Резко вскинув голову, Франческо, ошеломленный этими откровениями, посмотрел на Аннелету. В свою очередь сестра-больничная тоже пристально смотрела на рыцаря. У него вдруг появилось чувство, что он стремительно движется к бездонной пропасти, тщетно пытаясь привести свои мысли в порядок.
…Именно Клэр решила, что младенца надо отдать на воспитание Клеманс. С опозданием я спрашиваю себя, не предвидела ли Ваша мать свою смерть и Ваш приезд к нам. Барон Робер де Ларне был тупоголовым мерзавцем. Он сделал столько незаконнорожденных детей, что одним больше или меньше – для него это было уже неважно. Горничная Клеманс действительно забеременела от барона, и мы этим воспользовались. Несчастная девушка умирала от страха на одном из хуторов поместья – как это было принято, чтобы не причинять сеньору-подлецу неудобств, – ожидая родов. У нее случился выкидыш, и Клеманс убедила девушку сказать, будто Аньес – ее дочь. Я не знаю, добровольно ли согласилась на это служанка. Моя дорогая Клеманс была женщиной железной воли и в случае необходимости могла и припугнуть. Всех удивляла та нежность, которую баронесса де Парне питала к маленькой незаконнорожденной девочке. Нам надо было защитить ее и воспитать. Клеманс удалось сломить сопротивление барона и заставить его признать девочку несколько лет спустя. Она умело намекнула своему супругу о спасении его души, и без того обремененной грехами. Извращенная страсть, которую испытывал и до сих пор испытывает Эд де Парне, оказывается, не столь уж и греховна, поскольку Аньес приходится ему лишь кузиной. А раз так, не могло быть и речи о том, чтобы она досталась ему, поскольку сохранялась опасность появления на свет нового представителя зловредной породы де Парне.
Обо всем остальном, мой дорогой, Вам известно. Представляю, как Вы удивлены. Осмеливаюсь думать, нет, надеюсь, что Вы не сердитесь на меня за то, что я держала Вас так долго в полном неведении. Не сочтите это попыткой оправдаться, но Клэр, Филиппина и Клеманс оставили мне четкие указания: о нашей тайне можно рассказать только в том случае, если есть опасность, что я унесу ее с собой. Это время пришло. Я скоро умру и воссоединюсь с ними, любимыми призраками, сопровождавшими меня все эти долгие годы. Вас, мой дорогой ангел, будет мне не хватать, но я рада, что вновь встречусь с ними. Аминь.
Живите, мой доблестный рыцарь. Живите и продолжайте наше дело, заклинаю Вас.
Франческо де Леоне пребывал в недоумении. Как получилось, что от него так долго скрывали правду? Почему? Как ни странно, но кровная связь с мадам де Суарси не сделала ее более близкой ему. По крайней мере сейчас. И тут он понял. Именно к этой цели стремились четыре сестры, вернее, три вдохновительницы этого подлога. Он должен был защищать от всех не свою двоюродную сестру Аньес, а то главное существо, о котором говорилось в пророческой теме. Он с облегчением вздохнул. С плеч свалился тяжелый груз. Они были правы. Круг начал сужаться. Аньес родилась в их семье, многие поколения которой вели поиски. Она родилась от женщины, ставшей матерью вне священных уз брака несомненно потому, что последовала знаку, указавшему ей на мужчину, от которого должен был родиться ребенок. Девочка.
Франческо поднял глаза на сестру-больничную, с беспокойством смотревшую на него.
– Все хорошо, сестра моя, – успокоил он ее.
Рыцарь подошел к башенке, которую Аннелета держала в руках, и поднес уголок письма к огню. Они оба молча следили, как бумага превращается в пепел. Франческо не выпускал письмо из рук до тех пор, пока пламя не обожгло ему пальцы.
– Вам скоро надо уезжать, рыцарь, – напомнила Аннелета.
– Знаю. Но я не обрету покой, если не поклонюсь могиле моей второй матери.
Аннелета одобрительно кивнула и сказала:
– Она похоронена в нефе церкви Пресвятой Богородицы аббатства, рядом с аббатисами, своими предшественницами.
– Знаете… Господь дал мне бесконечное счастье иметь двух восхитительных матерей, которых я так любил. – Понимая, что время поджимает и вскоре проснутся сестры в дортуарах, он добавил: – Манускрипты… Во что бы то ни стало их необходимо найти. Они не должны покинуть стены аббатства Клэре.
Аннелета тяжело вздохнула:
– Я немедленно займусь этим, брат мой. Я силой добилась, чтобы в монастыре все выполняли последнюю волю мадам де Бофор, но… если новая аббатиса…
– На их стороне, – закончил Франческо. – Не сомневаюсь. Это главная причина убийства моей тетушки. Поставить на ее место одну из своих сообщниц. Боюсь, что она не замедлит появиться в Клэре. У нас очень мало времени. Если вы найдете манускрипты; немедленно уничтожьте трактат о некромантии. Я так злюсь на себя, что не сделал этого своевременно!
– А остальные? Я не смогу выйти, чтобы передать их вам, если, конечно, сумею их найти. Ваш дневник, о котором мне рассказывала наша дражайшая матушка…
Франческо жестом прервал Аннелету. Вдруг его сердце бешено забилось. Он вспомнил о кляксе внизу страницы… Вырванный лист, который вызывал у него наибольшее беспокойство, поскольку на нем симпатическими чернилами были написаны их главные выводы! Вор, сам того не зная, спас их. Франческо перекрестился, возблагодарив Бога, и прошептал:
– Мы не погибли, как я думал. Сестра моя, в библиотеку входил кто-то еще, помимо моей тетушки.
– Это невозможно. О существовании библиотеки было известно только ей одной, если не считать эмиссара Папы, приехавшего с посланием. Матушка спрятала его там на несколько часов. Потом его нашли мертвым, недалеко от аббатства.
– При нем был найден лист бумаги?
– Нет. Письмо, написанное аббатисой, исчезло.
Письмо не имело ничего общего с этим листком. Франческо продолжал настаивать:
– Кто-то проник в библиотеку без ведома моей тетушки!
Взяв из рук Аннелеты башенку, Франческо бросился к лестнице, уходившей в темный подвал, который использовали как реставрационную мастерскую. Держась за перила, чтобы не споткнуться на ступеньках, окутанных тьмой, он быстро спустился. Осторожно ступая по утоптанной земле, ощупывая пол впереди ногой и только потом делая шаг, он наткнулся на деревянную стремянку, взобравшись на которую можно было снять книги с самых верхних полок. Приставив стремянку к задней стене, прямо под узкой отдушиной, позволявшей проветривать помещение, Франческо взобрался на третью ступеньку и поднял башенку, освещая толстые железные прутья. Через них мог проскользнуть только худенький ребенок. Вернувшись в библиотеку, Франческо шепотом спросил:
– Вы учите детей. Как вы думаете, мог кто-нибудь из них найти тайную библиотеку?
Аннелета и бровью не повела, умело скрыв досаду. На вопрос рыцаря она ответила:
– Да, к нам ходят школяры. Но они не имеют права разгуливать по аббатству и уж тем более – без присмотра наших сестер-учительниц!
Франческо не стал возражать, решив, что Аннелета слишком наивна. Если она думает, что дети всегда подчиняются требованиям старших, она глубоко заблуждается.
– Вы их знаете?
– Прошу прощения?
– Этих детей, вы их знаете? Сколько детей к вам ходит?
– Я знаю их только в лицо. И еще. За детьми, кроме сестер-учительниц, следит Эмма де Патю. Сколько? Их не больше двадцати. В основном это дети наших крупных арендаторов, горожан или мелких дворян, у которых недостаточно средств, чтобы нанять гувернера. Они приходят к нам, уже умея читать и писать. У нас они изучают Евангелия, основы астрономии. О, я забыла про латынь и самых почтенных авторов, писавших на этом языке! Цицерон, Светоний и Сенека. Некоторые дети очень талантливы, другие же… Боже мой! – воскликнула Аннелета, закрывая рот рукой.
– Что?
– Клеман. Не может быть… Это было бы так удивительно…
– Бога ради, прошу вас, объясните.
– Мы приняли в школу Клемана, протеже мадам де Суарси. Он такой резвый, он так жаждет знаний… Неужели вы думаете?… Как он мог обнаружить библиотеку? Почему он, а не другой? – размышляла Аннелета скорее для себя, чем для Франческо.