Когда восторг достиг высшей точки, послышался вой полицейской сирены. Джеймс с удовольствием поглазел бы на погоню, но гонщики не стали рисковать. Они ударили по тормозам, выскочили из машины и смешались с толпой подростков. На площадку въехали три полицейских машины.

Зеваки кинулись врассыпную. Один из ребят, с которыми херувимцы играли в футбол, дернул Джеймса за футболку.

— Не стой столбом, — выпалил он. — Если схватят — поколотят.

Керри, Кайл и Николь уже исчезли. Джеймс бросился бежать, но в темноте все здания в Торнтоне казались одинаковыми, и он не мог вспомнить дорогу домой. В конце концов он остановился в центре квартала, на большой мощеной площади, от которой расходились шесть улиц с абсолютно неотличимыми домами.

— Ты знаешь, куда идти? — послышался тихий голос.

Джеймс обернулся и с облегчением узнал Кайла. С ним были Керри и Николь.

— Можно спросить полицейских, — предложила Керри.

— Ты что, из ума выжила? — Джеймс повертел пальцем у виска. — Полиция ищет тех, кто был в машине — двоих парней и двух девчонок. Как раз нас и схватят.

Керри озадаченно покачала головой.

— Но мы же не угонщики!

— Керри, — рассмеялся Джеймс — Не будь наивной. В таких местах полицейские и подростки ведут себя как масло и вода: не смешиваются.

— Если бы вы послушались меня и пошли домой, когда я предлагала, ничего этого бы не случилось, — обиженно проворчала Керри.

— Да заткнись ты, — отмахнулся Джеймс

— Так куда нам идти? — спросила Николь.

*

Запыхавшись, ребята ввалились в парадную дверь. Со второй попытки им по чистой случайности удалось попасть на нужную улицу, не наткнувшись на полицейских. Из кухни выглянула Зара.

— Ага, вот и вы, мои маленькие чудовища, — улыбнулась Зара. — Как всегда, опоздали.

Ребята ожидали выволочки, но позднее возвращение сошло им с рук, потому что на кухне, попивая с Зарой и Эвартом чай, сидела пожилая пара.

— Это наши приемные дети, — пояснил Эварт. — Ребята, познакомьтесь, это Рон и Джорджина. Они живут по соседству и в честь знакомства принесли нам домашнего печенья.

— Угощайтесь, ребятки, — пригласила херувимцев пожилая дама — Мое печенье получало призы на многих конкурсах.

Дети запустили руки в коробку и взяли по печенью. Судя по вкусу, оно было испечено году этак в 1937, но не выплевывать же его на глазах у почтенной леди!

— Очень вкусно, — пробормотал Джеймс, запивая затхлый привкус глотком воды.

— Хочешь еще? — предложила дама

Зара проворно накрыла коробку крышкой.

— Им уже пора спать, — сказала она. — Обычно я не позволяю детям есть сладости в такой поздний час, это вредно для зубов.

Ребята была благодарны Заре за то, что она спасла их от добавки. Джеймс направился в ванную.

— Потише там, — шикнула на них Зара. — Джошуа уже спит.

Все четверо выстроились в очередь к водопроводному крану, напились и прополоскали рот зубным эликсиром. Только это помогло избавиться от мерзкого привкуса.

— Даже маленький кусочек как будто впитывает всю слюну во рту, — проворчала Керри.

— Наверняка она знает, какая гадость ее печенье, — сказал Кайл. — И забавляется, глядя на людские страдания.

— Чтоб она сдохла, старая перечница, — пожелала Николь.

— Это уж, пожалуй, немного чересчур, — рассмеялся Джеймс

— Терпеть не могу стариков, — сказала Николь. — Всех, кому исполнилось шестьдесят, надо расстреливать на месте.

— Не скажи, моя бабушка была классная, — возразил Джеймс. — Каждый раз, когда я приходил, она угощала меня «Кит-Катом» или «Вагон-Вилз». Я у нее был любимчиком. А Лорин ей никогда не нравилась.

— О вкусах не спорят, — хмыкнула Керри. — Когда она умерла?

— Когда мне было десять лет.

— Кстати, интересно, как там Лорин? — спросил Кайл.

— Я с ней с утра не разговаривал, — ответил Джеймс. — Надо бы позвонить перед сном.

Раздевшись, Джеймс лег в кровать и позвонил Лорин с мобильника. Ей было стыдно за утренние слезы, и она не пожелала об этом говорить.

8. КОНТАКТ

Наступил первый день нового учебного года. Несчастные свежеподстриженные ученики в новеньких формах, купленных на вырост, печально тянулись в школу. Кайл предложил Джеймсу отгладить одежду, чтобы та выглядела, как он выразился, «с иголочки». За лето Джеймс успел забыть, как тягостно целый день ходить в пиджаке и галстуке. Единственным светлым пятном в грядущей школьной жизни была Николь в ладно сидящей белой блузке, с галстуком, свободно повязанным под воротником. Она перешила юбку, и та стала вдвое короче, чем у Керри.

После смерти мамы Джеймс успел сменить несколько школ. Но эта, «Грэй-Парк», была намного хуже предыдущих. В дверях тебя встречал запах туалета пополам с мастикой для полов. Шторы и стены в вестибюле были усеяны белыми крапинками жвачки, половина ребят пришла без формы, в аквариуме, полном дохлой рыбы, плавал сломанный стул.

Джеймс прошел по коридору, свернул за угол и отыскал свой класс. Он сразу узнал Джуниора Моррисона — тот сидел на задней парте с приятелем. С первого же взгляда на их рваную форму и на их позы (ноги задраны на парту) можно было сказать — эти ребята хотят, чтобы их считали отпетыми хулиганами.

Джеймс понял; к ним придется втираться в доверие постепенно. Если сразу подойти к таким парням и представиться, они выставят тебя на посмешище. Джеймс решил вести себя так же, как они, и хулиганством завоевать их расположение.

Вошел учитель — маленький толстяк в бежевом костюме по имени мистер Шоун. Он держался до крайности самодовольно. Над такими учителями руки так и чешутся поиздеваться — хотя бы для того, чтобы полюбоваться, как они брызжут слюной.

— До-о-оброе утро, — пропел мистер Шоун и хлопнул книгой по своему столу, чтобы привлечь внимание учеников. — Лето закончилось, добро пожаловать в восьмой класс. Рассаживайтесь, пожалуйста.

Джеймс уселся за пустую парту в середине класса. Рядом с ним плюхнулся какой-то придурочный парень. Длинный и худой как спичка. Форма была ему маловата, а ходил он, как будто его тянуло сразу в двадцать сторон.

— Новичок? — сказало это чучело. — Меня зовут Чарльз.

Джеймсу не хотелось с ним ссориться, но если стремишься подружиться с таким типом, как Джуниор, лучше держаться подальше от подобных чудаков.

— Хочешь, покажу тебе окрестности? — предложил Чарльз.

— Не надо, — смущенно ответил Джеймс. — Спасибо за предложение, но я сам разберусь.

В отличие от других учеников, Чарльз не носил рюкзака: его учебные принадлежности были сложены в коричневый кожаный портфель. Судя по грохоту, с каким он опустил портфель на парту, внутри болталась пара кирпичей. Чарльз склонился над столом и принялся лихорадочно чесать тыльную сторону ладони. На парту посыпался дождь белесых чешуек.

— У меня экзема, — громко объяснил Чарльз. — А летом, когда потею, делается еще хуже.

Мистер Шоун принялся раздавать расписание и забубнил о сказочных возможностях, которые открывают перед детьми внеклассные кружки по шахматам и театральному искусству. Через десять минут после начала занятий Джеймсу уже хотелось выскочить за ворота и убежать куда-нибудь в горы. В школе ему всегда было скучно, но по сравнению с учебой в «Херувиме», где классы были маленькими, а учителя не давали ребятам расслабиться, обычная школа казалась похожей на замедленный кинофильм.

Чарльзу тоже сделалось скучно. Он достал из портфеля яблоко и с хрустом откусил. Мистер Шоун замолчал и впился в него свирепым взглядом.

— Чарльз, что ты делаешь?

— Ем яблоко, — ответил Чарльз, как будто ему задали самый глупый на свете вопрос.

— А разве можно есть в классе? — осведомился мистер Шоун.

Ребята засмеялись. Если бы яблоко сжевал парень покруче, они восприняли бы это как подвиг. Но Чарльз считался в классе изгоем, так что ребята лишь покрутили пальцами у виска. Послышались шепотки: «Придурок», «Идиот».

— Чарльз, брось яблоко в корзину! — потребовал мистер Шоун.