Горячий луч утреннего солнца коснулся щеки Лакшми, она открыла глаза и посмотрела на портрет мужа, висящий на стене спальни. Так женщина встречала каждый новый день. Это был ритуал, заведенный много лет назад, с тех пор, как господин Дэви, ее муж, погиб в автомобильной катастрофе.

После смерти мужа Лакшми осталась с четырьмя детьми. Мать воспитала их одна. Сколько сил ушло, каких мук ей это стоило, об этом не знал никто, а мужественная женщина, не жалуясь и не плача, растила трех сыновей: Аджея, Санджея и Виджея, — и младшую дочку, красавицу Мину.

— Поднимайтесь! Солнце давно уже встало! — говорила мать, постукивая бамбуковой палкой по кроватям братьев. — Сколько можно нежиться?

— Ну, мама, дай поспать еще хоть немножко, — просил старший брат Аджей, плотный, упитанный молодой человек, пытаясь укрыться с головой одеялом.

— Нужно усердно готовиться к экзаменам, с утра садиться за учебники, а не валяться в постели! — с этими словами Лакшми чувствительно стукнула его палкой.

— Ой, больно! — вскрикнул Аджей, вскакивая с постели.

Не дожидаясь наказания, средний сын последовал его примеру. Мать подошла к кровати младшего, но того на месте не было.

— Куда девался этот шалопай? — спросила она, глядя на аккуратно застеленную постель.

А в это время Виджей, распевая веселую песню, ехал по улицам города на велосипеде, придерживая висящую на груди почтальонскую сумку. В отличие от братьев, которые готовились к экзаменам, он бросил учебу, справедливо рассудив, что мать не сможет прокормить такую большую семью и пора самому зарабатывать на жизнь.

Дома Виджей считался легкомысленным парнем, водил дружбу с грузчиками, таксистами, почтальонами, очень любил петь и танцевать и мечтал стать актером. То ли дело старший Аджей, который после окончания учебы станет страховым агентом, или средний брат Санджей — будущий адвокат.

— Эй, держи газеты! — крикнул веселый почтальон и бросил пачку солидному мужчине, зевающему на крыльце дома, да так, что чуть не угодил в широко открытый рот почтенного человека.

Так уж у него всегда получалось — за что бы ни брался Виджей, обязательно выкинет какую-нибудь шутку.

Разнеся почту по участку, он вернулся в «Храм любви». Именно такое название дали своему жилищу Лакшми и Дэви, когда закладывали первый кирпич дома. И он действительно стал храмом любви — окруженный пышным цветущим садом, с прекрасными ярко-красными розами, горящими под жарким солнцем. Все было бы хорошо, если бы не жестокая, нелепая смерть…

Виджей шел по дорожке сада, помахивая свернутой в трубку газетой. Вдруг дверь дома открылась, и вышла сестра Мина. Реакция бывалого почтальона была мгновенной: ловкий бросок — и газета летит в девушку.

— Ай! Ты что? — возмутилась Мина.

— Ой! Прости, я принес тебе свежую прессу.

— Я не читаю газет, там нет ничего интересного, — поморщила носик сестра — очень красивая девушка с большими озорными глазами и такая же смешливая, как младший брат.

— Ошибаешься, — Виджей развернул лист, пахнущий свежей типографской краской, — сегодня здесь такие новости, ты просто упадешь!

— Не хочу читать!

— Ну тогда я прочитаю. Слушай. — С важным видом он стал громко декламировать, словно стихи: — Молодой, талантливый артист Виджей скоро будет известен во всем мире, как и Майкл Джексон. — При этом имени весельчак сделал сложное телодвижение, в точности повторяющее элемент танца своего кумира.

— Неужели там так и написано?

— Конечно! Не веришь? Тут и про тебя есть. Вот: его младшая сестра по уши влюбится в красивого молодого человека…

— Ах ты, болтун, — ущипнула Мина брата.

— Ой, — он потер руку и продолжил, но уже с иронией:

— Правда, этот жених немного подслеповат, одна нога у него короче другой, и он плохо слышит…

— Мама! — обиженно крикнула сестра. — Виджей опять дразнится!

— Виджей! — раздался строгий материнский голос. — Иди сюда!

С невинным видом весельчак зашел в дом и предстал перед Лакшми.

Воспитывая без мужа трех сыновей, поневоле надо научиться держать в строгости такого легкомысленного парня, как младший. Сказывалось отсутствие твердой мужской руки, вот он и распустился.

— Ты куда исчез чуть свет?

— Я решил немного помочь почтальонам в их тяжелом труде. — Будущий Майкл Джексон тут же вошел в образ послушного молодого человека. — Ты ведь всегда говорила нам, что у тех, кто встает с первыми лучами солнца, жизнь будет светлой и прекрасной, а тех, кто любит поспать, преследуют одни неудачи. Как хорошо, когда теплые лучи солнца скользят по лицу… — увлекшись, он описал рукой широкий круг, изображая солнце, и тут же получил удар бамбуковой палкой.

— Хватит болтать! Ни на что серьезное ты не способен. У тебя в голове одни глупости! Одни песни и танцы!

Братья, наблюдавшие эту сцену из другой комнаты, снисходительно улыбались: вечно младший попадает в какие-нибудь истории, и когда он станет таким же серьезным и солидным, как они.

— О, мама! — закричал Виджей. — Как ты права! Ты просто чудо! Действительно, моя единственная мечта — стать таким же великим, как Майкл Джексон. — При упоминании имени кумира, он опять сделал несколько движений из танцевального арсенала певца, и немедленно получил награду в виде нового удара палкой, теперь уже по ногам.

— Какой такой Майкл Джексон? Я его не знаю, Кто он такой?

— О, это великий артист, — объяснил весельчак, потирая ногу. — Он на вершине славы.

— Не смей и думать об этом! Бери пример со старших братьев, — они тут же вошли в комнату, вытираясь полотенцами после умывания, дабы разгильдяю не нужно было далеко идти за положительным примером. — Они готовятся к экзаменам, целыми днями занимаются, а ты, лентяй, только про танцы и думаешь. Я мечтала, что ты получишь хорошее образование, станешь порядочным человеком, будешь счастлив.

— О, мама, когда мои братья получат образование — один станет адвокатом, а другой страховым агентом, — я буду счастливым человеком и тогда мне ничего не останется, как петь и плясать от радости.

И Виджей тут же принялся демонстрировать свои вокальные данные, одновременно выдавая сложную чечетку, на что последовали очередные удары палкой. Даже Мина, стоящая позади брата с газетой в руках, не выдержала и вмешалась:

— Довольно, мама!

Аджей и Санджей только улыбались, наблюдая за экзекуцией.

После особенно болезненного удара, весельчак вдруг запрыгал на одной ноге, вывернул руку под неестественным углом и запричитал:

— Ой, ой, как больно!

— Что с тобой, сынок? — Лакшми отбросила палку. — Лучше бы я себя ударила.

— Не говори так, мама, — серьезным голосом сказал Виджей. — Твои руки бесценны, ведь в них счастье всей семьи.

— Значит, ты нас опять разыграл, обманщик?

— Да, мама. Здорово у меня получилось?

— Ну, сейчас ты у меня получишь! — Лакшми подняла палку и занесла ее над сыном. Тот покорно согнулся, подставив спину, и рука матери дрогнула. — Виджей, как тебе не стыдно!

— Прости, мама. Не сердись. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Лучше покорми меня, ведь я голоден.

— Нет, ты невыносим, — улыбнулась мать. — Конечно, я покормлю тебя.

— Ура! — обрадовался он. — Идем завтракать!

Он обнял братьев за плечи, и все вместе они двинулись в столовую.

Даже за столом Виджей не мог удержаться от своих шуточек. Он что-то напевал, передразнивал сварливого соседа, а когда Лакшми внесла дымящееся блюдо риса, сдобренного острыми специями, захлопал себя по бокам, словно петух крыльями, и попытался клевать зернышки носом, за что и получил подзатыльник от матери.