— Так то книги, — возразил Валька, — а то — семена. Разница! Книгу занумеровал, поставил на полку, и все. А семена?..

— И семена нумеруют. Их в железных ящичках держат, с решетками, чтобы мыши не добрались и чтобы воздух проходил, для вентиляции… — Леша что-то вспомнил, оживился, глаза загорелись. — А молодцы все-таки наши ученые, такие герои!

— При чем здесь герои?

— При том, что во время блокады спасли всю коллекцию семян. Сами ходили голодные, умирали с голоду, но не тронули ни одного зернышка. И никому не дали тронуть. Берегли для будущего, для мирной жизни, чтобы потом можно было выводить новые сорта. Скажешь, не герои?

Валька молча кивнул. Спорить тут было не о чем.

Молчание нарушил Пятитонка.

— Слушайте, ребята, — сказал он. — Надо будет послать в Ленинград и наш сорт. Пусть он будет у них двенадцать тысяч девятьсот шестьдесят пятый.

— Главное — сорт-то совершенно особенный, — сказал Леша. — У индейцев древняя низкорослая была, а у нас вон какая! Это же очень важно.

Решили: как только урожай древней кукурузы будет собран, первым делом образцы семян пошлют в Ленинград, в Институт растениеводства. Тамошние ученые заслуживают такого подарка.

Дождь перестал. Мальчики вышли из пещеры, взялись за тяпки. Вон пырей, и вон, и вон.

Выдернув сорняк, Леша любовно посмотрел на стебель молодой кукурузы. Ну до чего хороша! Ровная, стройная, с острыми ярко-зелеными, блестящими листьями, с сияющими, как бриллианты, капельками влаги, с…

Леша присмотрелся внимательней и тихо свистнул. Вот это новость! У основания листа копошились жучки — небольшие, черненькие и очень хлопотливые. Сообразуясь с какими-то своими делами, они жизнерадостно сновали в разные стороны.

Леша осмотрел другое растение. Та же картина. И тут, в том месте, где листья прилегают к стеблю, копошились жучки, в точности похожие на тех, что сновали рядом.

Вальку заинтересовали непонятные действия друга: что он рассматривает?

Подошел, увидел насекомых и отнесся к ним вполне равнодушно.

— Ну букашки, — сказал он Леше. — Чего ты уставился?

— «Ну букашки»!.. — передразнил Леша. — А какие они, знаешь?

— Чего их знать! Обыкновенные, безобидные.

— Это для нынешних растений они, может быть, безобидные, а для нашей древней как? Наша, может быть, к ним не приспособилась, их в те времена, может быть, даже не было.

Валька шмыгнул носом. Если жучки нынешние, а кукуруза древняя, то в самом деле получится не то.

Подошел Пятитонка, посмотрел и заключил:

— Обобрать надо.

— Как?

— Руками… — Пятитонка вскинул глаза к небу, стал подсчитывать. — Если как следует взяться, за день управимся.

— Да? А ты попробуй… — Валька сунул большой и указательный пальцы в основание кукурузного листа, попытался ухватить копошившегося там жучка. Пальцы не достали.

— Тогда, может быть, их выдувать?.. — задумчиво протянул Пятитонка. — Резиновой грушей. В аптеке продаются. Недорого. Двадцать шесть копеек штука… Три штуки — семьдесят восемь копеек. Если семь поллитровых бутылок сдать, даже сдача останется.

Леша не принимал участия в разговоре. Он думал.

Когда бухгалтерский подсчет Пятитонки подошел к концу, Леша сказал:

— Не выдувать надо жучков, а всасывать.

— В себя? — испугался Валька.

Леша отрицательно покачал головой.

— В щетку. Электрическую. У Генки есть, который с Зуевки, очкастый такой…

Предложение Вальке понравилось.

— А что, правда, пылесос потянет будь здоров!..

Пятитонка вскинул на Лешу задумчивые круглые глаза.

— Я вот чего не понимаю, Леша: разве электрическая щетка может работать без электричества?

— Ясно, нет.

— Где же ты электричество возьмешь?

Валька с торжеством посмотрел на Лешу. Можно было подумать, что это он, а не Пятитонка задал такой каверзный вопрос.

Но Леша нашелся мгновенно. Ни один учитель в школе не жалуется на то, что ученик Брагин туго соображает.

— А вон… — показал он пальцем на вершину откоса. Там, прямо над лужайкой, высился столб. От него в сторону станицы тянулся провод.

Валька не понял.

Леша снова показал пальцем:

— Столб… А на нем штепсель… Он для стригалей. Стригали там стригут овец, у них машинки для стрижки тоже электрические, вот мы и подключим щетку. Тут метров пятьдесят провода понадобится, не больше.

— А твой Генка даст щетку?

— Даст, иначе книги не получит. Сегодня в шесть мы с ним встретимся… — Леша запнулся и уточнил: — В шесть пополудни. А вот провод придется поискать, Генкин провод не подойдет, короткий.

Нет во всей станице мальчишки, который не знал бы дяди Мити — заведующего пунктом заготовки вторичного сырья.

Почему ненужная бумага, старое железо, сломанные керосинки и примусы, прохудившиеся кастрюльки, кости, тряпки, аптечные пузырьки, бутылки называются вторичным сырьем, никто не знал да и не задумывался над этим. Главное, что дядя Митя принимал любую дрянь и расплачивался за все новенькими медяками. Где он их столько доставал, непонятно. А вот доставал. И торжественно вручал мальчишке или девчонке, притащившим ему несколько склянок или связку прошлогодних журналов. Блестящие монетки радовали ребят. Они с великой охотой собирали все, что только принималось на заготовительном пункте. Принималось же, в общем, многое.

Дядя Митя был, можно сказать, мастером своего заготовительного дела. Недаром в будочке, где сидел, красовалась в рамке почетная грамота.

На этот раз Леша, Валька и Пятитонка пришли к дяде Мите не для того, чтобы что-то сдать, а для того, чтобы нечто получить. Они стояли на дворе заготовительного пункта среди куч металлического лома, сеток, набитых бумажной макулатурой, мешков с тряпьем, и с вожделением смотрели на большой ящик без крышки. В ящике змеями извивались сваленные в беспорядке старые электрические провода.

Дядя Митя — седой, толстый, подвижной, красноносый — находился тут же. Между ним и нашими героями шел деловой разговор. Вел его Леша. Валька и Пятитонка в нужные минуты поддакивали.

— Выдайте, дядя Митя, — просительно говорил Леша. — У вас этих проводов вон сколько… Мы возьмем моток и через два дня принесем обратно, ей-богу. Даже выровняем. Провод еще лучше будет.

— Не нужно мне выравнивать, — отвечал дядя Митя. — Он и невыровненный в переплавку пойдет.

— Ладно, — охотно соглашался Леша, — не будем выравнивать, принесем как был, вы только выдайте.

Но дядя Митя мотал головой.

— Не могу я выдать, парень. Провод, он по номенклатуре цветного металла проходит. Строгая отчетность.

— Ей-богу, принесем, вы же нас знаете.

— Знаю, ребята правильные, золотой фонд неорганизованных заготовительных кадров… Только не выдам. Рад был бы, а не могу. Вдруг нагрянет ревизор, что тогда? Кому холку намылят?

Мальчики готовы были предоставить на случай ревизорского намыливания собственные шеи, но убедить в этом дядю Митю они не могли. Говорить, уже казалось, было не о чем.

Тут вдруг Лешу осенило:

— Дядя Митя, а что, если мы взамен провода оставим что-нибудь другое, тоже медное или никелированное… Цветной металл, в общем.

— Ну да, — со знанием дела поддержал Пятитонка. — Ведь для отчетности главное, чтобы сходилось по весу, а провод или непровод — все равно.

— Ну актив, ну золотой фонд!.. — восхитился дядя Митя и предрек Леше с Пятитонкой блестящее будущее: — Большими заготовителями, ребята, будете. Краевого масштаба.

После этого дядя Митя размяк. Договорились так: мальчики принесут что смогут из цветного металла и — баш на баш, килограмм за килограмм, — получат соответственное количество провода. Двор заготовительного пункта друзья покинули в некоторой растерянности: договориться-то договорились, но где взять цветной металл?

Пятитонка вспомнил про ступку. У них в доме есть тяжеленная медная ступка с пестиком. Она, в общем, ни к чему, а вес подходящий, килограммов пять потянет.