— Джоанна! Стой!

Она проигнорировала его злобный окрик. Жадно глотая воздух, Джоанна продолжала бежать. Ее кроссовки увязали в мокрой земле.

«Земле? Где мы?»

Джоанне казалось, что дорога то опускается, то поднимается в гору. Земля под ногами становилась все тверже. Наконец она поняла, что бежит по граниту.

Промэнтри!

Они добежали до Промэнтри. Декс специально гнал ее к этому проклятому утесу. Неужели он спланировал все с самого начала?

Джоанна была всего в нескольких десятках метров от края обрыва. Она остановилась, с трудом переводя дыхание. Ее тело трясло от усталости и боли, пульс бешено бился. Она огляделась.

— Декс! Остановись! — Но он упрямо бежал прямо на нее. На его лице застыло выражение ненависти. — Декс! Зачем ты делаешь это?

Но Декс, казалось, ее не слышал, и только увеличил скорость. Он был всего в пяти метрах от нее. Блеск его темных глаз обжег Джоанну. Декс бежал, откинув немного голову назад и широко открыв рот в молчаливом крике.

Декс! Остановись! Пожалуйста!

Промчавшись мимо Джоанны, в одно мгновение он оказался на краю обрыва. Его ноги, как ножницы, разрезали ночной воздух, а руки, словно в прощальном жесте, взметнулись над головой. Декс обернулся и, успев бросить на Джоанну осуждающий взгляд, полетел вниз.

Джоанна закричала. Крепко зажмурившись и закрыв руками лицо, она продолжала кричать, не в силах остановиться.

Но собственного крика не услышала.

Когда Джоанна открыла глаза, она оказалась в светлой белой комнате.

Словно в тумане, Джоанна увидела склоненное над ней лицо матери. И уже через секунду смогла разглядеть аккуратно нарисованные стрелки в уголках глаз, мелкие поры на густо покрытых румянами щеках и оранжевую помаду на губах. Да, теперь она отчетливо видела лицо мамы.

Еще не успевшие высохнуть слезы слегка подпортили макияж, оставив узенькие дорожки на ее щеках. Но мама широко улыбалась.

— Она приходит в себя, — услышала Джоанна незнакомый женский голос, прозвучавший откуда-то из-за спины матери.

— Лекарство перестает действовать, — раздался другой голос.

Улыбка на лице матери Джоанны стала еще шире. Она склонилась над дочерью так низко, что их носы практически соприкоснулись.

— Что? — тихо переспросила Джоанна.

— Скоро она полностью очнется, — заверила одна из невидимых женщин.

— С ней будет все хорошо, — успокаивающим тоном добавила другая.

Лицо ее матери не менялось. Оно повисло над Джоанной, как розовый воздушный шарик.

«Я все еще сплю», — подумала она.

— Ты поправишься, — сказала ее мама с улыбкой. Она немного отодвинулась, и Джоанна заметила капельки слез, застывшие в уголках глаз.

«Конечно, я поправлюсь, потому что я все еще сплю, — Джоанна попыталась сесть. Но движение отозвалось резкой болью во всем теле. — Я парализована», — заволновалась она, и сладостное ощущение сонного покоя в одну секунду сменилось дикой паникой.

— Эй…

— Ты поправишься, — нежно повторила мама, и слезы побежали по уже знакомым дорожкам на ее щеках.

«Я тебе не верю», — сердито подумала Джоанна и снова попыталась подняться. Когда она поняла, что это невозможно, попробовала пошевелить рукой. Но и это у нее не получилось.

— Помогите… Мама …

— Она сейчас полностью очнется, — раздался голос.

— Это хороший знак, — добавил другой.

«Кто эти женщины?» — все больше раздражаясь от неведения, попыталась выяснить Джоанна.

— Не двигайся, — посоветовала ей мама.

— Я не могу, — ответила ей Джоанна детским голосом.

«Я снова стала ребенком. Я только что опять родилась. Безумная мысль! Может, я под воздействием лекарства или какого-то другого сильнодействующего средства? Возможно ли такое?»

Джоанна огляделась: кроме лица матери со следами от слез и застывшей улыбкой, она обнаружила белые кафельные стены, яркие флуоресцентные лампы, одетых в белую униформу двух медсестер, стоящих в дверях.

«Я в больнице. И это мне не снится».

Но увиденное казалось таким далеким, что ясной картины составить не получалось. Джоанне понадобились недюжинная сила и сосредоточенность, чтобы все хорошенько разглядеть.

— Ты поправишься, — по-прежнему твердила мама, словно это был припев какой-то песни.

«Ты никогда не умела обманывать», — подумала про себя Джоанна.

Она ненавидела запах косметики, которой пользовалась ее мать. Такой слащавый. Такой отталкивающий.

Преследуемая этим запахом, Джоанна снова провалилась в сон.

— Ей нужно поспать, — были последние слова, которые донеслись до ее сознания.

— Тебе действительно очень повезло, — сказала Джоанне мама несколько дней спустя. Она сидела с горделивой осанкой на маленьком складном стульчике рядом с больничной кроватью, на коленях лежало ее любимое меховое пальто. — Твое прекрасное личико совсем не тронуто.

— Зато все остальное… — вздохнула девушка.

— Джоанна, в самом деле. Не жалуйся. Такой грузовик… Ты могла бы… Ты могла бы… — мама прикусила дрожащую нижнюю губу. — Несколько переломов. В самом деле, дорогая. Тебе следует благодарить судьбу.

— Да уж. Благодарить, — повторила Джоанна.

От болеутоляющий средств, которые кололи ей в руку, было такое ощущение, будто она находится в палате наполовину. Джоанна чувствовала себя так, как если бы она поменялась местами с собственной тенью. Это не она, а ее тень лежит в гипсе и со спицами на жесткой больничной кровати. Ее тело и разум сейчас где-то в другом месте, далеко отсюда.

Джоанну непрерывно клонило ко сну, иногда она засыпала прямо в середине разговора. Из посетителей к ней никого не пускали, кроме матери. Но эти визиты только изматывали Джоанну. Ей хотелось, чтобы мама перестала смотреть на нее таким пристальным напряженным взглядом. Она не могла дождаться того момента, когда ее перестанут накачивать лекарствами, из-за которых голова была такой тяжелой, а мысли — путаными.

— Через пару недель ты достаточно окрепнешь для того, чтобы начать разрабатывать ногу, — сухо сказала миссис Коллир.

— Да уж. И за это я тоже должна благодарить судьбу? — с иронией в голосе отозвалась Джоанна.

— Прекрати, Джоанна. Для нас всех то, что произошло с тобой, стало настоящим шоком, — сообщила миссис Коллир, решив больше не обращать внимания на иронию дочери. — Когда мне позвонили из полиции в три часа ночи и сообщили, что … что ты попала в аварию и…

Джоанна осознала, что она еще не объяснила матери, что произошло.

— Куда ты ездила, Джоанна? Почему тайком ускользнула из дома?

Но Джоанна не смогла дать ответа ни на один вопрос. У нее сейчас просто не было сил посвящать маму во все детали. Находясь на полпути между реальным миром и призрачным из-за действия обезболивающих препаратов, она даже думать не могла о той ужасной ночи.

Тем более думать о Дексе.

И Джоанна очередной раз погрузилась в сон, размышляя о том, как она все-таки расскажет про то, что произошло той кошмарной ночью.

— Пит?

Джоанна попыталась сесть, но потом вспомнила, что не может этого сделать. Она окинула взглядом палату в поисках мамы, но ее нигде не было. На ее месте на складном стульчике неуклюже сидел Пит.

Его бледное лицо залила краска. Глаза нервно бегали, то опускаясь, то глядя в лицо Джоанны. Пальцы сильно сжали колени.

— Пит?

— Привет, Джоанна. Ты проснулась? То есть…

— Нет. Я все еще вижу сон. Пит, как ты? С тобой все в порядке?

— Да. Отлично, — лицо Пита при этом стало еще немного краснее. — Твоя мама говорит, что ты скоро поправишься.

— Она говорит это четыреста раз в день, — Джоанна изобразила на лице муку и закатила глаза. Только ими она сейчас и могла двигать, не испытывая при этом боли. — Так что это больше похоже на ложь.

Пит не сводил с нее глаз.

— А тебя хорошенько потрепало, а?

Джоанна сухо усмехнулась. И это сразу отозвалось болью в сломанных ребрах.

— Хороший вопрос, Пит. Еще будут какие-нибудь?

Пит не ответил. Некоторое время они сделали в полной тишине. Пит теребил бриллиантовый гвоздь, торчащий в ухе, и по-прежнему смотрел на Джоанну, у которой появилось ощущение, что он чего-то ждет от нее.