебелью помещении клиент не стал тратить время и уже в течение первых тридцати секунд озвучил заветный пароль. В ответ менеджер сладким неискренним голосом поинтересовался насчёт возможности взять у месье отпечатки пальцев левой руки для сверки с образцом более чем полувековой давности. Посетитель настоял на том, чтобы сделать отпечатки самому, в одиночестве, против чего работник банка не возражал. Быстрая сверка специально приглашённым специалистом по дактилоскопии подтвердила их соответствие. Впрочем, у эксперта создалось впечатление, что все прошедшие шестьдесят пять лет клиент банка, во-первых, работал с агрессивными химическими субстанциями, а, во-вторых, постепенно усыхал. Дактилоскопист даже не подозревал, насколько он был прав.