Свердловский обком был одним из самых больших в стране. В нем работало примерно двести человек — с учетом сотрудников Дома политического просвещения и партийного архива. Пять секретарей, множество отделов: тяжелой промышленности, машиностроения, оборонной промышленности, лесной промышленности, строительства, торговли и бытового обслуживания, науки и культуры, административных органов, пропаганды и агитации, организационно-партийной работы, общий...
Ельцин заботился об авторитете власти и построил самое высокое в стране здание обкома партии — высотку, в которой свердловчане увидели некий фаллический символ и потому именовали самым неприличным образом — «член КПСС».
Борис Ельцин, как и его предшественник Рябов, любил порядок и старался планировать работу. Очень рано приезжал в обком, собирал секретарей, обсуждал распорядок дня и недели, определял, кто чем займется: один секретарь поедет на стройку, другой — на пуск промышленного объекта, третий — на городскую конференцию.
По вторникам проходило бюро обкома. Первый вопрос — утверждение кадров, потом все остальное. В повестке все расписано: когда начинается обсуждение вопроса, когда заканчивается, кто отвечает за его подготовку. Но иногда обсуждение затягивалось и засиживались до позднего вечера. Ельцин, следуя примеру Рябова, следил за тем, чтобы бюро шло по графику. Если секретарь обкома или заведующий отделом, которые поставили вопрос, не управлялись в отведенное время, их ждала выволочка.
С подчиненными Ельцин держал дистанцию, ни на минуту не забывал, что он первый человек в области. Но одновременно считал необходимым поддерживать с ближайшим окружением личные отношения — не только работать, но и отдыхать вместе. Членов бюро Ъбкома вместе с женами Ельцин заставил играть в волейбол — все выходили на площадку два раза в неделю.
Будущую жену Ельцин встретил в институте,
Анастасия Иосифовна Гирина, которую звали просто Наина, на год моложе Бориса Николаевича. Она родилась в Оренбургской области. Детство у нее было таким же трудным, как и у мужа, — в семье шестеро детей. В 1950 году она поступила на строительный факультет Уральского политехнического института, тот самый, где учился Борис Ельцин.
Студенческий роман перерос в крепкое чувство. Наина Ельцина прошла рядом с мужем весь его трудный путь. Он, наверное, по-своему всегда ее любил, но был слишком занят своей карьерой. Наталья Константинова, бывший работник пресс-службы Кремля, так пишет о Наине Иосифовне: «Возможно, все эти сорок с лишним лет ей не хватало тепла и заботы, хотя какая женщина признается в этом вслух. Только однажды вырвалось в разговоре с младшей дочерью Татьяной о семейном житье-бытье: «Если бы меня мой муж каждую минуту так целовал, как твой Леша...»
В 1956-м они поженились, через год родилась Елена, еще через три года — Татьяна. Ельцин хотел сына, но вырастил двух девочек. Отсутствие наследника в семье со временем сделает более обостренным поиск наследника политического...
Когда молодой строитель Ельцин женился, он получил комнату в коммунальной квартире. Двухкомнатную квартиру ему дали, когда родилась Елена и он стал начальником управления.
Избранный первым секретарем, Ельцин въехал в пятикомнатную квартиру, в которой прежде жил Рябов. А потом он велел пристроить к хорошему дому возле пруда новый подъезд, и там квартиры получили члены бюро обкома.
Руководителям области —- секретарям обкома, первому секретарю Свердловского горкома, председателю облисполкома, главе профсоюзов и начальнику областного управления КГБ — полагались дома в дачном поселке, выстроенном еще в 30-е годы.
Первого секретаря обслуживала «Чайка», естественно, с номером 00-01. Но по области он обычно ездил на «Волге» с номером 00-02. А охотиться или рыбачить — на «газике» 00-13.
Потом в Москве Ельцин прикажет построить для высшего руководства отдельный дом, на Осенней улице, и сам определит, кто станет там жить, не понимая, что через несколько лет прежние добрые отношения расстроятся.
Сергей Филатов, который руководил президентской администрацией, рассказывал мне, что он присутствовал при дележе квартир в президентском доме:
— Противная сцена, очень противная... Я вообще считаю, что это было неправильно — построить президентский дом и какую-то группу людей туда поселить. Что теперь с этим домом? Гадючник какой-то образовался. Сплошной клубок — как пауки в банке. Там ни одного друга нет — одни недруги.
И в роли первого секретаря Ельцин не стал кабинетным работником. Он отличался тем, что не боялся встречаться с людьми: директорами школ, предприятий, молодыми партработниками. Не только сам говорил, но и отвечал на вопросы.
Борис Николаевич запросто мог по нескольку часов, без бумажки, без заранее заготовленных ответов беседовать со студентами. Его принимали в разных аудиториях. Однажды даже выступал в прямом эфире областной телестудии и отвечал на вопросы телезрителей.
Михаил Ненашев, партийный работник, который был редактором газеты «Советская Россия» и возглавлял Гостелерадио, в 1984 году побывал в Свердловске.
«Как мне поведали свердловские коллеги, отношение к своему первому секретарю обкома было у них уважительным и доброжелательным. Они считали, что авторитет первого лица в области идет не только от должности, но и от того, что по своим качествам он действительно представляет собой неформального лидера. Мне рассказывали, как сплочены и дружны работники обкома, и не только на работе, но и на волейбольных баталиях, на товарищеских семейных вечерах».
Ненашев заметил и другие черты будущего президента России, которые много объясняют в его поведении:
«Б. Ельцин как представитель партийных работников-фанати-ков, сторонников волевого стиля, считал, что мой тезис: «Не количество часов рабочего времени, не будни без выходных определяют успех дела, а эрудиция и высокий профессионализм» — неправомерен, ибо в условиях, когда так многое зависит от партийного вмешательства, нельзя работать исходя из рациональных подходов, экономя время.
— У нас в Свердловске, — заметил он мне, — у партийных работников нет временных регламентов, работаем, не жалея времени и себя, столько, сколько требует дело.
Категоричность в суждениях, не очень большая расположенность понять собеседника, робость и безмолвность присутствующих на встрече моих свердловских коллег-идеологов свидетельствовали, что Б. Ельцин — сторонник прямых, откровенных отношений, но из тех людей, кто рожден повелевать, принимать самостоятельные решения, и большим демократом он мне не показался».
Нечто подобное отметил и Виталий Иванович Воротников, в те годы первый заместитель председателя правительства РСФСР. Воротников, побывав в Свердловске, отметил, что «Ельцин очень активен, напорист, дает безапелляционные указания селянам. Никто ему не перечит... Показался он мне человеком волевым, но крутым, даже жестким в общении с людьми».
Впрочем, на оценку того, прежнего Ельцина, возможно, влияет и нынешнее желание «развенчать» первого президента России.
В самом центре Свердловска находился дом купца Ипатьева, в котором провели последние дни своей жизни император Николай II и его семья. Здесь они и были расстреляны в июле 1918 года. Когда-то сюда водили на экскурсии пионеров и иностранных гостей — расстрелом врагов трудового народа гордились. Потом настроения в обществе менялись, возник неподдельный интерес к старой России, к императорской семье. Идеологическое и чекистское начальство забеспокоилось: дом Ипатьева превращается в объект поклонения.
26 июля 1975 года председатель КГБ Юрий Андропов написал записку в ЦК КПСС: «Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в городе Свердловске. Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города... Представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому партии решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города. Проект постановления ЦК КПСС прилагается. Просим рассмотреть».