Я проработал в адвокатской конторе «Виллей, Кар и Рэймонд» уже почти год, когда однажды утром в мой кабинет ворвался незнакомый мне молодой человек. У него был такой встревоженный вид, что я невольно поднялся и пошел ему навстречу.

– В чем дело? — спросил я. — Что случилось?

– Я хотел бы увидеть мистера Виллея, мне надо с ним переговорить, — ответил юноша.

– К сожалению, это невозможно, — сказал я, — сегодня утром его совершенно неожиданно вызвали в Вашингтон. Он вернется не раньше завтрашнего дня, но если вы не имеете ничего против, чтобы сообщить мне, в чем дело…

– Вам, мистер Рэймонд? — недоверчиво переспросил он и смерил меня холодным, пристальным взглядом, но, по-видимому, моя наружность успокоила его, так как он продолжил: — Собственно говоря, у меня нет никаких причин не доверять вам, тем более что я вовсе и не собирался делать тайны из цели своего посещения. Я пришел сообщить, что мистер Левенворт умер.

– Левенворт? — воскликнул я, отступив на шаг.

Левенворт с давних пор был клиентом нашей фирмы и, кроме того, считался ближайшим другом мистера Виллея.

– Да, и не просто умер — его кто-то убил. Ему выстрелили в голову, когда он работал за письменным столом.

– Убит? Выстрелом в голову? — переспросил я, не веря своим ушам.

Веселый, жизнерадостный старик, который всего неделю назад был у нас в конторе, шутил со мной, поддразнивал и приглашал к себе, чтобы выбрать мне невесту, — убит!

С недоверием взглянув на своего собеседника, я поинтересовался:

– Когда? Как это произошло?

– Сегодня ночью, по крайней мере мы так думаем; тело обнаружили только утром. Я личный секретарь мистера Левенворта и живу у него в доме. Это чудовищный удар, — прибавил он, — особенно для молодых девушек, его племянниц.

– Да, это действительно ужасно. Мистер Виллей будет сражен горем.

– Они совершенно одни… — продолжал он деловым тоном, составлявшим, как я потом заметил, его особенность. — Я говорю о племянницах покойного. Поскольку сегодня же должно начаться следствие по этому делу, то, конечно, было бы весьма желательно, чтобы на нем присутствовал какой-нибудь опытный в подобных делах человек. Дамы просили меня заехать к мистеру Виллею как к лучшему другу их покойного дяди и сообщить ему о том, что случилось. Они полагали, что он сразу же явится к ним. Но выясняется, что он в отъезде, так что я, право, не знаю, что и делать.

– Хоть я и не знаком с этими дамами, — ответил я, — но если я могу оказаться им чем-то полезным, то, конечно, из уважения к их дяде…

Секретарь при этих словах взглянул на меня так, что я оборвал фразу. Он нахмурился и, по— видимому, был не особенно доволен моим предложением, но, в конце концов, нерешительно проговорил:

– Делать нечего… Не знаю, может быть, так будет лучше… Во всяком случае женщин нельзя оставлять одних, без всякой поддержки…

– Хорошо, — перебил я его, — я приеду.

Сев за стол, я быстро набросал телеграмму мистеру Виллею и, отдав нужные распоряжения, вышел вместе с секретарем на улицу.

– Расскажите теперь подробно все, что вам известно об этом кошмарном происшествии, — обратился я к своему спутнику.

– Все, что мне известно, можно описать в нескольких словах. Когда я вчера вечером простился со своим патроном, он, как и всегда, сидел за письменным столом. Сегодня утром я нашел его на том же месте и почти в том же положении, только с простреленной головой. Рана небольшая, в отверстие вошел бы разве что кончик мизинца, — стреляли, очевидно, из револьвера.

– Когда вы вошли утром, он уже не подавал никаких признаков жизни?

– Нет, он был мертв.

– Ужасно! — лишь воскликнул я.

Немного погодя я спросил:

– Но разве это не могло быть самоубийством?

– Нет, револьвер, из которого стреляли, до сих пор не найден.

– Но ведь если мы имеем дело с убийством, то, чтобы на него решиться, нужен какой-то повод. Нет ли оснований предполагать, что оно совершено с целью ограбления?

– Ни в коем случае. Все имущество в доме в целости и сохранности. Вообще этот случай — своего рода загадка.

– Загадка?

– Да, и пока неразрешимая.

Я внимательно посмотрел на секретаря. Человек, живший в доме, где только что произошло таинственное убийство, не мог не интересовать меня. Но невыразительное, несколько простоватое лицо собеседника охладило мое любопытство; я вновь обратился к нему с вопросом:

– Значит, племянницы мистера Левенворта очень взволнованы?

– Разумеется, это же естественно, — ответил он.

Не знаю, послужил ли тому причиной мой вопрос или нечто иное, но на лице моего спутника на мгновение появилось выражение, которое ясно дало мне понять, что в разговоре с ним лучше не затрагивать вопроса о дамах. Я никогда прежде их не видел, но слышал, что обе они очень образованны и вращаются в лучшем обществе. Сделанное мною открытие почему-то показалось мне неприятным. Заметив проезжавший мимо омнибус, я сказал секретарю:

– Нам пора садиться, отложим разговор до более удобного времени.

Действительно, говорить в омнибусе об убийстве Левенворта не было никакой возможности. Я воспользовался этим, чтобы восстановить в своей памяти все, что мне было известно о покойном. Мои сведения, впрочем, оказались весьма скудными. Я знал только, что он был очень богатым человеком, который недавно передал партнерам все свои дела и жил в свое удовольствие; что он был вдовцом; что, будучи бездетным, он взял на воспитание двух племянниц и к одной из них по завещанию должно было перейти все его состояние. Мистер Виллей не раз говорил о странностях Левенворта и удивлялся тому, что он делает своей наследницей только одну племянницу, а другой не хочет оставлять ровным счетом ничего. О его прежней жизни, о том, какое положение он раньше занимал в свете, я почти ничего не знал.

Когда мы, наконец, подъехали к дому Левенворта, то увидели, что около него уже собралась огромная толпа. Я только и успел заметить, что этот большой дом был угловым, как толпа тотчас же потащила меня за собой, и я очутился у ступеней широкой парадной лестницы. Я с трудом отделался от двух ловких малых, ухватившихся за меня, чтобы проникнуть в дом, где было совершено преступление. На мое счастье, секретарь от меня не отстал. Я поспешил позвонить в дверь. Ее тотчас отворили, и на пороге я увидел человека, в котором без труда признал одного из местных сыщиков.

– Мистер Грайс? — поинтересовался я.

– Совершенно верно, входите скорее, мистер Рэймонд.

И, ничуть не заботясь о том, что у двери возникла страшная толчея, — на что он лишь насмешливо улыбнулся, — мистер Грайс впустил нас в дом.

– Надеюсь, вы не удивляетесь тому, что видите меня здесь? — поинтересовался он, пожав мне руку и искоса посмотрев на моего спутника.

– Конечно, нет, — ответил я и счел своей обязанностью познакомить его с молодым человеком, пришедшим со мной. — Позвольте вам представить мистера… Простите, я не знаю вашего имени, — осекся я и, обращаясь к мистеру Грайсу, продолжил, — этот господин был секретарем покойного.

– А, это секретарь! Коронер[1] уже спрашивал о нем!

– Значит, он уже здесь?

– Да, и присяжные тоже; все поднялись наверх, чтобы приступить к дознанию. Может быть, и вы хотите принять участие в деле в качестве присяжного?

– Нет, я явился сюда на тот случай, если дамам потребуется моя помощь, — ответил я. — Дело в том, что мистер Виллей в отъезде, и я заменяю его.

– И вы воспользовались этим случаем, чтобы завязать интересное знакомство, не так ли? — лукаво заметил сыщик. — Но раз уж вы здесь, то вам, как начинающему адвокату, я полагаю, были бы небезынтересны подробности этого дела. Оно далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Во всяком случае вы вольны поступать по собственному усмотрению.