- Ты бы стал как легенда.

- Это вряд ли.

- Ты же Гамлет.

- Кристи, я не настолько Гамлет, чтобы стать легендой.

- Я тоже, - вздохнула Кристина. – Не настолько русалка, чтобы... Что ты знаешь о русалке?

- Знаю, что она по уши втрескаться в одного дебила.

- Почему в дебила? – засмеялась Кристина.

- А ей было наплевать. Ей нужен был принц, на простых парней она даже не смотрела. А принц оказался дебилом. Что поделаешь? Не искать же другого принца. Время идет, ей пора было замуж. Колдунья поменяла ее хвост на ноги, но взамен забрала голос, у русалки был красивый голос. Ходить на ногах она как следует не умела – каждый шаг был для нее пыткой, словно наступаешь на острые лезвия. Когда она вышла на берег, ее походке все завидовали. Никто не знал, откуда она свалилась, без роду, без племени, никто не знал, почему она молчит, почему не ходит, а как будто парит над землей, как будто танцует, никто не знал, как ей больно. А она ходила за этим принцем и ходила. Не жаловалась, не плакала. Только любила и терпела.

- А принц? - прошептала Кристина.

- Она его однажды спасла. У принца были какие-то проблемы на море, его корабль утонул, она его вытащила на берег, откачала, все такое… Но он ее не запомнил. Потом он постоянно ищет свой мираж, ту девушку, которая его спасла, а русалка везде его сопровождает, ну, она как подружка или собачка: ходит за ним, как привязанная, молчит и терпит... В конце концов, они вместе находят принцессу, в которой принц узнает свою спасительницу. Принц и принцесса женятся, русалка не может этого пережить и бросается в море.

- Утонула?

- У Андерсена она превратилась в дух добра, взлетела куда-то под небо, в общем, ей стало лучше. Кроме Андерсена в эту тему никто как следует не углублялся.

- Они занимались сексом?

- Интересный вопрос…

Интересный вопрос повис в воздухе, поскольку в квартире раздался дверной звонок.

- Мама?! - Вова дрогнул.

Кристина пожала плечами и потянулась к костылям.

- Сиди, я открою. - Вова неуверенно направился в прихожую.

Он открыл замок. В дверь ворвался Гарик - двенадцатилетний пацан в грязной футболке и удивительно чистых шортах. Он сразу протянул Вове чумазую руку и азартно расхохотался:

- Здорово! Га-га-га! Ты уже тут?

- Здорово. Ты откуда?

- С дачи. Лёля привез. Мать велела. Где сеструха?

- В своей комнате.

- Что так дымящей шмонит?

- Сильно?

- Нормально. Мазер учует.

- Я накурил, - сознался Вова.

- Можно на тебя валить?

- Вали.

- Дай тогда сигарету.

- Тебе не рано?

- Ну, дай, Вовчик!

- Ирина Михайловна с меня шкуру снимет.

- Не ссы, она и так с тебя всё снимет.

- Ну ладно, - сдался Вова, вынув пачку сигарет. - Бери, только не говори матери.

- Я что, стукач, по-твоему? - Закинув трофейную сигарету за ворот грязной футболки, Гарик двинул к сестре: - Здорово, Кристюха!

- Привет, - тихо ответила та.

- О, бляха-муха! - Брат обошел испуганную девчонку по кругу, присел возле нелепых ортопедов и по-хозяйски постучал по правому башмаку костяшками пальцев. - А это что такое? Горнолыжный слалом? Скоростной спуск? Га-га! - Хохотнув, Гарик резко перешел на сочувствие: - Ну, сеструха! Ну, блин! - Его неугомонный взгляд остановился на костылях: - Твои?

- Мои, - кивнула Кристина.

- Я заценю? - братец овладел клюшками. - Я сейчас.

С энтузиазмом оседлав сестренкины подпорки, Гарик, как заведенный, стал носиться по квартире, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, выкрикивая, черт знает что, и наводя суматоху выше потолка. Сильно обалдевшая Кристина забыла про Вову. Вова забыл, зачем здесь находится. В конце концов, он решил, было, откланяться, оставив брата и сестру на попечении друг друга, но тут влетел Гарик. Его стремительности можно было позавидовать, братец прыгал с удовольствием годовалого пса.

- Эй! - заговорил Вова. - Что-то ты много шума развел. Не проголодался с дороги? Сходи, поешь.

- Сейчас, - согласился Гарик. - А вы не хотите?

- Я нет.

- И я нет, - присоединилась Кристина. - Уже достало: все ешь и ешь.

- Как хотите, - Присев на корточки, Гарик весело заглянул Кристине в глаза: - Помнишь меня, Кристюха?

Та неуверенно кивнула.

- Га-га-га! А то как тогда, в больнице, га-га-га! Я прихожу такой, мазер мне: сеструха ни хера не помнит, не парь ее, типа, га-га-га-га… - Любопытство, с которым пацан смотрел на девчонку, равнялось любопытству посетителя Кунсткамеры.

- Она так и сказала, - переспросил Вова, - ни хера?

- А ты самый умный? - огрызнулся Гарик. Поковыряв пальцем в носу, он вернулся к костылям: - Те чо, нормально на них?

- Да так, ничо. – Кристина пожала плечами.

- Зимой она вообще пластом лежала, - сообщил он Володе.

- Если все нормально, зачем меня приперли горшок за тобой таскать?

- Какой горшок? – не поняла Кристина.

Вова неожиданно отвесил Гарику подзатыльник:

- Эй, иди ужинать, а?!!

- Иду, - смирился пацан.

- Какай горшок? - Кристина совсем потерялась.

- Это он пошутил, - пояснил Вова.

- Зачем ты его ударил?

- Я не шучу. – Понимая, что схлопотал заслуженно, Гарик не обиделся и, наконец, отправился перекусить. - Думаете, все каникулы буду здесь торчать? Нашли дурака!

Не прошло и пяти секунд, как на кухне загремели, кажется, все тарелки и кастрюли одновременно: брат готовил ужин.

- Веселый, - сказала Кристина.

- Ненормально веселый. Этого мальчика можно немножко так… - Вова красноречиво отмахнулся. - Не то башка станет треугольником. И то, что он болтает, Кристи, запоминать, ну, совсем не обязательно.

Володя взял с кресла куртку.

- Ты куда? - Кристина побледнела.

- Пора двигать.

- Я тебя когда-нибудь увижу?

- Созвонимся.

- Правда, созвонимся?

- А как же, Кристи? За мной офигенный поцелуй.

- Да, да, да.

- Шопена оставить?

- Оставь. Суппер! Шопен, музыка. Я тащусь.

- Ну, пока?

- Пока.

Услыхав, что дверь за, Володей закрылась, Гарик вернулся к бледной сестре. Брат жевал, у него в руке был корявый бутерброд. Оставалось загадкой, как можно перевернуть верх дном всю посуду, чтобы на выходе получить один-единственный бутерброд?

- Вовчик ушел? - спросил Гарик.

- Ушел, - кивнула Кристина.

- Плакать будешь?

- Я не умею.

- Да ну, врать-то! Я что, не видел, как ты ревешь?

- Это раньше. А теперь я ни хера не умею.

Брат насторожился. Сеструха с каждой секундой холодела и холодела. Не температурой тела, а как-то вообще, от макушки, до горнолыжных ортопедов.

- Кристюха, бляха-муха! - встрепенулся Гарик. - Ты только не умирай! Вовчик уходит - Вовчик приходит, слышь!

- А?

- Не умирай, тебе говорят!

- Я живая.

- А чего такая стала?

- Какая?

- Задолбаная.

- Задолбало. - Кристина посмотрела на брата. - Не больно он тебе двинул?

- Толстый-то? Урод! Я ему когда-нибудь навешаю!- Гарик отвлекся от сестры, и прислушался. - А что за кислятину мы крутим?

- Шопен, музыка.

- Как на похоронах, блин. Толстый притащил?

- Почему толстый?

- Откуда я знаю, почему он толстый? Жрет много. Давай, реальную тему заслушаем? Умереть же можно! - Крайне недовольный Шопеном, Гарик отыскал, нужный диск: - Во!

Громкость увеличилась втрое. По мозгам впарил сверхит «Ты моя женщина, я твой мужчина» BAD BOYS BLUE. Подергавшись в центре комнаты, братец запрыгнул на подлокотник кресла к шокированной сестре:

- Клёво?!

Она испуганно кивнула.

- Я же говорю! Прам-па-па! Прам-па-па!

Клёвая тема быстренько выбила Кристину из замороженного состояния, ее глаза заблестели, руки стали отбивать ритм, все такое... Дослушав шлягер до конца, Гарик убавил громкость:

- Протащило?

- Классно, - согласилась Кристина. – Атас просто.