— Как вы знаете, — угрюмо начал легендарный полководец, — боевая готовность Корпуса сейчас несколько подорвана в связи с… гм… трансформацией большого количества личного состава в… гм…

— Нечистую силу! — нетерпеливо подсказал Миссионер. — Да вы, Ваше превосходительство, не стесняйтесь, мы тут все свои!

Михаил покраснел в связи с откровенно насмешливым комментарием заслуженного деятеля церкви. Его симпатичное загорелое лицо заиграло желваками, а мужественные светло-голубые глаза в сеточке морщин потемнели от гнева. Но он сдержался и продолжал:

— Одним словом, не менее четверти — а возможно, и больше — моих подчинённых ныне находятся в пещерах Шеола, где они занимаются богохульством, противоестественным развратом и поеданием друг друга. Надо учесть, что и деть-то их больше некуда: ведь в Ад же не сошлёшь! Там из них тут же сформируют ударную дивизию и отправят воевать с нами!

— А может, их… — тихо спросил Основоположник, — благословясь, во славу Господа нашего, того?..

Наступило продолжительное молчание. Никто из присутствовавших не хотел брать на себя ответственность за принятие подобного решения. Основоположник испугался: ему отнюдь не хотелось войти в протоколы в качестве инициатора небесного геноцида. В конце концов он не выдержал и выдал гораздо более конструктивное предложение:

— Или, может, всё же пошлём на фронт? Ведь хоть что-то святое у них должно было остаться!

Услышав последнее утверждение, Миссионер нехорошо ухмыльнулся. За две тысячи лет бывший харизматический рыбак так и остался либо слишком наивным, либо чересчур лицемерным. Версию об идиотизме он, при всей её привлекательности, не рассматривал. Вслух же поддержал идею:

— В самом деле, давайте сформируем штрафные батальоны! Тем, кто выживет, пообещаем прощение и пенсию до самой смерти в Раю.

Всё равно к тому времени мы его покинем! Пусть тогда жрут друг друга, нам-то что!

— Мы рассмотрим ваше предложение, — без энтузиазма ответил небесный маршал Михаил. В отличие от иерархов, он периодически заглядывал в пещеры бывшего еврейского Рая и успел убедиться в том, что находившаяся в нём клыкастая публика годилась разве что для массовок в фильмах ужасов.

— А теперь всё же вернусь к инвентаризации вверенной мне военной мощи. В нашем распоряжении десять легионов Корпуса, ослабленных как минимум на треть. Впрочем, несмотря на выбывание значительной части личного состава, остающиеся в строю по-прежнему прекрасно подготовлены и способны выполнять поставленные боевые задачи. Но вынужден признать, это будет нелегко. По агентурным данным, противник собрал значительно превосходящие силы. В том числе и из грешников, желающих получить амнистию.

— А не зреет ли в наших легионах измена? — с опаской тёртого политического калача спросил вечно боящийся революций, переворотов и погромов Основоположник.

— Ангелы — солдаты Господа! — сухо ответил на вопрос архистратиг. — В любом воинстве измена может зреть только в головах командиров. Надеюсь, иерархи, у вас нет оснований подозревать в этом меня!

Иерархи промолчали. Действительно, подобных оснований не было.

— Помимо указанных легионов, имеется отдельная бригада охраны пещер Шеола, — продолжал инвентаризацию имеющихся сил и средств Михаил.

— Так мы теперь называем бывших ангелов Египтянина? — уточнил Миссионер.

— Совершенно верно! — ответил тот. — Сейчас они практически полностью задействованы там же и призваны не выпустить из-под земли… гм…

— Ваших бывших подчинённых! — опять помог ему бывший римский гражданин.

— Именно! — сухо поблагодарил его небесный маршал. — Наконец, существует ряд специальных и вспомогательных подразделений. Они включают конно-крылатую артиллерию и отдельный отряд воздухоплавателей.

Упоминание последнего вызвало умильную улыбку на губах неравнодушного к дирижаблям Основоположника и недоверчивую ухмылку у Миссионера, который всегда считал воздушные пузыри бесполезными игрушками. Знавший об этом архистратиг поспешил сообщить:

— Разумеется, у нас пока не было возможности применить новую технику в боевых условиях, но существуют оригинальные идеи по использованию как воздушных кораблей, так и кое-чего другого…

— А идеи от кого? Опять от старого проходимца Галилео?

— Да, в том числе и от него! — подтвердил архангел и, не развивая больше тему о секретном оружии, решил подытожить свой доклад. — В общем, нельзя сказать, что Корпус не готов к серьёзным военным действиям, но нам явно понадобятся не только профессионализм и стойкость, но также и помощь Божия! А также частичная мобилизация праведников и дополнительная партия пулемётов с Земли…

— То-то праведники взвоют! — философски отметил Основоположник. — Представляете, что нам на это скажут? Они ведь сюда не воевать, а блаженствовать прибыли!

— А что делать? Лучше умереть в бою, чем покориться Сатане и его приспешникам! — горячо ответил Гавриил.

В храме воцарилось молчание. Стало понятно, что высказанная мысль не являлась для некоторых присутствующих столь же очевидной.

— Ну что ж, — решил подытожить Михаил, — если не будет возражений, волею Божией я объявляю военное положение и принимаю на себя всю полноту власти!

Дай вам Бог! — с искренним чувством облегчения и благодарности молвил Основоположник, тяготившийся своим статусом неформального лидера с того самого момента, когда Прародитель навеки уснул лицом в шашлыке.

— Не сомневаюсь, что наш вновь назначенный Диктатор разгромит сатанинское воинство ещё быстрее, чем восстание ангелов-предателей! — торжественно произнёс Миссионер, прозрачно намекая Михаилу на то, чтобы тот не увлекался своими новыми полномочиями и не забыл сложить их после достижения указанной цели.

«М-да, трезво подумал Михаил, — надо будет дать им охрану покрепче!»

И ещё одно! — сказал он вслух. — Будем ли мы рассматривать возможность переговоров?

Основоположник и Миссионер невольно переглянулись: по-видимому, они уже обсуждали эту деликатную тему между собой.

— Боюсь, — уклончиво начал Миссионер, — что Князь Тьмы не готов к заключению мира!

Уж не знаешь ли, ты, брат мой, почему это вдруг? — подозрительно спросил Гавриил, до которого дошли слухи о неудачном покушении на Сатану.

— Потому что он ненавидит нас так, что даже не может подождать, пока мы сами все здесь подохнем! — не моргнув, ответил Миссионер.

Михаил пристально посмотрел ему в глаза.

— А какие новости от нашего арийца Уриэля? — решил сменить тему Миссионер.

Тот пожал плечами:

— Коты на месте, надеюсь, что ваш Уриэль не успеет сожрать их до того, как они исполнят свою миссию! Кстати, там же, в новом Вавилоне, сейчас находится и наш старый знакомый!

— Это кто? — с неприятным предчувствием спросил Миссионер.

— А тот самый грешник, от которого мы еле избавились, — Аналитик! — с удовольствием ответил только что произведённый в диктаторы архангел. Он знал о суеверном ужасе, который испытывали иерархи по отношению к приносящему неприятности русскому, уже как-то раз сумевшему нарушить привычный уклад небесной Богадельни.

— Надеюсь, в этот раз он там, на Земле, и останется! — выразил общую надежду Основоположник.

— И да поможет нам Господь! — ответил Гавриил.

— Аминь! — хором и с большим чувством поддержали его все присутствующие.

Тем временем известный в обоих мирах смутьян с подозрительным прозвищем Аналитик сидел в баре лондонской гостиницы. Открыв рот, он смотрел на своё собственное лицо на экране большого плоского телевизора. Обычно там транслировались нескончаемые репортажи с соревнований по крикету — виду спорта, способного вызвать неподдельный интерес и бурные эмоции лишь у населения стран Британского Содружества. Его собственное лицо показалось Агенту абсолютно не фотогеничным, глупым и вызывающим глухое раздражение. По счастью, после хирургических манипуляций в израильской клинике оно также было вполне обычным и отнюдь не вызывало желания запомнить его. В отличие от него, прекрасное и искажённое гневом лицо Снежной Королевы было весьма примечательным и отпечатывалось в памяти раз и навсегда. Понятно, что это являлось не самым большим преимуществом для активно работающего секретного агента. Аналитик выпил вторую за выпуск новостей рюмку водки. Выдохнув едкие пары зернового спирта, он боковым зрением заметил, что сосед по бару смотрит на него с обострившимся вниманием человека, случайно увидевшего знаменитость. Аналитик мрачно повернул голову и встретился взглядом с плешивым банкиром в дорогом костюме, отравлявшим всё окружающее сигаретным дымом. Тот виновато заморгал и немедленно переключил внимание на статую младенца Христа за окном, покрытую каплями мелкого дождя. Агент внезапно понял, что либо ему в очередной раз надо ложиться под нож косметического хирурга, либо его шпионской карьере угрожал неизбежный, быстрый и, возможно, бесславный конец. В этот момент к нему и присоединилась любовница.