Во время ужина – печеная рыба с оливками и просяной кашей – разговаривали о рыбаках и погоде, вернее – о непогоде, которая держалась в здешних местах уже достаточно долго. Небо почти все время хмурилось, частенько шли дожди и, взметая волны, дул холодный пронизывающий ветер. Что уж и говорить – неприятная погодка для дальнего плавания, да и для ближнего – тоже. Ну, пока не судьба встретить подходящий корабль.

– Но вы не отчаивайтесь, парни! Не сегодня – завтра погода точно сменится, и уж кто‑нибудь из наших рискнет пуститься в плаванье до самого Золотого Рога! Продав рыбу, вернется богатеем – лишь бы погода не подвела. Пойдешь, Лисандр?

– Запросто!

– А пираты?

– Они не грабят рыбацкие челны – брезгуют.

– Ну, если так…

Друзья переглянулись: скорей бы! А на улице уныло моросил дождь. Не сезон.

После ужина будущий зять в сопровождении будущего тестя направились к Катерине «для важного и душевного разговора». Приятели немного посидели у очага и пошли к себе – поздновато уже было, да и Корнелис многозначительно тряс мешочком с орехами.

– Вкусные – ужас! – он высыпал их прямо на сундук и тут же ударил себя по лбу. – Вот дурень! Забыл – чем колоть.

– Зубами! – расхохотался Владос.

– Ну, вы и зубами можете, а я уже один вот так сломал! – открыв рот, парнишка показал обломок зуба. – Хорошо, Турчанка помогла – так мучился, и кровь шла, и болело. Вот и у моего дружка тоже точно так было, и совсем недавно. Сейчас расскажу… Ой… Сначала сбегаю на двор – там, у колодца, лежит такой плоский камень, очень удобный…

– Я принесу, – поднялся Лешка. – Все равно на двор надо, в уборную.

– А я пока за костями сбегаю! – обрадовался Корнелис. – Сыгранем?

– На что? На орехи, что ли?

Справив свои дела, Лешка направился было к колодцу, но вдруг, услыхав чьи‑то голоса, остановился у коровника. Не то чтоб так уж любил подслушивать, просто – исходя из последних событий – был уверен, что в этом мерзком мире подвоха следует ждать буквально от всякого. Вот и тут – шепчутся. Не иначе, что‑то замышляют. Прижавшись к двери, парень навострил уши. Вокруг было темно, моросил дождь – мелкий, холодный и нужный – в забранном куском слюды окне дома зеленовато светился огонек масляной лампы. Вот она, тоска‑то зеленая! Сейчас бы телевизор посмотреть, какой‑нибудь ди‑ви‑ди, к примеру – финский концерт «Арии».

А в коровнике, между прочим, уже не шептались… говорили в голос, правда, негромко.

– Давай, давай, Анна… ну… тебе же все равно… Ну… Дай, тебя поцелую, поласкаю грудь, это ведь так приятно… Да что ты кочевряжишься, подстилка турецкая?!

Тут – такое впечатление – кто‑то закатил кому‑то смачную пощечину.

И женский голос добавил:

– Уйди, иначе ударю вилами!

– Ах ты, сука! Ну, попомнишь еще меня, тварь!

Распахнули – похоже, ударом ноги – дверь…

И снова – какое‑то шевеление!

– Уйди, уйди, гад!

Похоже, девчонка зря поставила вилы. Коровник… Уж не Анна ли там? И еще какой‑то нахал ее домогается.

– Я сейчас закричу!

– Попробуй! И я вышибу тебе зубы, сучка!

Лешка вдруг ощутил, что настала пора вмешаться. Нет, заходить не стал, просто отбежал к дому и громко позвал:

– Анна! Эй, Анна! Хозяин зовет.

– Твое счастье…

Кто там выбежал из коровника, Лешка не рассмотрел – темно. Лишь угадывалось, что фигура довольно грузная. У ворот радостно заржал конь, видно, узнал хозяина… Господи! Так ведь один конь у ворот – вороной иноходец Лисандра! Да, больше никакого нет. Значит – Лисандр?! Ну и сволочь…

Тишину ночи разорвал быстро удаляющий топот копыт. Уехал! А из коровника никто не выходит. Не случилось ли чего?

Лешка быстро подошел ближе… Резко пахнуло парным молоком и навозом. В коровнике кто‑то плакал!

– Анна?

Юноша вбежал внутрь.

– Кто здесь?

Точно. Она!

– Это я тебе сейчас звал. Алексей. Ну, кого ты сегодня лечила.

– Алексей… И что тебе здесь надо?

– Пожалуйста, не плачь… Я все слышал. Хочешь, мы хорошенько намнем бока этому сукиному сыну? Лисандр – так его имя?

Девушка ничего не ответила, лишь вздохнула.

– С тобой все в порядке?

– Уходи…

– Ну, я думал – тебя проводить…

– Не надо… А вообще, спасибо. Ты появился вовремя.

– Я рад… Можно спросить одну вещь?

– Спрашивай, только быстрее. Мне еще молоко из подойника переливать.

– Если надо, я могу помочь.

– Смеешься? Ну, что там у тебя за вопрос?

– Ты смотрела на меня все утро. Почему? Ведь мы не могли видеться раньше. Я тебе кого‑то напомнил?

– Напомнил… – еле слышно прошептала девушка. – Одного человека… того, кого давно уже нет.

На следующий день, вернее, еще ночью, когда ушел болтливый Корнелис, Лешка рассказал обо всем друзьям, которые, внимательно выслушав парня, безоговорочно сочли Лисандра хорошей сволочью.

– Вообще, хорошо бы его отшить от девчонки, – неожиданно предложил Владос. – Он ведь ей покою не даст.

– Точно – не даст, – Лешка тут же поддержал друга. – Насмотрелся я в училище на подобных типов. На первый взгляд – весь из себя мачо на крутой папенькиной тачке, а копнешь глубже – урод уродом. Нормального языка такие не понимают – только фэйсом об тэйбл.

– Чего?!

– Ну, короче говоря – в морду.

Так и порешили – проучить Лисандра, да так, чтоб тот и думать забыл обижать беззащитную девушку. Действовать решили просто – с подобной сволочью, чем проще, тем лучше – подстеречь где‑нибудь, начистить морду да пригрозить, что им все известно.

– Короче говоря, не хочет, чтоб сообщили тестю – пусть платит! – тихо засмеялся Лешка.

А Георгий поморщился:

– Не хватало еще деньги от него брать! Кстати, он ведь нас может того…

– Не может, – Владос покачал головой. – Невыгодно и незачем. Он же не полный дурак, понимает, что мы здесь люди пришлые и не сегодня – завтра уедем, чтобы уже больше никогда не вернуться в сии благословенные места, глаза бы их не видали!

Так и уговорились – подстеречь да наехать.

С утра – такое же опять было туманное, серое – выспросили у Корнелиса, где Лисандр обычно бывает, да вышли на улицу прогуляться. Что характерно – даже не задумывался ни один из троих – а стоит ли связываться? Что у них, своих проблем мало? Зачем такие вопросы себе задавать? Есть возможность помочь – помогали.

Лисандра они обнаружили на околице, у сторожевой башни. Как пояснил Корнелис – именно сюда частенько захаживал сей нагловатый зажиточный рыбачок. Дружок у него тут рядом жил – Стефан. Вернее даже не дружок, а так, подхалим, без которых личности, подобные Лисандру, чувствовали бы себя неудобно, как акула без прилипал.

Вороной иноходец Лисандра стоял, привязанный к покосившейся изгороди. Из‑за росших рядом кустов доносились приглушенные голоса, но не успели приятели подойти ближе, как Лисандр, выскочив из‑за кустов, вскочил в седло и, стегнув коня камчою, умчался к причалу, где уже давно ошивались стайки рыбаков.

– Ну? – парни переглянулись. – Что делать будем? Похоже, сейчас ничего не выйдет.

– Еще не вечер! – сплюнул сквозь зубы Лешка. – Да и вообще… – он пристально посмотрел за кусты, на сгорбленную спину какого‑то худого парня. – Тот, кто нам мешает – тот нам поможет! Аида!

– Что?

– Пошли, говорю. И побыстрее.

Он побежал первым, заорал, размахивая руками:

– Стефан! Эй, Стефан!

Парень обернулся и вдруг побежал, поплотнее запахивая армяк из козлиной шкуры.

– Стефан, куда ж ты? Нам просто поговорить надо…

Владос и Лешка мчались со всех ног, и все равно не догнали – Стефан‑то был местный, а они – гости. Беглец просто‑напросто юркнул в какую‑то расщелину да и был таков.

– Ну и черт с ним, – выругался грек. – И без него обойдемся, не больно‑то и нужен. Кстати, а где Георгий? Что‑то он поотстал…

Лешка обернулся: Григорий сидел в пожухлой траве почти у самых кустов. Приятели переглянулись и, не сговариваясь, прибавили шаг. Опустившись на колени рядом с Георгием, Лешка потрепал его за плечо: