Пришедший настойчиво потребовал, чтобы стража немедленно допустила его к королю, и стал ждать, остановившись посреди огромного зала. Странный посетитель явно не принадлежал к числу людей осторожных, которые, прежде чем что-то предпринять, сто раз хорошенько подумают. Он во что бы то ни стало стремился поскорее добиться поставленной цели.

Наконец хозяин дворца принял его.

Король был маленьким человечком с почти круглой головой, с живым лицом, сверкающими умом небольшими глазками и расплющенным носом.

Подозрительный посетитель при появлении короля распростерся у его ног и довольно долго пребывал в этой смиренной позе, прежде чем решился наконец робко приподнять голову.

— Откуда ты прибыл, незнакомец, и действительно ли столь велика твоя нужда, что ты осмелился меня побеспокоить в час отдыха? — неприязненно спросил маленький король. Голос его оказался неожиданно звучным и резким.

— О великий король, позволь мне лишь служить тебе. Это составило бы счастье моей жизни.

— Чем же можешь ты быть полезен мне? — презрительно спросил его король.

— Воины твои в течение последних лет возвращаются с пустыми руками…

— Да, и все по вине одного проклятого мальчишки. Я знаю, что его прозвали Освободителем, но попадись он мне в руки — уж тогда его никто освободить не сможет!

При воспоминании о Камелефате король утратил все свое хладнокровие. Глаза его метали молнии. Посетитель, напротив, оставался совершенно невозмутимым.

— Но я его поймаю! Голову ему отрублю, заживо сожгу, я его… — У короля не хватило дыхания, иначе он перечислил бы все возможные казни, которым подверг бы несчастного Камелефату, которого, впрочем, пока еще не поймал.

Посетитель, увидев короля в столь сильном возбуждении, решил воспользоваться благоприятным моментом.

— Чтобы повесить Камелефату, мой повелитель, нужно иметь не только веревку, но и его самого, — спокойно сказал он.

— А я тебе говорю, что заполучу его непременно — живым или мертвым! — запальчиво крикнул старый толстый король и неуклюже пробежался по залу в своей бархатной накидке. — Да я всю армию против него пошлю, если надо! Куда ему со мной тягаться!

— Нет, мой повелитель, — сказал посетитель твердо, но учтиво, — тебе никогда не удастся так просто его схватить, поверь мне. Он ловок, как ящерица, силен, как лев, а еще он умеет быть необъяснимо храбрым. И один лишь я могу помочь тебе поймать Камелефату.

— Ты?! — воскликнул король.

— Да. Я знаю его так же хорошо, как отец — сына. Я один из его воинов.

— И ты предаешь его? — спросил король каким-то безразличным тоном.

Его собеседник улыбнулся. Как и любой другой негодяй, он считал, что цель оправдывает средства, и явно рассчитывал достигнуть своей цели кратчайшим путем. Поэтому ответил королю прямо:

— Я хотел бы когда-нибудь стать вождем своего племени. В моем лице ты обрел бы верного союзника. Камелефата сейчас здесь, в городе. Завтра он будет торговать на рынке слоновой костью. Это удобный случай…

И еще долго этот человек о чем-то рассказывал королю, который заинтересовывался все больше и больше. А когда наступили сумерки, посетитель покинул королевский дворец и отправился на поиски постоялого двора.

И здесь он совершил промашку: не узнав прежде, где остановились Камелефата и его товарищи, предатель устроился в соседней с ними хижине. Видно, так было угодно судьбе.

Камелефата открыл глаза и был ослеплен ярким лучом солнца, проникшим в хижину. Он попробовал было подняться, но чувствовал себя совершенно разбитым. Страшно хотелось поспать еще, но, увы, пора было вставать. Сума и носильщики спали мертвым сном.

Храбрые юноши вполне заслужили этот отдых. Путешествие было не из легких, но еще более утомительной была для Камелефаты и его друга прошедшая ночь. Камелефата представил себе, как поведут себя работорговцы, когда проснутся и не обнаружат ни одного раба, и улыбнулся. «Интересно, — насмешливо думал он, — а куда спрятались наши воры-хозяева? Наверно, поспешили на всякий случай унести ноги подальше».

Камелефата отодвинул циновку, закрывающую вход, и вышел во двор. Служанка тут же подала ему калебас с горячей водой; юноша привел себя в порядок, умылся и сразу почувствовал себя бодрее: голова прояснилась, и он уже с удовольствием предвкушал предстоящий день.

Камелефата собрался было выбраться из уголка, где совершал свой туалет, когда услышал чей-то голос, сразу привлекший его внимание. Человек сказал всего несколько слов, но Камелефате показалось, что он знает говорившего. Впрочем, возможно ли, чтобы кто-то из знакомых ашуку стал от него скрываться?

Камелефата вернулся в хижину, где постепенно просыпались его друзья. Сума, которой и сам только что с трудом продрал глаза, теперь совершенно безжалостно расталкивал остальных, а тем его свирепость приходилась явно не по вкусу.

Камелефата с нежностью наблюдал за другом. Как мы уже говорили, Сума был сыном гриота, а потому для него более естественно было бы где-нибудь в уголке склониться над тамтамом в согласии с традицией и воспеть хвалу своему господину. Но Сума вовсе не собирался следовать такой традиции, он был правой рукой Овободителя, настоящим помощником. И теперь демонстрировал это на деле.

Наконец все привели себя в порядок и получили на завтрак по миске рисовой похлебки, приготовленной местными поварихами.

На самом деле Камелефата был не так спокоен, как это казалось. Становилось реальностью то, о чем он лишь смутно подозревал, и теперь следовало ожидать любых осложнений. На всякий случай Камелефата решил предпринять кое-какие меры безопасности.

Он все обдумал и принялся наставлять своих друзей:

— Значит, так. Торговать пойдете без нас, но ничего не бойтесь, мы будем поблизости и глаз с вас не спустим.

— Я считать не умею, — сказал вдруг маленький тщедушный человечек.

— Что ж, вот и прекрасный повод, чтобы этому научиться, — ответив Камелефата, догадавшись об истинной причине такого заявления.

Человечек, видно, почуял, что враги неподалеку и что Камелефата хочет использовать носильщиков как приманку.

— К тому же у меня живот ужасно разболелся, — снова сказал человечек.

— Но ведь твой живот не пройдет от того, что ты дома останешься, вот и ступай на рынок, торгуй, — ответил Камелефата тоном, не допускающим возражений.

Человечек сник и умолк: в конце концов, Освободитель знает, что делает, и никогда он не играл с человеческими жизнями, как раз напротив.

Двенадцать носильщиков потащили товар на рынок, а Камелефата и Сума тоже вышли из дому и направились к рынку по параллельной улочке, стараясь не терять своих товарищей из виду.

Рынок располагался на песчаном пляже. Чем здесь только не торговали! Слоновой костью и рабами, ружьями и боеприпасами, вином в бочках, изделиями из разноцветного стекла…

Толпа покупателей и продавцов двигалась, пестрела многоцветьем, вскипала волной и была подобна океанским валам, набегающим на берег и исчезающим вдали, в бесконечности.

Камелефата никогда еще не видел моря. И он смотрел и смотрел на бескрайнюю водную гладь, где зарождались шумливые волны. Но море не манило его. Он знал, что по этим водам к далеким неведомым берегам уплыли тысячи и тысячи чернокожих, уплыли в края чудовищных страданий, нечеловеческого гнета, в края, где их считали всего лишь рабочей скотиной. Молодой вождь с горечью думал о том, что здесь погрузили на корабль и его братьев-ашуку, захваченных в плен, когда была разграблена и сожжена их деревня. Давно это было, но казалось — вчера.

Камелефата осматривался по сторонам, изучая необычную жизнь, кипевшую вокруг. Он с интересом прислушался к разговору какого-то африканца с белым работорговцем.

— Твой сын еще слишком мал, — говорил работорговец, — он и работать-то как следует не сможет.

— Он подрастет, — уговаривал его африканец. — Он скоро станет высоким и сильным, вот увидите.