— А яхта была совсем готова к отплытию?

— Да, капитан уже стоял на мостике, и пары были разведены.

— Значит, они ожидали меня? Но как же такое возможно?

— Они ожидали кого-то. Я не думаю, что там ждали именно вас.

— А другой человек также вошел на палубу?

— Он помог пронести вас по сходням, но потом вернулся к экипажу. Он правил каретой.

— И больше никто не видел случившегося?

— Набережная была пуста. Вспомните, что последний ночной пароход уже пришел.

Наступило короткое молчание, затем Нелла чуть слышно проговорила:

— Правда, этот мир полон чудес!..

И действительно, мир должен был казаться им полным чудес, хотя вряд ли в том смысле, в каком подразумевала это Нелла Раксоль. Они только что подверглись в высшей степени неприятному приключению, в числе прочих лишений они еще не завтракали. Они плыли по открытому морю в крошечной шлюпке, и ни тот, ни другой не знал, что принесет с собой грядущий день, молодой человек, кроме того, тревожился за своего царственного племянника. Однако ни с той, ни с другой стороны не возникало желания, чтобы это путешествие окончилось. Каждый, вероятно, втайне желал, чтобы оно длилось вечно, он — лениво гребя, она — направляя его движениями очаровательной головки. Чем объяснялось такое положение дела? Ну конечно, тем, что оба они дышали молодостью, здоровьем и отвагой юности, а еще тем, что они были вместе. Шлюпка действительно оказалась очень мала, между их лицами было совсем небольшое расстояние. Она в его глазах была окружена чарами красоты и несметного богатства, он в ее глазах сиял мужеством и блеском трона. Но все путешествия имеют свой конец — либо на берегу, либо в морской пучине, и вот шлюпка приплыла к каменному молу порта. Принц причалил лодку, и они сошли на берег. Было шесть часов утра, наступал чудный солнечный день. В такой ранний час на улицах было еще очень мало народу.

— Ну, а теперь что же дальше? — спросил принц. — Я должен отвести вас в какой-нибудь отель.

— Я в ваших руках, — прошептала Нелла с улыбкой, от которой кровь быстрее заструилась у принца в жилах.

Он только сейчас заметил, что девушка сильно утомлена и разбита, и это было совершенно неудивительно. В отеле «Веллингтон» принц заявил заспанному швейцару, что они с ранним поездом приехали из Брюгге и желают сию же минуту получить завтрак. Было еще чересчур рано, но обыкновенный английский соверен произвел бы и не такие чудеса во всякой бельгийской гостинице, и через некоторое время Нелла и принц на веранде отеля уже подкреплялись шоколадом, наскоро сваренным специально для них.

— Я никогда еще не пил такого вкусного шоколада! — воскликнул принц.

Это заявление было мало похоже на правду, так как отель «Веллингтон» вовсе не славился своим шоколадом. Тем не менее Нелла с энтузиазмом подхватила:

— И я также!

Тут наступила пауза, и Нелла, чувствуя, что проявила, пожалуй, слишком много восторга, добавила самым обыденным своим тоном:

— Я немедленно должна телеграфировать папе.

Вот почему по получении телеграммы Теодор Раксоль был вынужден расстаться с сыщиком Маршаллом.

— Нам необходимо немедленно решить одну вещь, принц, — заявил Теодор Раксоль.

Все трое — Раксоль, его дочь и принц Ариберт — сидели за обеденным столом в отдельном кабинете отеля «Веллингтон». Миллионер исправно прибыл с дневным пароходом и был встречен молодыми людьми на набережной. Они рано пообедали, и Раксоль выслушал подробный рассказ о приключениях Неллы и принца на море и на суше. Что же касалось его собственных приключений, то есть событий предшествовавшей ночи, то он о них очень мало распространялся, объяснив вскользь, почти без всяких подробностей, что тело Диммока нашлось.

— Что именно? — спросил принц в ответ на заявление Раксоля.

— Мы должны решить, известить ли нам полицию обо всем случившемся немедленно или действовать на свой страх и риск. В том, что нам следует сделать, не может быть никаких сомнений: из осторожности мы должны во всем признаться полиции и передать дело в ее руки…

— О, папа! — воскликнула Нелла, надувая губки. — Ты, конечно, не всерьез это говоришь. Ведь потеха только началась!

Раксоль многозначительно взглянул на дочь:

— Так ты считаешь прошлую ночь потешной?

— Да, теперь да, — сказала она.

— Ну а я не считаю, — изрек миллионер, по всей вероятности, вспоминая о своем собственном сидении в лифте.

— Разве вы не думаете, что мы могли бы сами попробовать расследовать это дело? — с присущей ему дипломатичностью промолвил принц, раскалывая грецкий орех. — А потом, если нам это решительно не удастся, у нас еще останется возможность посоветоваться с полицией.

— С чего же, по-вашему, нам следовало бы начать? — спросил Раксоль.

— Да вот, например, с дома, в который вчера ночью мисс Раксоль вошла столь бесстрашно. — Он воздал ей должное восторженным взглядом. — Нам с вами, мистер Раксоль, следовало бы в подробностях осмотреть это жилище.

— Сегодня?

— Конечно. Мы могли бы что-нибудь сделать.

— Мы можем сделать даже слишком много.

— Например?

— Мы можем ненароком пристрелить кого-нибудь или быть принятыми по ошибке за ночных воров. Если мы преступим закон, нам не послужит в оправдание то обстоятельство, что мы действовали с добрыми намерениями.

— Это правда, — сказал принц. — Тем не менее… — Он не договорил.

— Тем не менее вы не желаете посвящать в это дело полицию. Вам хочется оставить за собой привилегию распутать его. Вас разбирает охотничья лихорадка, не так ли? Примите совет более опытного человека, принц: идите спать — утро вечера мудренее. Я не готов совершать ночные вылазки две ночи подряд. Что же до тебя, Нелла, — сейчас же марш в постель! А мы с принцем еще поговорим немного за стаканом какой-нибудь бурды, какая найдется в этой дыре.

— Папа, ты совершенно несносен сегодня!

— Может быть, но я и вправду страшно зол на тебя за то, что ты отправилась сюда одна. Это было чудовищно, и если бы только я не был самым безрассудным из всех отцов… Ну, довольно! Спокойной ночи, уже девять часов. Я уверен, что принц извинит тебя.

Не будь Нелла действительно сильно утомлена, принцу Ариберту пришлось бы быть свидетелем добродушного, но упорного конфликта между миллионером и его бойким детищем. На этот раз Нелла удалилась на удивление послушно. Мужчины остались одни.

— А теперь, — сказал Раксоль, внезапно меняя тон, — я к вашим услугам. Я согласен предпринять ночное расследование, даже, говоря по правде, думаю, что откладывать это дело до утра никак нельзя. Но я хотел оградить Неллу от опасности, по меньшей мере до завтра. С ней довольно-таки трудно сладить, принц, и я должен предостеречь вас, — он усмехнулся, — что, если нам удастся что-нибудь сделать сегодня, мы получим завтра утром нагоняй от ее милости. Готовы ли подвергнуться этому риску?

— Готов. — Принц улыбнулся. — Но мисс Раксоль — девушка с замечательным характером.

— Да, — суховато отозвался Раксоль, — иногда я бы желал, чтобы у нее было его поменьше.

— Я питаю величайшее уважение к мисс Раксоль, — сказал принц, взглянув в глаза отцу девушки.

— Вы оказываете нам большую честь, принц. Однако перейдем к делу. Прав ли я, предполагая, что у вас есть причины не допускать вмешательство полиции в это дело, если это окажется возможным?

— Да, — сказал принц и нахмурился. — Я очень боюсь, что мой бедный племянник по собственной глупости попал в беду, оглашения которой он бы не желал.

— Так вы не верите, что он стал жертвой гнусной интриги?

— Нет, не верю.

— Могу ли я узнать почему?

— Мистер Раксоль, мы говорим с вами по секрету, не так ли? Несколько лет тому назад мой безрассудный племянник имел историю… историю с одной звездой Берлинского театра. Как мне кажется, дама эта могла бы быть настоящим образцом добродетелей, но когда в деле замешан владетельный принц, то уж никак не избежать скандала. Я думал, с этим делом покончено, особенно когда узнал, что предстоит объявление о помолвке моего племянника с принцессой Анной Экштейн-Шварцбургской. Но вчера я видел вышеупомянутую даму. Это совпадение — то есть ее присутствие здесь вкупе с исчезновением моего племянника — слишком знаменательно, чтобы с ним не считаться.